Страница 28 из 33
Девушка отступила на шаг назад, рассматривая результат своей работы.
— Тебе идёт, но всё же, — Анна склонила голову на бок, — коротковато вышло.
*******
— Как-то даже аппетит пропал с твоим присутствием, — скривил губы Даня, пристально уставившись на дворецкого, что сидел с нами за одним столом, изящно потягивая кофе из своей чашки и бегая глазами по строкам неизвестной мне книги. На нём красовалась кипельно-белая рубашка под чёрной жилеткой, с таким же чёрным галстуком…хотелось признаться, что белый цвет подходил его глазам намного больше, чем чёрный.
Анна молчаливо перебирала вилкой омлет, сидя на бывшем месте Ильи.
Было непривычно видеть этих двоих за завтраком, но странным образом, это грело душу.
— Давно пора было к нам присоединиться, — усмехнулся Сириус, — что Вас останавливало, детки? И, Амина, смелая причёска.
Я поёжилась от его реплики, но решила промолчать.
Серафим скептично изогнул бровь, бросив равнодушный взгляд на Сириуса поверх книги, в то время как Анна его просто проигнорировала.
— Агнцев становится меньше, — он сделал глоток кофе и поставил чашку на блюдце, — значит и работы меньше.
— Ах ты, — вскипел Даня, — ублюдок! Да я тебя…
— Хватит ссориться, — парировала я, посмотрев сначала на одного мужчину, затем на другого.
Серафим держался отстранённо и молча опустил взгляд в книгу, что раздражало Даню ещё больше.
Будто маленькие дети…
Дарья выглядела поникшей, а под её глазами пролегли тёмные круги, будто она и не спала вовсе прошлой ночью.
Я покачала головой прогоняя прочь ненужные мысли. В воздухе чувствовалось неприятное напряжение: казалось, будто каждый из присутствовавших пытался отгородиться от остальных невидимой стеной. Убийца всё ещё находился среди нас и мы понятия не имели, кто это мог быть.
— Я могу помочь, если требуется, — Серафим поднял на меня глаза, полные тепла и благодарности.
— Я ценю твой порыв, — его губы изогнулись в улыбке, — но не стоит. Я справлюсь.
— Но…
— Тебе стоит позаботиться о себе. Особенно с рукой в таком состоянии.
Дарья перевела взгляд на мою руку, что лежала на коленях и её глаза расширились он ужаса.
— Что произошло?
Даня в миг оказался рядом со мной и присев на колени, взял меня за руку.
— Как это произошло? Почему не сказала? — в его голосе слышались нотки тревоги и горечи.
И что мне им ответить? Что моё отражение в зеркале прошлой ночью пыталось вскрыть мне вены и обрезало волосы? Они скажут, что я совсем съехала с катушек.
— Поранилась ножницами, когда пыталась сама постричь волосы, — лож нелепо сорвалась с губ и, казалось, совершенно никого не убедила.
Даня лишь тяжело вздохнул, покачав головой и поглаживая моё забинтованное запястье.
*******
Оранжерея встретила меня всё тем же сумрачным великолепием и тихим шумом дождя над стеклянным куполом.
Я медленно прошлась по каменным дорожкам и дойдя до чёрной металлической лавочки, улеглась на неё на спину, устремив взгляд в тёмное, просвечивавшееся сквозь прозрачное стекло небо. Оно было иссиня-чёрным, зловещим, готовым в любую секунду затрещать по швам от очередной серебряной трещины молнии. Казалось, что моё сознание было похоже на это небо: непроглядная тьма, и лишь утерянные воспоминания блуждали сами по себе, будто имели собственный разум, прятались, путались, смешивались и это ужасно пугало и раздражало.
Именно за этими потерянными воспоминаниями крылась разгадка, так же, как и у остальных постояльцев особняка. И в тот момент я ощущала это как нельзя остро.
Моё отражение в зеркале, что говорило со мной, если задуматься, это часть меня, что борется с пробелами в памяти, отчаянно пытается заполнить их. Но, что-то мне подсказывает, что эти самые воспоминания не будут простыми.
Я протянула вверх руку, в глупой попытке прикоснуться к чёрное бездне и отчего-то вспомнился чёрный пиджак дворецкого. Такой же чёрный. Как сама ночь.
