Страница 19 из 20
– А Иван как? – спросила Ольга.
– Ой, да что твоему мужику сделается! – улыбнулась Лизавета. – Культю перевязал и поскакал дальше.
– Я тоже пойду, пожалуй… – стала подниматься с топчана Ольга. Тело ломило, ноги не слушались, голова как ватой набита – но, к её удивлению, ничего, в общем, не болело. Устала просто, и нервы…
– Иди, что тебе тут вылёживать, – не стала удерживать её врач. – Только я тебя умоляю – хотя бы отдохни, прежде чем опять на подвиги бросаться.
Ольга вышла в скупо освещённый и гораздо более холодный коридор – лазарет грели дефицитным электричеством, а в остальных помещениях убежища держалось примерно плюс десять. «Неудивительно, что много простуженных, – подумала она, – из жаркого лета в такой холод». В коридорах было пусто и безлюдно – идя в столовую, она никого не встретила. В залах, на двухъярусных, застеленных на скорую руку топчанах спали, храпя, кашляя и тревожно ворочаясь, люди. Пахло сыростью, туалетом и портянками. Похоже, авральные работы по переселению закончены, все отдыхают, прежде чем начать методично обживаться в новых условиях.
В столовой было сумрачно, горели только аварийные лампы. За плитой зевала, разогревая еду для полуночников, совсем молодая девушка, практически подросток.
– Я сегодня дежурный повар, – то ли пожаловалась, то ли похвасталась она Ольге, – вам побольше положить? Блюдо одно – каша пшённая с тушёнкой, – но её много.
– Обычную порцию, пожалуйста, – Ольга увидела сидящих в углу с мисками Андрея и Мигеля и, получив свою посуду, направилась к ним.
– Привет! – сказал испанец, Андрей только сухо кивнул. Он так и таскался повсюду с карабином, сейчас тот стоял, прислонённый к стенке.
– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Мигель. – А то тебя сразу в лазарет утащили.
– Лизавета Львовна перестраховалась, – отмахнулась Ольга. – А что тут творится? И где Иван?
– Громов у начальства, совещаются снова, – начал рассказывать он. – Энергетики возятся с реактором, что-то у них не ладится. Вся энергия с генераторов у них, поэтому холодает. Через ФВУ8 идёт ледяной воздух, греть его нечем, а не качать нельзя – задохнёмся. Иней забивает вентканалы, приходится чистить. Один вентилятор от холода сдох, остальные пока держатся, но выключать их нельзя – замёрзнут. Продовольствие успели вывезти со склада всё, но его не очень много. Если где-то что-то и осталось, то уже не добраться. Палыч запретил выходить на поверхность – слишком, говорит, опасно. Там уже минус восемьдесят, как на полюсе холода в Антарктиде. Ну, и ещё это… Которое ребят…
Мигель замолчал и начал быстро доедать остывающую кашу. Ольга последовала его примеру. Мяса в каше было совсем немного, и это при том, что дежурная явно пыталась положить беременной девушке порцию понаваристей. Похоже, ситуация с продуктами действительно была не очень хорошей.
– Как ты, Рыжик? – в столовую прихромал усталый Иван.
– Нормально, не волнуйся, а вот ты себя совсем загонял…
– Ничего, осталось последнее усилие! – муж старательно изображал оптимизм. – Энергетики почти закончили, осталось ТВЭЛы загрузить – и да будет свет! И тепло, конечно…
– Это же прекрасно! – воодушевился Мигель. – Будет свет и тепло – как-нибудь не пропадём!
– Надо только эти самые ТВЭЛы доставить, – вздохнул Иван. – Они на складе.
– Притащим как-нибудь, подумаешь!
– Двести сборок. Каждая три метра длиной и двадцать кило весом, не считая ящика. И это ещё полбеды – а ведь надо вытащить отработанные… – пояснил Громов. – До склада, к счастью, есть коридор прямо из реакторной, но погрузчик остался на складе и замёрз, надо полагать, наглухо. Так что только ручками….
Мигель, видимо, представил себе масштаб работы и сразу как-то поскучнел:
– Ну, деваться-то некуда…
– И думать забудь! – строго сказал ему Иван. – Пойдут только мужики за тридцать, у кого уже есть дети. То есть, я, например, – он кивнул на Ольгин живот и подмигнул ей.
– Это ещё почему! – возмутился Мигель.
– Радиация, молодой человек! Береги будущее потомство. Тебе только предстоит осчастливить какую-нибудь юную красавицу, а у меня она уже есть.
