Страница 3 из 18
Тильтиль. Нет, нет, я отлично вижу те волосы, которые не спрятаны…
Фея. А следует с такой же смелостью видеть и скрытое. Забавные, право, эти люди… С тех пор, как феи умерли, они ничего не видят и даже не подозревают, что не видят… Хорошо еще, что я всегда ношу при себе все нужное для того, чтобы оживить потухшие глаза. Гляди-ка, что я вынимаю из мешка.
Тильтиль. О, какая прелестная зеленая шапочка! Что это так блестит на пряжке?..
Фея. Большой алмаз, который открывает на все глаза…
Тильтиль. Вот как!..
Фея. Шапочка надевается на голову, потом надо повернуть алмаз: справа налево, вот так, понимаешь?.. Он нажимает тогда на шишку на голове, про которую никто не знает. И открывает на все глаза…
Тильтиль. Это не больно?..
Фея. Напротив. Ведь алмаз волшебный. Сто́ит его повернуть, сейчас же начинаешь видеть все то, что скрыто в предметах: душу хлеба, вина, перца…
Митиль. И душу сахара тоже?..
Фея (рассердившись). А то как же!.. Не люблю праздных вопросов… Душа сахара нисколько не интереснее, чем душа перца… Ну вот, я даю вам, что имею, чтобы облегчить поиски Синей птицы… Знаю отлично, что кольцо-невидимка или ковер-самолет были бы полезнее… Но я потеряла ключ от шкапа, куда их спрятала. Да, чуть было не забыла… (Указывая на алмаз.) Если его держать вот так, видишь, и чуточку повернуть больше, то открывается Прошлое… Еще немножко повернуть, и видишь Будущее. Все это занимательно, полезно и не производит никакого шума…
Тильтиль. Отец отымет его у меня…
Фея. Он его не увидит. Никто не может видеть алмаз, покуда он на твоей голове… Хочешь надеть шапочку? (Надевает на Тильтиля зеленую шапочку.) Теперь поверни алмаз… Раз, еще раз…
Не успел Тильтиль повернуть алмаз, как все предметы вокруг него, точно по волшебству, преображаются. Старая фея превращается в прекрасную сказочную принцессу. Камни, из которых сложены стены хижины, зажигаются внутренним светом, синеют, подобно сапфирам, становятся прозрачными, сверкают и ослепляют глаза, как драгоценнейшие каменья. Бедная обстановка оживает и сверкает. Простой белый деревянный стол принимает благородный оттенок мрамора; циферблат стенных часов прищуривает глаз и добродушно ухмыляется; дверцы, за которыми взад и вперед ходит маятник, раскрываются, и оттуда выскакивают души Часов, которые, держась за руки и радостно смеясь, начинают плясать под звуки чарующей музыки. Понятное изумление Тильтиля, который восклицает, указывая на души Часов:
Тильтиль. Кто эти прекрасные дамы?
Фея. Не бойся. Это Часы твоей жизни, которые рады тому, что на некоторое время стали видимыми и свободными…
Тильтиль. Почему стены вдруг сделались такими светлыми? Они из сахара? Или из драгоценных каменьев?
Фея. Все камни одинаковы, все драгоценны, но взору человека доступны лишь немногие.
Во время их разговора чудесное превращение продолжается. Души четырехфунтовых Хлебов вылезают из квашни в виде человечков, одетых в трико цвета хлебной корки. Оглушенные, покрытые мукой, они, как бешеные, скачут вокруг стола, где, корчась от смеха, их нагоняет Огонь, вышедший из очага и одетый в трико цвета серы и кармина.
Тильтиль. Что это за уроды?
Фея. Персоны неважные. Души четырехфунтовых Хлебов, которые, пользуясь наступлением царства правды, вышли из квашни, где им было тесновато…
Тильтиль. А длинный красный дьявол, от которого так дурно пахнет?
Фея. Тише… Не говори так громко; это Огонь… Он сердитого нрава.
