Страница 3 из 14
Уже давно гондолу окутала темная ночь, и страшный холод мирового пространства царил вокруг шара. Несмотря на герметические затворы и густые слои мехов, которыми была обита гондола, путешественники только благодаря электрическому освещению и отоплению могли защититься от холода.
Так проходил день за днем. На смену первой недели пришла вторая, затем третья и четвертая, а полет „Мирового Пловца“ все еще не приходил к концу.
Однажды, — это произошло на четвертой неделе пути, — тишина, царившая внутри гондолы, начала прерываться каким-то своеобразным шумом.
— Что случилось? — спрашивали с удивлением ученые у профессора Штиллера.
— Не могу себе объяснить, — ответил тот. — Ни наши часы, ни измеритель быстроты не могут быть причиной этого страннаго шороха. Известно, что мировой эфир не передает звуковых волн.
В гондоле шипело и трещало точно в часовом магазине. Казалось, будто пустили в ход сотни будильников.
— Да ведь это положительно адский шум, от котораго можно потерять слух и разсудок! — в ярости заревел профессор Тудиум. Но общий оглушительный шум совершенно заглушил его голос.
В эту секунду семь пассажиров гондолы были испуганы внезапным светом, похожим на вспышку огня.
Благодаря шуму, было совершенно невозможно понять друг друга. Путешественники невольно закрыли глаза от сверкающего, режущаго, проникающаго в окна света. Каждая попытка снова открыть их сопровождалась нестерпимой болью. В эту критическую минуту профессор Дубельмейер, к счастию, вспомнил о своих очках для путешествия по глетчерам, которые он, в качестве страстнаго любителя гор, постоянно носил при себе во время каникул и которые он должен был захватить с собою тщательно упакованными в футляр и засунутыми в один из его многочисленных карманов. Осторожно принялся он снаружи ощупывать свой сюртук. Так и есть, в правом верхнем боковом кармане своего сюртука, он нащупал какой-то продолговатый предмет. Благодарение Небу, это были его очки! Наконец-то ему удалось укрепить их у себя на носу. Защитившись темными стеклами, оп наконец получил возможность открыть глаза. Прежде всего он окинул взглядом всю внутреннюю часть гондолы. Его товарищи лежали словно онемевшие, с закрытыми глазами. Выражение их лиц носило печать покорности непреодолимой судьбе.
С дрожащими коленями и бьющимся сердцем, профессор Дубельмейер прежде всего подполз к ближайшему слюдяному окну. Оп хотел попытаться опустить приделанный к нему подвижной ставень, о котором, обезумев от необычайнаго шума, никто и не подумал. При этом он осторожно выглянул в неизмеримое мировое пространство. Какое величественное зрелище представилось ему! От восторга и волнения он забыл про ставень. Все его мысли и чувства были всецело поглощены дивным явлением природы, развертывающимся там, за окном.
Выливаясь из миллионов световых шариков, которые подобно Млечному Пути образовали на темном небе широкий светящийся пояс, сверкали и сияли издали в сказочной красе разноцветные лучи. Что это могло быть? Об этом сейчас же следовало спросить коллегу Штиллера, потому что при его помощи, быть может, удастся избегнуть еще какой-нибудь опасности, грозящей „Мировому Пловцу“. Профессор прежде всего опустил ставни на всех окнах, затем подошел к Штиллеру, надел защищающие глаза очки ему на нос и постарался вывести его из столбняка, потрясши слегка за плечи. Удивленный своей так внезапно вернувшейся способностью видеть, профессор Штиллер поднялся вместе с очками своего друга и стал следить за немыми пантомимами этого последняго. Он отодвинул ставень одного окна и выглянул наружу. Очарованный развернувшейся пред ним картиной он также простоял несколько минут у окна, погруженный в волшебное зрелище. Теперь ему стала понятна причина безумнаго шума и вообще всего явления. „Мировой Пловец“ на своем пути к Марсу попал в соседство с стремящейся по мировому пространству кометой, которая как раз перерезывала их путь. При все же большом еще разстоянии и неимоверной быстроте полета кометы непосредственной опасности для „Мирового Пловца“ не представлялось, по-крайней мере в течение нескольких следующих часов. Успокоенный, но все еще наполовину ошеломленный единственным в своем роде явлением, Штиллер отошел от окна.
