Страница 15 из 33
Я… была неприятно удивлена, если признаться. Очень неприятно. Столько информации обо мне… того, чего не следует знать и уж тем более произносить в одном предложении.
Сложив руки в замок перед собой, через весь стол внимательно посмотрела на пристально глядящего на меня дракона.
— А у меня — лишь твоё имя, — проговорила с лёгкой обидой.
Маска серьёзной собранности разлетелась на мелкие осколочки, когда по губам дракона заскользила тонкая, хитрая до невозможности ухмылка.
— Боюсь, узнай ты больше, и эта встреча станет для нас последней, — с искренним сожалением заметил Нэрен, а на дне сине-зелёных глаз гасли смешинки.
Я напряжённо посмотрела на него. Он — прямо на меня.
— Как мы можем быть полезны друг другу? — задала самый важный и максимально прямой вопрос.
На его лице не было и намёка на улыбку, вид стал серьёзным, а голос сосредоточенным и твёрдым:
— У меня есть информация о том, что второе и третье кольцо айта́ра аль-Са́йраса попытаются выкрасть тебя с территории империи.
Вскрик я сдержала, всё же с пяти лет при императорском дворе живу, себя контролировать я умею. Даже не вздрогнула. Только отвернулась, устремив задумчивый взгляд туда, где серое небо сливалось с морем.
Второе и третье кольцо, значит.
Иерархия Хайрассы сильно отличалась от нашей. У драконов в целом имелось много моментов, на которые следовало обратить внимание.
К примеру, все они делились по видам: чёрные, серебряные, изумрудные, рубиновые и золотые.
Чёрные являлись самыми сильными как физически, так и магически, и именно они составляли основную военную силу Хайрассы.
Серебряные рождались редко и отличались повышенной мудростью и особой связью с Первыми драконами, а потому уходили жить в храмы и брали на себя обязанность наставлять на путь истинный остальных представителей своего могущественного вида.
Изумрудные по праву гордились остротой своего выдающегося ума.
Рубиновые славились врождёнными поисковыми способностями.
Золотые были когортой особой. Самые хитрые среди драконов, они сумели достичь богатства и взять под свой контроль остальной народ Хайрассы.
Во главе страны стоял айтар Замирнаджа́хр аль-Сайрас, главный золотой дракон. В нелёгком деле правления ему помогали три кольца.
Точно знаю, что положения второго и третьего занимали родные сыновья айтара — Раниерна́м аль-Сайрас и Саритжа́рх аль-Сайрас соответственно.
А вот с первым история мутная.
Я всего не знаю… насколько мне известно, никто всего не знает, даже сам айтар продолжает задаваться вопросами. Кара́м-дарт аль-Хае́нг однажды просто появился во дворце. Никому неизвестный дракон стремительно поднялся вверх по карьерной лестнице, за несколько лет сумев наладить торговые отношения с упрямыми и не любящими перемены астаротцами, заручиться поддержкой северных государств Центрального материка, подписать ряд дружеских соглашений с Сиаре́лем, империей Гайре́ш и Мадре́ей. Как политик он был решителен, умен и целеустремлён. И очень скоро, к неудовольствию обоих сыновей айтара, заслуженно получил пост первого кольца. К слову, предыдущий дракон незадолго до этого погиб при загадочных обстоятельствах… в которых никто не стал разбираться.
Судорожно выдохнув через нос, повернула голову и посмотрела на терпеливо ожидающего, пока я всё обдумаю, дракона.
Спрашивать о причинах своего похищения не стала. Шантаж, месть, попытка соединиться со мной узами брака и заявить законные права на империю. Интересно, на сколько миль разнесёт останки этих умников яростью нашего темнейшества?
— Когда? — в итоге спросила прямо.
— Нет информации, — последовал мгновенный чёткий ответ.
Кивнула, чуть недовольно скривившись.
— Император правит больше ста лет, — заговорила медленно, опустив взгляд на столешницу и принявшись ковырять коротким ногтем древесные впадинки. — Значит, ждать его смерти бессмысленно. Он, наоборот, едва поймёт, что задумали твои правители, исключительно из упрямства проживёт ещё три столетия.