Мигель покраснел и умолк.
– Так что предлагаю всем пойти поспать, – закончил Иван. – Через пять часов начнём погрузку.
– И где мы теперь спим? – растерянно огляделась Ольга, выйдя в коридор.
– Тссс! – с заговорщицким видом подмигнул ей муж. – Я тут немножко воспользовался служебным положением! У нас на сегодня роскошные личные апартаменты!
«Апартаментами» оказалась пустая кладовка при лазарете, где стояли наспех сколоченные «двуспальные» нары под тонким старым матрасом без белья. Но здесь было теплее, чем в общих помещениях, а главное – они были одни.
– Не могу упустить случая, Рыжик, – щекотно зашептал ей в ухо Иван, когда они улеглись, погасив крохотный огарок свечки. – А ну как подлая радиация попадёт, куда не надо? Вдруг в последний раз?
– Типун тебе на язык! – сердито прошептала в ответ Ольга. – А ну, иди сюда! Я тебе покажу «последний раз»!
Историограф. «Ничьи земли»
Борух подёргал на мне разгрузку, потряс рюкзак, придирчиво осмотрел всего – от кепки до шнуровки берцев.
– Всё взял? Ничего в шкафчике не осталось? А ну, попрыгай!
Я послушно подпрыгнул. Антабка автомата звякнула о торчащий из разгрузки магазин, и Борух передвинул на мне ремни. Мне стало смешно – как будто ребёнка в школу собирает.
– Всё тебе смехуёчки! Тебе, балбесу, чего сам не положишь, того ты и не вспомнишь…
Это он нервничает так, я знаю.
– Серьёзно? Вот так просто? – Ольга осматривала окрестности в хитрый прицел своей супервинтовки. – Неужели даже наблюдателя не поставили? Не люблю, когда всё так гладко начинается… Плохая примета.
– А ну и хорошо, ну и ладушки! – обрадовался комгруппы. – Какое там время гашения?
Я поработал с планшетом и определился:
– Три минуты всего, вообще халява.
– Вот поэтому и не держат, – пояснил он, – поди удержи такой короткий. Так, мы тут обустраиваемся, а вы валите, куда собирались.
Мы дождались гашения, поздоровались с коллегой-оператором и бодро потрусили к лесу.
– Ну, давай направление, писатель! – сказал Борух, когда мы остановились на полянке.
Выходной репер транзита ощущался вполне отчетливо, а значит, был относительно недалеко. Определить расстояние точно я не мог, но вряд ли больше нескольких километров. Дальше я бы его не учуял. Мы не крались по кустам, как ниндзя, не ползли, собирая в штаны шишки и в карманы листву, – просто шли по достаточно редкому, светлому, вполне приятному лесу. Похоже, нежелательных встреч мы не опасаемся.
– Тут же никого нет? – спросил я.
– Не должно быть, – подтвердила Ольга. Если на входной точке не было, то на выходной им и вовсе делать нечего.
– Тогда зачем мы штурмовую группу тащили?
– Во-первых, на всякий случай, – ответил мне Борух. – Мало ли, что мы на пальцах прикинули, а вдруг бы нарвались? Ну, а во-вторых, – пусть ещё в одном срезе укрепятся, почему нет? Сейчас они силы накопят, сделают бросок к выходному реперу, и всё – срез наш. Он нахер никому не сдался, но командование любит победные реляции.
– А теперь, когда мы, наконец, уже идём, – спросил я то, что давно собирался, – я могу узнать – куда?
– Мы же вместе прокладывали маршрут? – почти убедительно удивилась Ольга. Ей никогда не надоедают эти игры.
– Ты поняла, о чём я, давай не будем. Не конечная точка, а конечная цель.
– Хочу проверить одно место. Лет пятьдесят назад там было интересно…
Вот сказать не могу, как меня это вымораживает. Умом-то я знаю, что она годится мне в бабушки, но визуальный ряд, так сказать, этот факт заслоняет. Поэтому в бытовом общении воспринимаю её как более-менее ровесницу, а потом хренакс – и вот такое. Когда она рассказывает о первых днях Коммуны, это не так цепляет – нет ощущения личной истории. В общем, моя бывшая ловко ввела меня в состояние рефлексии, и я не стал выяснять подробности. Она отлично умеет мной манипулировать. И не только мной – но это слабое утешение.
8
Фильтро-вентиляционная установка.