Розы злы. Трилогия

Фу, блин.

Я попытался скинуть толстяка с бати, и у меня это получилось, но, правда не сразу и с большим трудом. Толстяк весил килограммов сто сорок, а может и сто пятьдесят. Жирный попался. Я еще подумал о том, как мамка под ним лежала. Тяжело ей наверно было. А ведь он мог ее раздавить.

Когда батя очнулся, то первым делом пошел в ванну умыться. Его трясло, и если бы я не знал, что он был крутым, бесстрашным солдатом и шпионом, я бы подумал, что он испугался.

Я осмотрелся. Квартира мамкиного любовника походила на свинарник, где живут алкаши. По-моему такие места называются «притонами». Я представил как этот толстый, грязный, вонючий мужик пристает к моей мамке в этой квартире. Я поморщился и сказал в слух:

– Фу, как так можно. Отвратительно.

Из ванны донесся знакомый звук, так блюет батя. Такое с ним случается после каждой попойки. Этот звук я знаю наизусть.

Пока батя был в ванной, я написал на стене фразу, которая была на местах прошлых убийств, про это балаболили все наши знакомые. А когда батя пришел, то сказал улыбнувшись:

– Так будет с каждым грешником. Артем, ты молодец, именно эти слова оставляют сектанты, только они наверно писали «грешникОм», а не «грешникАм».

– Прости, бать, – сказал я и мне стало стыдно.

А потом, зачеркнув «а», написал сверху «о».

– Ничего, сынок, – сказал батя и похлопал меня по плечу рукой, запачканной не отмывающейся кровью.

– Думаешь, нас не поймают? – спросил я немного испуганно.

Как тут не пугаться, когда возле ног мужик мертвый валяется?

– Думаю, нет, – ответил батя и, улыбаясь, добавил: – Сейчас надо немного прибраться, смыть наши следы, кровь и одежду поменять. Надеюсь, у любовника твоей матери есть что-нибудь нашего размера.

Я посмотрел на трупешник на полу, потом на себя в зеркале зала, потом на батю и подумал, что нашего размера в этой квартире точно нет.

– А еще, бать, – сказал я. – Нам нужно уйти отсюда не заметными.

– Молодец, сынок, – ответил батя. – Ты правильно мыслишь. По-нашему. По-мужски! Молоток!

Вечером мы ужинали всей семьей. Мамка приготовила вкусный суп и салат. Мы ели молча. Мамка что-то напевала себе под нос, и я заметил по лицу бати, что его это бесит. Я подумал, что мамка еще не знает о том, что ее любовника больше нет в живых, и по этому поет. Я представил, как сейчас позвонит ее знакомая и скажет, что любовник мертв, и она начнет плакать, заливаясь горькими слезами. А потом вытирать мокрые глаза и стараться нам их не показывать. Может даже потеряет сознание, она и так частенько падает без памяти и голова у нее постоянно болит, она говорит оттого, что батя ее бьет прямо по голове, но это же не правда. Батя мне рассказывал, что голова у женщин всегда болит просто так. И женщины всегда об этом говорят своим мужьям перед сном. Мне даже стало ее, немного, жаль.

Мы услышали, как из комнаты зазвонил мобильник. Мамка пошла и взяла трубку, я слышал, о чем она говорила:

– Привет, Оксан… Да. Нормально. Вот ужинаем… Да ты что? Какие ужасы творятся в нашем городе! Да я знаю Олега. Тупой алкаш, без семьи, без работы. Жирный такой. Да. Мой муж с ним раньше якшался. Может с год назад, точно не помню. Да ты что? Не может быть! Как жалко. А семья? Да, у него была жена. Давно развелись. Хорошая женщина, замужем давно. В третий раз уже. Очень жаль.

Когда мамка вернулась за стол, она спокойно сказала бате:

– Помнишь Олега, с которым вы бухали раньше вместе, и у которого ты постоянно занимал деньги, а мне приходилось за тебя отдавать?

– Допустим, – ответил батя, посмотрел на меня и поерзал на стуле.

Было видно, что не такого он ожидал.

– Представляешь, его убили, – сказала мамка. – Черте что творится в нашем городе. Уже третье убийство за последнее время. Надеюсь, ты не занимал у него денег? А то, не дай бог еще на тебя подумают, что ты его… это самое, не при сыне будет сказано.

– Ты за кого меня принимаешь? – возмутился батя и снова посмотрел на меня.