Вскинув взгляд, заметила на губах дракона странную молниеносную улыбку, но не придала ей значения и продолжила:
— Эрик четвёртый ребёнок императора. Первым был Э́двин, проживший двадцать пять лет и погибший на войне за Кориа́р. После него кронпринц Эви́р, в возрасте двадцати шести лет убитый мятежниками из давно захваченного всё того же Кориара… к слову, государство после этого перестало существовать. Но после Эвира родилась Эне́я, и её император убил собственными руками, узнав, что та готовит заговор. Через два года после её смерти родился Эрик, так что…
Я поджала губы и развела руками.
— Если кольца айтара, хоть все три, — закатила глаза, — строят свой план на моём похищении и дальнейшем шантаже, то это плохой план. Как и тот, в котором наследника планируется убить моими руками и сыграть на горе императора.
Нэрен медленно кивнул, несколько мгновений обдумывая мои слова.
— У вашего императора было четыре родных ребёнка, — медленно, как только что говорила я, произнёс с намёком, — а приёмный — всего один.
Я нахмурилась, не понимая, на что мне намекают.
— Тобой он дорожит больше, — Нэрен не стал играть в угадайку.
Громко фыркнув, отрицательно покачала головой и, снисходительно улыбаясь, прояснила кое-что общеизвестное:
— В жизни Аластара Вескера за все эти годы существовал лишь один человек, которым он действительно дорожил. Это Авре́я Эле́й, его невеста, погибшая сто семнадцать лет назад вместе со всей своей семьёй и семьёй нашего тогда ещё только наследника империи. К слову, их смерть стала результатом мятежа, основную роль в котором сыграли драконы, что в последствии и привело к закрытию границ, запрету на появление в нашей стране представителей вашего народа и геноциду в конечном счёте.
— Мне это известно, — прохладно уведомил дракон, пробарабанив пальцами по столешнице.
Ну, раз известно, то и повторять нет смысла.
Я замолчала, в терпеливом ожидании глядя на стремительно размышляющего мужчину. Чуть хмуря брови, он вглядывался в стол, изредка постукивая по нему пальцами.
Не знаю, о чём Нэрен думал, но в мои глаза он заглянул всего через несколько минут. Помолчал, ещё секунду обдумывая принятое решение, и с величественной размеренностью начал… приказывать:
— Ты ни во что не вмешиваешься.
Славное начало вдохновляющей речи.
Открыв рот, попыталась напомнить, что, вообще-то, я успешно вмешиваюсь во всё подряд уже несколько лет, но дракон не позволил мне проронить ни звука.
— Не вмешиваешься, — повторил с нажимом и твёрдым, невероятным образом подавляющим сопротивление взглядом. И лишь только после того, как я сомкнула губы, продолжил чётким повелительным голосом. — Тебе не стоит знать, но у нас в работе девятнадцать активных планов установления мира между нашими народами. С поддержкой принцессы Раделии планировалось ввести ещё семь, но, — замолчав на миг, дракон ожесточённо тряхнул головой и скорее сам себе, чем мне, отрезал: — не имеет значения. Ты в дело не вступаешь.
Я знала, что спорить с уверенными в своей правоте мужчинами бессмысленно. У меня с детства был яркий пример тщетности этого действия, причём даже не один, весь императорский совет, на чьей бы стороне ни находился, был единодушен в этом вопросе.
Мужчины. Они пока о свою неправоту лоб не расшибут, слушать не начнут.
Кели всегда говорила: не спорь, просто иди и сделай по-своему.
Вот я спорить и не стала. Демонстративно подняла руки в знак своей капитуляции и позволила дракону думать, что он победил в этой маленькой битве.
Вот только Нэрен почему-то подумал о другом.
— Скрытое показательным смирением сопротивление, — холодно произнёс он.
Мелькнула пугающая мысль, что меня видят насквозь.
Не получив заверений в невиновности, дракон недобро прищурился, пристально глядя в мои глаза. Будто действительно читал каждую мысль… неприятное чувство, и мурашки по спине.
Неуютно поёрзав, я поняла, что в такой ситуации мне оставалось лишь одно.