Страница 2 из 6
Такова была картина накануне визита Петра во Францию, который непосредственно повлиял на дальнейшие связи двух стран, в том числе положил начало быстро растущему влиянию Франции на Россию в сфере архитектуры. Стоит сказать, что в эпоху правления Людовика XIV именно Франция занимает место законодателя мод в европейской (и мировой) архитектуре, смещая с этого пьедестала Италию.
Визит Петра I во Францию
Петр I принял приглашение регента короля Людовика XV Филиппа Орлеанского посетить Францию в 1717 году. Ко времени визита российский царь уже довольно четко понимал, что его интересует во Франции: общественное устройство, организация военного дела, наука, архитектура и искусство.
Российский император провел в Париже 6 недель, с 26 апреля по 9 июня 1717 года. В этот период он посетил Арсенал, Парламент, обсерваторию, Дом инвалидов, Сорбонну, Академию наук, Монетный двор, Королевскую библиотеку, столичные сады и парки. Петр I активно «конспектировал» увиденное, делал зарисовки, не скупился на приобретения интересующих его устройств и механизмов.
То, что визит Петра I в столицу Франции стал важным событием и для европейцев, подтверждают упоминания о нем в своих сочинениях политического деятеля герцога де Сен-Симона и писателя-философа Вольтера.
Петр I стал первым избранным иностранным членом Академии наук среди россиян. Всего такой чести до нашего времени будут удостоены не более 50 граждан России. Подписанный в Амстердаме союзный договор 4 августа 1717 года только поспособствовал взаимовлиянию двух держав.
К результатам посещения Франции Петром Великим, помимо приезда «армии мастеров» во главе с Леблоном, можно отнести основание шпалерной мануфактуры в Санкт-Петербурге (1717), разработка морского устава (впервые в России), активная военно-инженерная деятельность, включая строительство новых крепостей и укреплений в приграничных районах державы.
Ж.-Б. Леблон и первая «команда мастеров» из Франции
Что заинтересовало русского царя в архитектурной сфере во время визита в Париж? Достоверно известно, что в связи с идущим строительством Санкт-Петербурга Петр активно вникает в планировку парков, устройство фонтанов, дворцовой архитектуры (Трианон и Марли в Версале) и даже повелевает в Версале обмерить «огород версальский от полат до пруда».
«Добро перенимать у французов художества и науки, сие желал бы я видеть у себя», – заключает довольный царь. Благодаря рекомендациям своих агентов, К. Зотова и Ж. Лефорта, Петр I нанимает для архитектурной и инженерной работы в России французского мастера Жана-Батиста Леблона. Вероятнее всего, встреча государя и французского мастера произошла в немецком Пирмонте. Жан-Батист Леблон был известен в Европе как автор трактата «Теория садового искусства». Речь в нем шла, конечно, не о выращивании яблонь и груш, а об архитектуре парково-дворцовых комплексов.
«Сей мастер из лучших и прямую диковинкою есть», – обосновывает свой выбор царь, искавший специалиста для переустройства Летнего дворца и загородных дворцово-парковых комплексов. Действительно, Леблон считался одним из ведущих (если не главным) архитекторов Франции начала XVIII века. Он блестяще реализовал масштабные проекты на родине, в Париже и окрестностях, был прекрасным рисовальщиком, отлично разбирался в парковой и дворцовой архитектуре, имел отличное образование в сфере архитектуры и строительства.
И несмотря на то, что срок его работы в Санкт-Петербурге оказался ограничен двумя с половиной годами, Леблон, назначенный главным городским архитектором, сумел успеть многое.
В Петергофе к моменту назначения Жана-Батиста уже были завершены основные этапы строительства Дворца и Монплезира, был разбит Нижний парк. Поэтому Леблон сосредоточил свои усилия на усилении художественного эффекта и проработке деталей, не прибегая к радикальной перестройке. На правах главного архитектора Санкт-Петербурга он привлек к работе над интерьерами Большого дворца и Монплезира своих талантливых соотечественников, скульптора Николя Пино и художника Филиппа Пильмана – о них вкратце мы поговорим немного ниже. Леблон также произвел планировку Нижнего парка в Петергофе и работал над художественно-монументальным оформлением Большого каскада фонтанов и Колоннадой у Ковша. Эрмитаж и Марли в Петергофе, хоть и были завершены после смерти Леблона его «правой рукой» И. Браунштейном, несут отпечаток его художественного стиля и без сомнения могут быть причислены к его наследию. Они имеют немало общего с архитектурой парижских отелей того времени, в том числе Клермоном и Вандомом, спроектированными самим Леблоном до переезда в Россию.
Одним из самых амбициозных проектов Леблона стала Стрельна, которую Петр I желал превратить в «русскую Версалию», не считаясь ни с какими расходами. Леблоновский дворец П-образной формы отличался размахом, в то же время оставаясь примером строгой и гармоничной французской архитектуры. К сожалению, и дворец и уникальный в своем роде «водный парк» остались лишь в виде проектов – их реализации помешала скоропостижная смерть архитектора.
Проекты Леблонда по устройству Летнего сада и Летнего дворца были реализованы лишь частично: француз не мог найти компромисс с царем, делавшим собственные эскизы и имевшим на все свое мнение. Но деревянные панно и прочие детали интерьеров Летнего дворца выполнены по проектам знаменитого архитектора.
Помимо множества других проектов в столице России, Леблон работал над своего рода типовым проектом «образцового» дома для знатных горожан. Такими домами он рассчитывал застроить петербургские набережные.
Согласно плану, в доме было 2 этажа, погреба, высокая крыша с шестью слуховыми окнами, 7 окон на каждом жилом этаже и дверь по центру фасада. Известно, что Петр критически отозвался о проекте, в частности о большой площади окон, ссылаясь на северный климат, заметно отличающийся от французского. Однако несколько «образцовых» домов Леблона «для именитых» все же были построены. Первым из них стал дом для архитектора Доменико Трезини, «коллеги» Леблона по проектам генерального плана Санкт-Петербурга, однако итальянец там так и не поселился. До наших дней «дожили» лишь три «образцовых» леблоновских дома, и то с многочисленными перестройками. Пожалуй, максимально близко к замыслу Жана-Батиста здание по адресу Набережная Лейтенанта Шмидта, 41, где сейчас расположен музей-институт семьи Рерихов.
Стоит упомянуть генеральный план Санкт-Петербурга, который не был воплощен в жизнь. Составленный Леблоном в 1717 году план подразумевал политический и торговый центр города на Васильевском острове (как того хотел и Петр) и в целом следовал теории французской и итальянской архитектуры об «идеальном городе». Его форма соответствовала эллипсу, были предусмотрены мощные крепостные стены, бастионы и укрепления, а жилища «черни» были вынесены за эти стены. Четыре проспекта с разных сторон города были направлены к дворцу, расположенному на Васильевском острове.
Однако уже существующая застройка Санкт-Петербурга решительно не соответствовала достаточно формальным планам Леблона: например, Летний сад и Троицкая площадь не помещались в спроектированный «эллипс». Да и Петру I не понравился рафинированный проект, имеющий мало общего с действительностью. Как мы знаем, ни этот план, ни генеральный план Трезини, составленный на 2 года раньше Леблона, не были воплощены в жизнь, а центром Санкт-Петербурга стала Адмиралтейская сторона.