Страница 72 из 75
Договорив, он подхватил свой стопку и выпил, со стуком припечатав ее к столу, после чего скрестил руки на груди и замолк. Всего «наших» было четверо — я пятый.
Поняв, что они не торопятся продолжать, я пояснил и свою точку зрения:
— Не вписывается в логику действий, если опираться на то, что он действовал по собственному разумению. Все правильно сказано — он действовал будто по инструкции. От начала до конца.
Ванло тихо кашлянул:
— До конца? Хотите сказать, что мы приказали ему выйти наружу и погибнуть? Послали на смерть?
Я покачал головой:
— Нет. Не хочу. Я говорю, что думаю. И если допустить, что в одном из вариантов этих событий вы не лжете, то напрашивается очень мутная версия о том, что старым «кротом» руководил кто-то еще.
— Кто? — старик удивленно глянул на сидящего справа от него, затем посмотрел на сидящего слева — Кто бы мог приказать такое? Да еще и обладать такой властью, чтобы его послушались? Ведь он не о мелочи просил…
— Понятия не имею — хмыкнул я — И вряд ли там речь шла о просьбе. Скорее о приказе. А вот с кем еще мог болтать испоганивший свою душу человек я не знаю. Он часто бывал в радиорубке один. Да и не особо я верю в эту версию.
— В любом случае извинения мы услышали и приняли — в дело вновь вступил Михаил Данилович, протягивая сидящему напротив него луковианцу полную стопку — У нас тоже есть обычаи. Предлагаю выпить за встречу и двигаться дальше, а не зацикливаться на извинениях и недовериях.
— Поддерживаю — кивнул Ванло, принимая стопку.
Мы все подняли эти старые исцарапанные стаканчики, такие обычные «там» и столь драгоценные здесь.
Выпили. Закусили тонкими полосками копченой медвежатины. С шумом выдохнули. И… снова уставились на главу луковианской делегации. А тот, ничуть не смутившись этим вниманием, опустил руки на колени, сел ровнее и продолжил на прекрасном звучном русском языке:
— Тогда с вашего позволения я снова возьму слово. И на этот раз я хочу вкратце коснуться, пожалуй, самого важного для нас луковианцев… я хочу поговорить о смысле нашего с вами здесь существования…
— Выживание? — предположил сидящий рядом с Михаилом Даниловичем.
— Это скорее способ достижения смысла существования. Ведь мертвецам он не нужен — мягко поправил его луковианец — Но во многом вы правы, уважаемый Михаил Данилович. Мы мыслим почти одинаково… Мы… мы луковианцы… и мы, несомненно, тоже люди. Все мы являемся представителями одного и того же разумного вида, что наверняка очевидно всем сидящим здесь. Мы родом с различных планет, но выглядим практически одинаково. Да есть некоторые незначительные различия в анатомии, но их можно смело списать на особенности наших родных планет, повлиявших на нашу эволюцию после… засевания. Никого не коробит это слово?
Я машинально покачал головой, больше думая над тем, что он подразумевает под «незначительными различиями анатомии».
— Мы слишком похожи друг на друга, чтобы отрицать несомненную связь между нами и скорей всего единый источник происхождения. Да затем наши пути разошлись, и мы развивались независимо. Я не стану углубляться в пласт собранных нами исторических материалов, полученных из многочисленных бесед с представителями различных цивилизации. Сейчас это неважно и поэтому я предпочту перейти к сути — каков смысл нашего здесь существования? Мы, луковианцы, давно уже решили для себя этот вопрос. Долгие десятилетия мы считали, что смысл нашего существования после освобождения заключается в спасении и обеспечении необходим всех отсидевших свое узников. Да, каждый из нас стремится прожить как можно дольше — что вполне естественно для нашего вида. Но во главе угла — помощь новоприбывшим. Одним словом — живи сам и дай жить другим. Это выражение родом с Земли и нам оно пришлось по душе. У вас вообще немало удивительных хлестких и ёмких выражений… Но я отвлекся… итак… долгими десятилетиями мы были всем довольны. Сначала сорок лет мы помогали великому благому делу, а затем, получив свободу, переходили к не менее благим деяниям и…
Я не выдержал и перебил:
— Простите… но… сорок лет благого дела? Вы о дерганье рычагов в неволе сейчас говорите?
