Алмазная дама

Я аварию на дороге увидела утром на экране телевизора, вышла из дома в слезах.

Соседка – бабуля выносила мусор и посочувствовала плачу, а я ей, как первой слушательнице печального известия все выложила, как на духу, естественно, немного, утаив. Бабуля тут же позвонила Тише, тот уже готов был выйти из дома и бежать по обыкновению за мной. Тиша сказал бабуле спасибо за ценную информацию, и добавил, что хлеб ей сегодня свежий привезет.

После аварии, новый темный лимузин Герасима друзья перевезли к его дому. Нет, он не жил в элитном доме, куда возил меня. Мне он тогда сказал, что это квартира друга или брата, и ему дали ключ на время. Жил он, в простом районе, в старом высоком доме, рядом с кинотеатром. В доме не было горячей воды, стояли колонки для нагрева, квартира имела вид хуже, чем его темный лимузин. Рядом с его домом и поставили разбитую машину, а его с травмами поместили в больницу.

Тиша, на правах соседа, догнал меня и спросил шутливо:

– Как дела?

Ему повезло, я с ним немного поговорила, добавила, что сегодня показали по ТВ, что человек разбился, а я его знала, он жил в доме, рядом с кинотеатром. Тише был рад и этим словам. На работе он взял командировку по делам фирмы и отправился к кинотеатру. Район он знал неплохо, нашел кинотеатр, обошел все рядом дома. По разбитой знакомой машине догадался, где жил ее мужчина. Тиша прошел вокруг остатков машины, да и повреждена она была только в боковой двери со стороны шофера, стекло было разбито, но как-то странно.

Дверь вмялась внутрь, в сердце, но сердце рваными краями не достала, а машину можно и восстановить, поэтому ее и привезли к дому. Появилась у Тиши мысль, что Герасима подставили, но кто? Взгляд его остановился на тонированных окнах.

Странные они, однако. Подошел Тиша к машине, стал подковыривать осколки.

Интересно, стекло и разбито, и не рассыпалось горохом. "Пленка, – подумал Тиша, – может в ней секрет?" Тиша знал, о муже Агнессы. Пленка могла быть его работой, он мог нанести пленку на стекла машины, ведь в автосервисе, проверяли пленку после нанесения на прозрачность. Они за свою работу отвечают. Пленку наносят на стекло со стороны салона, а здесь два слоя пленки.

Кто еще мог приложить руку к аварии? Рядом с проходной стоял Жора, рядом с ним стояла его старая машина с новыми тонированными стеклами, он протирал окна сухой тряпочкой с наружной стороны, изображая страшную занятость. Агнесса, вся из себя печальная вышла из здания, посмотрела на него и пошла в сторону остановки.

Машины у нее не было, водить машину ей было лень. Не хотела она в то время осваивать эту науку.

Жора не стал ее догонять, решил, что надо будет – подойдет, а он ее и завтра – послезавтра подождет. Дома Свифт рассказал мне, что приходил сосед Тиша. Он искал того, кто тонировал стекла на машине Герасима. Авто слесаря не обвинял, один раз тонировать стекла можно, если остается прозрачность 70%, а у них в автосервисе все проверено и записано, они дважды не тонируют. Искал Тиша, того, кто тонировал их с внешней стороны, и почему-то искали Агнессу, а рассказал все ему, как мужу.

Вот, что рассказал Свифту Тиша:

– Герасиму надо было ехать куда-то далеко, выехал он из дома рано, еще на улице было темно. Внимания на стекла в машине, из-за общей темноты, не обратил, ехал по шоссе, сквозь стекла ничего не видел и врезался в большую машину, при переходе с одной полосы шоссе на другую, хоть и машин в это время еще мало на дорогах.

Свифт все это бабуле – соседке уже успел рассказать, пока вечером шел домой, а та за кусок масла, все опять Тише сообщила. Тиша, как домашний детектив почти все понял, но чего-то в этой истории оставалось под вопросом. Если одну пленку нанес авто слесарь, кто нанес вторую пленку, и сделал это ночью и прямо на улице?

Он знал, что есть у Агнессы еще Жора, видел он его сегодня, у ее проходной, стоял, он там как маяк без сирены.

Где жил Жора, Тиша не знал, и решил его выследить после работы, когда тот будет охотиться на Агнессу.

Появился Жора на следующий день на своем месте ожидания: подойдет – не подойдет.

