Страница 66 из 86
— Дед! — рявкнул теперь уже я.
Ударил кулаком по столу. И понял вдруг, что комок непонятно чего, который держу в кулаке — то, что осталось от золоченной подставки для карандашей. Я, оказывается, схватил её со стола, со злости смял — и даже не заметил.
— Ну, ты же умный человек! Услышь меня наконец! Ты — аристократ, белый маг! — из-за дурацкого, ничем не подкрепленного подозрения выгоняешь горничную, которая служит нам… а сколько, кстати, лет Китти нам служит?
— С детства, — выдавил дед. — И мать её, покойница, и бабка нам служили. Отец истопником был, на прошлое Рождество умер.
— Вот, — кивнул я. — Получается, что Китти с самого детства живёт здесь, при нас. Если ты её выгонишь, она не просто потеряет работу. У неё вся жизнь пойдёт прахом — из-за того, что тебе что-то там почудилось.
— Китти — служанка, — буркнул дед.
— А ты — белый маг, — напомнил я. — Жемчужина-то — как? Не темнеет?
Дед насупленно молчал.
— Пойми ты, наконец.
Я присел на край стола. Комок, получившийся из металлической подставки, повертел в пальцах и бросил в корзину для бумаг.
— Тьма — это не только то, что рвётся в наш мир из цесаревича. Тьма — в поступках, которые ты совершаешь. А страх всегда был первопричиной Тьмы.
Дед понуро молчал.
— Надя скажет Китти, что ты передумал, — закончил я.
Встал и пошёл к двери. Обернувшись, сказал:
— Кстати. Существует вероятность, что Китти носит бастарда императорской крови. Вероятность, конечно, не очень большая, но я подумал, что тебе стоит об этом знать. Вдруг меня убьют, или ещё чего. Чтобы для тебя эта новость не стала неожиданностью.
Перегнул. Дед побледнел и схватился за сердце.
Мы с Надей отпаивали деда сердечными каплями ещё с полчаса. После чего он прилёг у себя в спальне, а я, наконец позавтракав, вышел в сад.
Шагал к пруду, когда услышал позади топот быстрых ног и шуршание платья.
— Ваше сиятельство, Константин Алексаныч!
Заплаканная Китти обогнала меня и повалилась в ноги.
— Спасибо вам, ваше сиятельство! Храни вас Господь!
Она попыталась ухватить мою руку. Целовать собралась, не иначе.
— Прекрати немедленно, — я взял девушку за плечи, заставил подняться с колен.
— Век за вас бога молить буду, — глядя мне в глаза, продолжала бормотать Китти. — И не чаяла, что заступитесь. С виду-то вы — ой, как суровы. А на деле… Вот, не зря вся прислуга говорит — святые угодники нам послали ваше сиятельство! Всем двором на вашу милость — не знаем, как и молиться! — она снова попыталась рухнуть на колени.
— Кому сказал — прекрати, — поморщился я. — И хватит уже плакать.
— Это я от радости, ваше сиятельство. — Китти отерла слёзы. — Рада, что не гневаетесь.
— Бегать за мной больше не будешь? — улыбнулся я.
— Не буду, богом клянусь! Разве что издали любоваться. — Китти покраснела. Спохватилась: — Вы, должно быть, на пруд шли? В купальню?
— На пруд, — кивнул я
— Вам, может, надобно чего?
— Надобно.
— Чего изволите? — Китти изобразила готовность достать для меня хоть звезду с неба.
— Принеси полотенце.
— Сию секунду-с, — Китти присела.
— И помолись, пожалуйста, о том, чтобы хотя бы до конца сегодняшнего дня меня никто не беспокоил.