Мамка хмыкнула и пошла на кухню наливать чай.

Странно, но она совсем не плакала. Не одной слезинки не потекло из ее глаз. Мне показалось, что ей было абсолютно все равно на этого Олега. А что если он и не был ее любовником? Что если батя… Хотя батя не мог ошибиться, я в этом уверен. Батя всегда прав!

Я посмотрел на батю, а он от чего-то покраснел, подмигнул мне и отвернулся, как будто стеснялся что ли.

Перед сном батя пришел ко мне в комнату и все рассказал. Он оказывается, перепутал. Он думал, что тот мужик, которого мы убили, мамкин любовник. А оказывается у мамки сейчас другой мужик, так ему сказали его связи в ФСБ. Это они перепутали, это не батя. Батя ни в чем не виноват. Он бы уж точно не перепутал.

– Бать, – заплакал я. – Значит, мы убили невиновного?

– Нет, Артем, – дрожащим голосом сказал батя. – Оказывается, этот Олег тоже спал с твоей мамой, только раньше. Он был ее первым любовником и не известно, что она успела ему рассказать. Поэтому мы все сделали правильно. Мы обезопасили нашу семью. Мы большие молодцы. Ты большой молодец, Артемка! Ты настоящий мужик!

– Бать, это правда? – успокаиваясь, спросил я.

– Конечно, сынок, – ответил ласково батя и обнял меня крепко-крепко. – Ты же знаешь, я всегда говорю только правду. И я очень тебя люблю и горжусь, что ты сегодня не струсил и убил этого урода. Кстати, ФСБ его тоже хотели убрать. Да. Честно-честно. Он там делов каких-то натворил. Точно не знаю каких, но явно что-то серьезное. Так что мы ФСБшникам помогли даже. Не удивлюсь, если мне завтра позвонят и «спасибо» скажут за проделанную работу! Я люблю тебя!

– Бать, я тоже тебя люблю. И, конечно же, верю.

Я сильнее заплакал, а батя сказал:

– Я знаю, Артем. Ты самый лучший сын на земле. Самый лучший. Самый… э-э-э-э… Короче, самый-самый!

– Ты тоже, бать. Самый-самый, – ответил я и вытер слезы.

История бати очень секретная. Он прошел многое. Он настоящий герой. Он сказал, что у него даже медали есть, но они спрятаны и пока он не может их мне показать. Он рассказал мне все. Но, попросил, чтобы я не говорил об этом матери, она, конечно же, все знает, просто не стоит ей лишний раз напоминать. Ее это пугает. И я всегда молчал, я храню секрет бати. Я не хочу, что бы его нашли опасные люди и убили. За себя и за мать я не боюсь.

Мой батя, когда был молодым, воевал во Вьетнаме. Его командира звали Джон Рэмбо, про Рэмбо даже фильм сняли, три части, так батя сказал, но я не смотрел. Жаль, что про батю не сняли, но он говорит, потому что он был секретным агентом и его перевели в специальный отдел ФБР, а потом в ФСБ по борьбе с мафией. Потом я родился. Батя долгие годы работал под прикрытием в какой-то теплой стране, раскрывал мафиозные планы Тони Мантаны, но потом мафия его вычислила, и он с мамкой и со мной уехал по программе защиты свидетелей. Мы вначале поселились в Турции, потом в Египте, а когда закончились деньги, вернулись на родину. С тех пор наша семья прячется в Розинске от опасных людей из мафии, батя говорит, что они до сих пор нас ищут и если найдут, то убьют. Да не просто убьют, а еще и издеваться будут.

Я боюсь за батю. Мне все равно, что мы убили не того, я думаю, батя перепутал и сказал мне, что этот Олег был первым любовником мамки, чтоб меня не расстраивать. Я люблю батю и мне плевать, сколько ради него человек мне придется еще убить, хоть пять, хоть десять, хоть весь Розинск. И не важно виновны они будут в чем-то или нет. Если батя говорит, что они виновны – значит виновны!

В школе меня дразнят «Дрочилой» и говорят что я тупой ананюга. Знали бы они, какой я на самом деле опасный тип, сразу бы закрыли свои пасти. Уверен, никто из них не смог бы убить человека.

Сами они – дрочилы!

Мне, кстити, исполнилось шестнадцать лет. Я уже совсем взрослый и помочь бате смогу и поддержать его если что. И как показала практика – и убить получится.