За пленку на кассете, где снята любовь Герасима и Агнессы, он отомстил Герасиму второй пленкой на стеклах темного автомобиля, а ей ничего не сказал. Агнесса подошла к Жоре, но не села с ним в машину, а отошла в сторону поговорить. Тиша с постным лицом в оспинках ненароком подошел к машине Жоры и сразу заметил, что пленка на машине новая, такая же, как на стеклах Герасима с наружной стороны.

Как это он ее нанес? И как ловко все придумал? Тиша вздохнул и пошел бабуле покупать масло.

Жизнь такая интересная, но мне было не до смеха. На меня напало страшное чувство вины, мне все казалось, что Герасим попал в аварию из-за меня. Косвенно я имела отношение к его аварии, и заболела, не физически, а душевно. Про пленку на кассете, где я без одежды я не знала, поэтому у меня не было причины на Герасима злиться.

Герасим вносил в жизнь любовь, которую не мог дать никто другой, было в нем нечто необыкновенное. На меня напали слезы. Остановить слезы я не могла, ведь я не расследовала причину аварии на дороге, даже не знала про двойную пленку на окнах, но чувствовала, что без Жоры или Свифта, не обошлось. Жора перестал ждать меня у выхода здания, а я его игнорировала полностью. Он все же встретил и рассказал про кассету. Так он хотел вернуть меня к жизни и настроить против Герасима. Ему это удалось! Мне стало стыдно за пленку с сексом на белом меху, потом в душе родилась жгучая ненависть к Герасиму… После этого, я как будто простилась с ним и вернулась к жизни, к работе. В знак благодарности к Жоре я пришла к нему с его любимым вином и закуской. Вино сделало свое дело…

А я вспомнила в этот момент, как Герасим позвонил и сказал:

– Быстро выходи, я очень соскучился.

Я выскочила минут через пять к своему любимому мужчине, села к нему в машину и мы быстро поехали в сторону…, да не доехали. Ливень, сплошной ливень остановил. Герасим отъехал от шоссе в сторону посадок. По окнам текли замечательные и бурные потоки воды. Что оставалось делать двум нетерпеливым?

Любить друг друга, не отходя от ливня. И Жору плохим словом я не вспоминала, вспомнила я, как он мог принести трюфели килограммами, потом вместо конфет приносил целую обойму бутылочек с лаком всех цветов и оттенков, а то просто принесет тушь для ресниц 5 немыслимых цветов.

Нет, я не обижалась на Жору и не верила, даже в косвенную его вину в аварии. Он был из тех мужчин, кто любит женщину, пока есть соперники, это тешило его самолюбие. Жора мужчина умный, он испортил тормоза в машине Герасима. Герасим, как всегда ехал на огромной скорости по Центральному кольцу Столицы, в начале ноября по первой, скользкой, утренней дороге… Он не погиб из-за своей скорости и плохих тормозов, его машину развернуло и вынесло на встречную полосу, но ему еще раз крупно повезло: на встречной полосе машин не было, они стояли на светофоре. Жора сидел и думал о своей мести Герасиму, да и я рядом с ним занималась воспоминаниями. Так мы и не дошли до любви.

Да, а куда делся Тиша? Ему стало скучно. Тихон Семенович любил потрепать языком, не обошел он вниманием и участкового милиционера. Что же он у него выведывал?

Так, беседовали об Агнессе. В случае с Герасимом, обвинили его за превышение скорости, в аварии с тонированными стеклами сам Герасим мало пострадал, помяло машину.

Денег у Герасима в расцвет его деятельности на телевидении было достаточно много, а он хотел еще больше денег, но об этом никто не должен был знать. В его власть попали все телезрители огромной страны, руководство телевидения к нему очень хорошо относилось, на нем все делали деньги. Популярность Герасима приносила доход телецентру, за счет огромных рекламных вкладов и вот эти вклады однажды оказались в его спортивной сумке, из сумки торчали теннисные ракетки, а под ними лежало два кейса денег, но без кейсов.

Преступники вообще любят кейсы отбирать, даже если в них пустота или просто книжка лежит. Герасим мужчина умный, но рядом с большим умом всегда гнездиться провал в памяти, по элементарным вещам. Спортивная сумка привлекла внимание товарищей из управления внутренних дел, такой большой человек был под негласным надзором. Даже издалека было заметно, что в сумке лежат не кроссовки, а нечто тяжелое и ровное.