— Вот одно из радикальных наших отличий — Ванло тихо улыбнулся — Вы куда более свободолюбивы чем мы. И куда более себялюбивы… Удивительно, насколько эти два слова схожи в вашем языке — свободолюбие и себялюбие…
— И самолюбивы — кивнул я — И поэтому я никак не могу признать похищение и лишение свободы благим делом. У вас буквально отняли жизни.
— Отняли — подтвердил Ванло — Верно. Но ведь не ради того, чтобы мы мыли им ноги душистой водой или в поте лица и под ударами кнутов трудились на чужих плантациях, верно? Мы делаем то, что наши похитители делать не в состоянии. Мы сдерживаем Столп. Благодаря неустанному труду сотен и сотен узников над нашими головами, благодаря нашим выстрелам, это невероятное создание остается прикованным к земной тверди. Денно и нощно мы сражаемся с этим вопросом. Мы ветераны. Там наверху — призванные сюда солдаты. А все мы — миротворцы.
— О как… — на этот раз не удержался Михаил Данилович, потянувшись к бутылке — Вот такого точно не ожидал…
— Охотник… ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
Я пожал плечами:
— Да тут особо и понимать нечего. Раз есть вероятность, что мы один и тот же немного разошедшийся в эволюции разумный вид, то велика вероятность, что мы порождены или хотя бы «засеяны» путешествующим по космосу огромным организмом, что больше всего напоминает плотоядную медузу. В Пальмире нам показали немало интересных картинок о регулярном пришествии этой твари. То, что она творила здесь — чудовищно. Им пришлось приложить немало усилий, чтобы выжить, сплотиться, набраться сил и дать жестокий отпор пожирателю. И вот он замороженный Столп… А замороженный в нем гигантский организм в теории, некогда мог посещать и наши с вами планеты — Землю и луковианский мир. Существуют и иные миры, как мы предполагаем. А одна из наших смелых догадок состоит в том, что известном нам как Столп существо могло создать не только нас с вами, но и сами планеты. Постойте! Подождите с возражениями. Я просто перечислю несколько уже известных нам фактов, бережно собранных и многократно проверенных в долгих беседах. Факт первый — наши планеты схожи в размерах. Факт второй — они находятся на практически одинаковом удалении от солнца в их системах. Факт третий — схожи даже орбиты и сроки ее прохождения. Факт четвертый… я могу продолжать достаточно долго, но даже первых трех фактов достаточно, чтобы усомниться в их случайности. Мы видим закономерность… мы видим если не замысел, то следование инстинктам и заботу о своем стаде… Именно так пастухи заботятся о своих стадах, выгуливая их на богатых пастбищах, следя за тем, чтобы у них было много воды и сочной травы, чтобы им было достаточно тепло и не слишком жарко… Так муравьи заботятся о своих колониях тли… Что вы скажете на это?
— Да ничего не скажем — спокойно ответил Михаил Данилович, щелкая портсигаром — Не стану скрывать, что мы тоже размышляли о многом. Выдвигали и предположения. Но…
— Но?
Глава Замка усмехнулся:
— Кое-кто все еще продолжает с увлечением проводить часы в этих спорах. Но я перестал участвовать в прениях. По той простой причине, что начал сам себе напоминать книжных наивных ученых из приключенческих романов. Я стал ощущать себя постоянно ошибающимся Жаком Паганелем из великолепного романа Жюль Верна. Но еще больше я начал ощущать себя оставшимся не у дел сварливым пенсионером… и поэтому предпочел сосредоточиться на делах куда более насущных и никогда не кончающихся. Я ответил на ваш вопрос, господин Ванло?
— Вполне. Но луковианцы не могут без обсуждений. Нам важно разобраться в подоплеке. Таково наше воспитание. Таков наш ДНК, если угодно. Возвращаясь к нашей теме… думаю, всем ясно, почему так важно продолжать сдерживать Столп ровно на том самом месте, где он сейчас находится?
— Планетарная месть космического чудовища? — предположил я и невольно поежился, вспомнив невероятных размеров щупальца падающие на планету — Освободившийся монстр первым делом уничтожит этот выбесивший его булыжник, а затем прямым курсом рванет на уничтожение миров остальных обидчиков. И если он нас создал, то должен уметь опознать каждый вид буквально по запаху и вкусу…