Спустя несколько часов шум пролетающей кометы начал мало-по-малу затихать.
Тогда профессор Штиллер объяснил своим товарищам причину виденнаго ими явления и принялся расточать громкия хвалы очкам Дубельмейера.
Между тем путешествие стало всем надоедать и все заскучали, когда же узнали, что они не сделали и половины пути, многими овладело отчаяние. — „Мировой Пловец“ двигался значительно медленнее, чем ожидали.
Профессор Штиллер разсчитывал с полной уверенностью на то, что шар, едва попав в сферу притяжения отдаленнаго небеснаго тела, полетит к этому последнему с молниеносной быстротой, теперь же он должен был сознаться самому себе, что в этом сильно ошибся. К этой крупной ошибке присоединились еще две дальнейшия: запасы твердаго воздуха и электрической энергии были разсчитаны на менее продолжительное путешествие, то-есть на более быстрый полет и должны были изсякнуть через несколько недель.
И запас пищевых продуктов уменьшался с поразительной быстротой. Правда, на шар был взят обильный запас еды и питья на три месяца, но профессор Штиллер не принял во внимание хороших аппетитов своих спутников.
Волей-неволей уже теперь с сегодняшняго дня должно было последовать уменьшение ежедневно выдаваемых порций, если хотели протянуть запас провизии на более долгий срок. Особенно значительно уменьшился запас напитков и в запасе любимой гёппингенской воды произошли страшныя опустошения.
Неделя пришла к концу. Вместе с нею путешественники по мировому пространству вступили в новый год. Никто из них и не подумал о встрече новаго года, что раньше исполнялось ими там, внизу на Земле с таким веселием и радостью. Сумрачное равнодушие овладело всей компанией и отнимало у нея постепенно аппетиты.
Так прошло еще несколько дней и вот произошло новое явление.
— Что же, чорт возьми, снова случилось? — спросил Пиллер, внезапно выходя из своего летаргическаго состояния, когда в гондоле послышались необычайные, похожие на гром раскаты.
— Это звучит точно грохот горнаго потока, увлекающаго за собою массы обломков, — заметил Дубельмейер.
Едва успел он произнести эти слова, как какой-то тяжелый предмет ударился о гондолу. Профессор Штиллер вскочил с места в сильном волнении.
— Скорей, друзья, помогите мне защитить окна! Если я не ошибаюсь, начинается космический дождь.
Ученые бросились к четырем окнам гондолы и с быстротой молнии опустили подвижные ставни. Падающий с боку, короткий, шумный дождь проходил по „Мировому Пловцу“ и сильнее еще по его гондоле. Профессор Штиллер уже начал думать, что всякая опасность устранена, когда снова второй, но еще более сильный удар потряс гондолу. За ним последовал треск и громкий крик боли. Место, на котором в гондоле находился быстромер, было задето маленьким метеоритом. Инструмент был попорчен страшным сотрясением, и его внутренняя стеклянная оправа разбилась. Один из осколков задел профессора Фроммгерца, который теперь лежал на полу гондолы, залитый кровью, и громко стонал.
Удар так сильно отбросил гондолу в сторону, что внутри ея произошел полный безпорядок. Только некоторое время спустя колебательное движение гондолы прекратилось и все снова пришло в прежнее спокойное состояние. Дальнейших ударов не последовало, и профессор Штиллер имел основание, предположить, что „Мировой Пловец“ избавился от этой новой опасности неожиданно счастливым образом.
Хуже всего было то, что быстромер стал совершенно непригодным и пришел в полное бездействие. Об исправлении его во время пути нечего было и думать. Эта несчастная случайность совершенно запутала все расчеты Штиллера и лишила его возможности контролировать быстроту шара. Теперь все было предоставлено слепому случаю. Точныя вычисления пришлось заменить простыми предположениями. Предположения же снова открывали простор печальным мыслям.