Страница 8 из 86
Зелёный форд он отогнал в соседний переулок. Мы спрятались в тени соседнего здания — по счастью, нежилого, Витман сказал, что хозяева безуспешно пытаются его продать на протяжении вот уже десятка лет. Неудивительно, в общем-то — учитывая, что за «заведением» присматривает тайная канцелярия.
— Мы с вами, Эрнест Михайлович, засветились возле дома, — напомнил я. — Если вернётесь, вызовете подозрения. Кроме того, вы будете мне нужны, когда проникну в дом. Мурашиха — фигура, боюсь, слишком известная. — Бабка при этих моих словах горделиво приосанилась. — Её появление здесь тоже может вызвать подозрения… В общем, остается только одна кандидатура, — я посмотрел на Кристину.
— Я категорически против, — объявил Витман.
— Надо, папа, — вздохнул я. — Надо!
— Если тебя кто-нибудь узнает, мне останется только провалиться сквозь землю, — мрачно сказал Кристине Витман, комментируя придуманную мною легенду.
— Хорошо, что никто представления не имеет о том, что ты — мой отец, правда? — не менее мрачно усмехнулась Кристина. — Прилюдно краснеть тебе уж точно не придётся.
Она вскинула голову и решительно направилась к посыпанной песком дорожке.
Мы с Витманом тоже заняли позиции, обговоренные заранее. В тени заброшенного дома осталась одна Мурашиха.
Скоро мы услышали, как в парадную дверь неловко и неуверенно стучит бронзовый молоток.
— Что вам угодно… — знакомый голос «мадам» помедлил, —… ваше сиятельство?
Наметанный глаз без труда опознал в Кристине аристократку.
— Ах, сударыня, я ни за что бы не осмелилась прийти сюда, — донёсся до нас с Витманом взволнованный, наполненный слезами голос, — если бы не крайние обстоятельства! Я разыскиваю своего отца. По некоторым… э-э-э, сведениям, он может находиться здесь.
— Но… — начала было «мадам».
Кристина её не слушала. На голову женщины многословным потоком полились причитания.
Охранник на балконе, до сих пор скучавший, оживился. Моё зрение позволяло увидеть в темноте, как он встал, подошёл к перилам и перегнулся через них — стараясь если не разглядеть, то хотя бы услышать, что происходит с обратной стороны дома.
— Работаем, — шепнул Витману я.
В следующую секунду в сторону охранника выстрелила цепь. Обвила его плечи. Резкий рывок — и охранник полетел с балкона вниз. Он не успел издать ни звука.
Мы с Витманом мгновенно оказались рядом. Я зажал охраннику ладонью рот. Был готов к тому, чтобы его вырубить, но понял, что это лишнее — от удара о землю мужик потерял сознание. Я посмотрел на Витмана. Тот понимающе кивнул. Ухватил охранника за подмышки и потащил в кусты сирени.
А я взбежал на крыльцо и склонился над замком, висящим на двери чёрного хода. Отправляясь с Витманом в тайную канцелярию, переоделся в форму от Кардена — бесчисленные карманы которой содержали массу полезных предметов. В числе прочих — складной нож.
—… поймите же, сударыня, положение действительно отчаянное! — доносилось между тем с другой стороны дома, от парадного крыльца. — Повестку принесли ещё вчера, и там написано, что отец должен явиться в суд завтра, к двум часам пополудни! Иначе…
— Я, пожалуй, не буду интересоваться, где вы ухитрились освоить искусство взломщика, капитан Чейн, — пробормотал Витман, появившийся рядом со мной.
Он задумчиво следил за тем, как я, с помощью ножа, вскрываю навесной замок.
— Исключительно разумное решение, — согласился я.
Замок у меня в руках негромко скрежетнул. Дужка откинулась. Я осторожно, чтобы не звякнула, вытянул её из проушин и положил замок на крыльцо. Открыл дверь.
Из крохотного тёмного, пропахшего пылью тамбура мы выглянули в тёмный же коридор. Направо и налево уходили двери комнат, по четыре с каждой стороны коридора. Охранник здесь, если и присутствовал, сейчас вышел в холл — привлеченный разговором «мадам» с Кристиной.
Я двинулся направо, Витман — налево, об этом мы договорились еще когда обсуждали план.
Двери были добротными, обитыми кожей. Вместо номеров на них красовались картинки с изображениями полуголых красоток и именами.
Я шёл по коридору вдоль дверей. На ладони держал кристалл — как объяснил мне Витман, что-то вроде датчика. Оказавшись вблизи объекта, на котором были амулеты, оставляющие магический след, датчик должен был поймать этот след. Засветиться.
Витман уверял, что кристалл срабатывает на расстоянии уже в пятьдесят метров — то есть, теоретически, должен был активироваться еще когда мы оказались возле дома. Но почему-то не активировался.
Мурашиха, в ответ на вопрос Витмана, не ошиблась ли она, только недовольно фыркнула и поджала губы. Оставалось предположить, что защита, наложенная Локонте, каким-то образом блокирует магический след. Возможно, сказал Витман, датчик сработает, когда мы подберёмся ближе к объекту… Но он почему-то не срабатывал до сих пор.
Витман махнул рукой, подзывая меня. Он стоял у последней двери коридора.
Я бросился к нему.
— Странно, — шепнул Витман. — Дверь — под магической защитой. Но вот присутствие внутри помещения Пущина — большой вопрос… Видите? — он, разжав кулак, показал мне кристалл.
Тот оставался безжизненным — так же, как и мой.
— И что это значит? — спросил я.
— Хотел бы я знать… Вскрываем дверь, — решил Витман. — Если Мурашиха ошиблась, и никакого Пущина здесь нет, мы ничем не рискуем.
— А справитесь? Защита тут серьёзная.
Витман коротко улыбнулся. Поднял руку. В дверь ударил таран.
Я не ошибся — защита действительно была серьёзной, с первого удара дверь не поддалась. Я усилил магию Витмана своей. Со второго удара дверь вынесло.
Я был настороже: придержал её цепью и не позволил пронестись по комнате, сметая на своём пути всё. Но предосторожность оказалась излишней. Комната была пуста.
Обстановка — в точности, как описала Мурашиха. Огромная кровать, стены, обитые атласом, ковёр на полу, затейливые светильники, фотографии, изображающие голых девушек в интересных позах. Люстры не было — вместо неё на потолке висело зеркало. Прямо над кроватью.
Неплохо, неплохо… Да и в целом, уютно — прибежавших на шум охранников мы с Витманом раскидали без проблем. Одна фигня: Мишеля в комнате не наблюдалось.
— Ну и что это значит? — Витман, грозно сдвинув брови, повернулся к Мурашихе.
Пока мы разбирались с охранниками, Кристина сбегала за прорицательницей. Бабка — которой, вероятно, нечасто приходилось бегать — недовольно сопела.