Серафим.
Он знает ответы на мои вопросы. Но, быть может, я неправильно их задаю и оттого он не может на них ответить? Я должна попробовать ещё раз. Попытаться понять, вспомнить и покинуть эти ужасные стены как можно скорее.
Преисполненная решимостью, я медленно спустилась по лестнице и направилась в кабинет дворецкого. Казалось, что особняк замер, притих, будто зверь, что готовился к прыжку, чтобы напасть на свою жертву. В это же самое мгновение, будто прочитав мои мысли, стены противно заскрипели и с потолка прямо передо мной сорвалась огромная хрустальная люстра, рассыпавшись на миллионы осколков, соприкоснувшись с полом.
Едва ли успев отступить назад и прикрыв лицо руками, я замерла, ожидая чего-нибудь еще и пытаясь побороть ужасную дрожь в теле. Шаг. Всего один шаг и я оказалась бы под ней… И тогда, пиши — пропало.
Втянув в лёгкие побольше воздуха, а затем, шумно выдохнув, я прислонилась спиной к стене и медленным, приставным шагом обошла место бедствия.
В груди нарастало беспокойство и чувство дежавю. В прошлый раз, когда особняк сходил с ума, Серафим был в опасности и, если следовать этой логике, мне нужно поторопиться.
Перед глазами возник зловещий образ открывшейся на его запястье раны, от чего моя собственная заныла ещё сильнее.
Добравшись до нужной двери, я нетерпеливо постучала.
— Серафим? — в ответ тишина.
Я надавила на дверную ручку, и она поддалась без сопротивлений, впуская меня в кабинет, который встретил меня кромешным мраком. Единственным источником освещения были вспышки молнии, что врывались в незашторенные окна.
Я развернулась и выжимая из собственного тела всё возможное направилась в кухню.
Особняк, тем временем издавал истошные скрипы и казалось, будто внутри стен кого-то заперли. Было сложно поверить в то, что этой махиной управляет всего одно существо. В голове не укладывалось, как такое вообще было возможно, но ведь и Жнецов смерти быть не может. Но, тем не менее, двое из них находились среди нас.
Кухня встретила меня закрытой на замок дверью. Видимо, с момента смерти Георгия Серафим в самом деле стал запирать её, чтобы тот самый, кто убил адвоката и трусишку не стащил ещё что-нибудь.
Я остановилась в панике перебирая варианты, куда бежать, чтобы найти мужчину, который то и дело ускользал от меня, будто песок между пальцев и не найдя ничего подходящего я, наугад, отправилась в гостиную.
Над моей головой раздавался гул, будто на втором этаже особняка кто-то беспокойно измерял пространство шагами. Быть может, остальные живые постояльцы не могли найти себе место от сумасшествия особняка.
Тем временем по стенам ползли трещины, будто живописные зигзаги, но в то же время исчезали, будто раны, что заживали с грандиозной скоростью.
— Серафим?
Тишина.
— Чёрт, да что же… — слова замерли на губах при виде стремительно растекавшейся лужи крови вокруг лежавшего на животе тела.
От шока я отступил на шаг назад и потеряв на мгновение равновесие осела на пол, судорожно хватая ртом воздух, в то время как за моей спиной снова пронзительно и противно заскрипела стена, а стёкла в оконных рамах тревожно зашатались.
— Нет, нет, нет… — сорвалось с моих губ, в то время как бледное лицо, полностью лишённое эмоций, с едва заменными чёрными трещинками у глаз никак не на меня не реагировало, — ты не мог.
В висках запульсировала боль, сдавливая голову в стальные тиски, давя на глаза, а чувство дежавю сжало грудь.
— Ты не мог меня оставить, — медленно, будто в замедленном фильме я подползла к неподвижному телу и нерешительно коснулась его щеки, забрызганное маленькими гранатовыми точками, — пожалуйста, открой глаза…
В ответ тишина.
Истерично всхлипнув, я прижалась щекой к его плечу, сжимая ткань его некогда белой рубашки. Из глаз брызнули слёзы, которые разбивались о плотную ткань чёрной жилетки, не оставив после себя и следа. Сердце в груди билось в бешенной дроби и казалось, что ещё немного и оно разорвётся на части, не выдержав давления и боли, что так неистово раздирало изнутри.