Страница 21 из 22
– …исключительно до войны, говорит, такие наколки и делали. Только не понял – про медведя они речь вели или про звезды на ключицах…
– Какого медведя? – Лысый попытался пошире раздернуть веки на глазах, но ему это плохо удавалось – наплывала улыбка и вновь растягивала их в щелочки, под стать узким глазкам Желтка.
– Ну, такой – со здоровенными клыками – медведь, ну – морда медвежья на лопатке. Фаны их носили, мол, впрочем не помню. Однако, коллеги, столь полной релаксации от жалкого омнопонишки давнехонько я не испытывал…
– Подмолодился – вот и кайф. Так не фаны, – Ваны, может?
– М-м, по всей видимости… определенно – да! Отчетливо вспоминаю, просто вижу и слышу, как наяву… Да, Ваны… О них говорили…
– А кликуху евонную называли?
– Нет, только "он" да "ему". Татуировщика называли, потешно так: Суббота, говорят, – Томптон счастливо рассмеялся, – Буонарроти от накожной живописи этот Субботи-Буонарроти.
– Бу… Кто?
– В позднем средневековье гений такой был, художник и скульптор. Вот они его с ним и сравнили…
– Субботу?
– Именно… – Томптон еще отвечал на вопросы, рассказывал, что мужик до дистрофии чуть не дошел, но не умер и разума не потерял, что все время вокруг него непонятные люди, никого к нему не подпускают, а еще сплетничают, что он много лет за Хозяином был, но только никто его не видел, потому что он сидел в подвале президентского дворца на цепи и потом сбежал оттуда…
– Стив, а Стив? Слышишь меня?
– Красный, ты, бродяга? Здорово. Выглядишь хорошо. А говорили, что тебя чуть ли не того… Молодчик, порадовал меня… Ну, рассказывай…
– Успею рассказать, у меня все тип-топ, здесь покуда тормознулся, лекпомом. Я тебе на подогрев принес – мяса, варенья… Ешь, а то совсем доходной стал…
– Успею съесть, как ты говоришь. Не тарахти. Чего я тебя раньше-то не видел?
– Так тебя эти пасли, с понтом дела сестры и братья христовы, не подпускали никого. А сегодня утром – снялись. Тебя через неделю выпишут, если не закосишь.
– Разберемся. На меня целится кто здесь?
– Вроде – нет. Некому пока. Да, сп… благодарю от всего сердца, что ты за меня Того Живота приукропил по-тяжелому. Ларей, тут многие ребята к тебе хорошо дышат, кто не из гангстеров. Мы здесь тебя не подставим никому, дежурить будем.
– Ничего, я уже оклемался. Живы будем – не помрем. Ну-ка, сделай себе бутерброд, да и мне заодно… И кипяточку бы не худо…
– С выздоровлением вас, господин Ларей! – Гек промолчал, глядя ему в лоб. Компона жестом усадил Гека на привинченный к полу стул, другим жестом выпроводил конвойного – стоять за полуоткрытой дверью.
– Вид у вас прямо-таки курортный, разве что загара не хватает. Ну что, надумали чего? Поговорим к обоюдной пользе? Или как?
– Или как.
– Ага. Вижу – менингит бесследно не прошел. Это поправимо, в карцере подлечим. Вот вы меня, офицера, только что прилюдно обматерили – ровно на пятнадцать суток наговорили. Или я ошибся? – Гек промолчал, он предвидел такой поворот темы. – Да-да, порядок прежде всего, у меня с этим строго. Вот вам пример: осужденный Ривера нарушал внутренний распорядок в санитарной части и будет списан обратно в корпус номер два. Ему предстоит сидеть в одной камере с друзьями некоего Того Живота. Того Живот – это кличка такая, вам, конечно, неизвестная, я понимаю. А вот кличка осужденного Риверы – Красный. Знакома она вам?.. Бедный малый, туго ему придется в камере, что и говорить… – Компона привстал и сладко потянулся. – Но если вы захотите пом…