Чудесное преображение между тем все продолжается. Собака и Кошка, которые, свернувшись в клубок, спали у шкапа, одновременно испускают пронзительный вой и проваливаются в люк, а на их месте появляются два странных существа, из которых одно носит маску бульдога, а другое – голову кошки. Мгновенно человечек с маской бульдога, которого мы отныне будем называть Псом, мчится к Тильтилю, яростно обнимает его и осаждает шумными, буйными ласками, в то время как маленькая женщина с маской кошки, которую мы будем звать Кошкой, прихорашивается, трет руку об руку и гладит волосы, собираясь подойти к Митиль.
Пес (рычит, скачет, толкается и вообще ведет себя несносно). Божество! Здравствуй, здравствуй, мое божество!.. Наконец-то, наконец я могу высказаться… Столько накопилось что сказать тебе! Напрасно я лаял и вилял хвостом. Ты не понимал ничего. Но теперь… Здравствуй! Здравствуй! О, как я люблю тебя! Люблю! Хочешь, я проделаю что-нибудь необычайное? Хочешь, стану на задние лапы? Или буду плясать на канате?
Тильтиль (фее). Что это за человечек с головой собаки?
Фея. Разве ты не видишь? Душа Тило́, которую ты освободил.
Кошка (приближаясь к Митиль, жеманно и с опаской протягивает ей руку). Здравствуйте, барышня… Какая вы сегодня хорошенькая!..
Митиль. Здравствуйте, сударыня. (К фее.) Кто это?
Фея. Тебе протягивает руку душа Тилетты. Поцелуй ее.
Пес (отталкивая Кошку). И я! Я тоже хочу поцеловать мое божество. А также и девочку! Всех расцелую! Ах, как хорошо! Вот-то будет весело. Сейчас я попугаю Тилетту. Гау! Гау!
Кошка. Милостивый государь, я вас не знаю.
Фея (грозя Псу палочкой). Эй, послушай, угомонись. А не то тебя вернут в Молчание до скончания века.
Между тем волшебное превращение продолжается. Прялка в углу сама собой завертелась и прядет пряжу из великолепных лучей света. В другом углу вода в кране начинает петь высоким голосом и, превратившись в многоцветный фонтан, наполняет раковину потоками жемчуга и изумруда, из которых выскакивает душа Воды в образе молодой девушки с заплаканным лицом и распущенными, как бы струящимися волосами. Она немедленно кидается в драку с Огнем.
Тильтиль. Кто эта вымокшая дама?
Фея. Не бойся – это душа Воды вышла из крана.
Со стола падает на землю и разбивается кувшин с молоком. Из разлившегося молока поднимается длинное белое существо – застенчивое и боязливое.
Тильтиль. А эта дама в рубашке с таким испуганным лицом?
Фея. Это душа Молока, разбившая кувшин.
Сахарная голова, стоявшая на полу подле шкапа, начинает расти, шириться и разрывает бумагу, в которую была обернута. Из бумаги выходит слащавое, подобострастное существо. На нем коломянковая одежда, наполовину белая, наполовину синяя. Оно, глупо улыбаясь, подходит к Митиль.
Митиль (с беспокойством). Чего он хочет?
Фея. Да ведь это душа Сахара!
Митиль (успокоившись). Есть у него леденцы?
Фея. Все карманы у него набиты леденцами. Пальцы на руках и те леденцы.
Лампа падает со стола. Не успела она упасть, как пламя взвивается и превращается в лучезарную девушку необычайной красоты. На ней длинные пелены – прозрачные, ослепительно яркие. Она стоит, не двигаясь, как бы погруженная в экстаз.
Тильтиль. Это, наверное, королева!
Митиль. Это – Богородица!
Фея. Нет, дети, это душа Света.
В это время кастрюли на полках начинают вертеться, как голландские волчки. Бельевой шкап широко растворяется, и начинается чудесное саморазворачивание разных материй лунного и солнечного цвета, с которыми смешиваются свертки тряпок и лохмотьев, не менее великолепных, которые скатываются с лестницы чердака. Но вдруг кто-то довольно громко стучит три раза в дверь направо.
Тильтиль (пугаясь). Отец! Он услышал!
Фея. Поверни алмаз! Слева направо.
Тильтиль быстро поворачивает алмаз.
Не так скоро! Боже мой! Поздно! Слишком круто повернул. Они не успеют вернуться на свои места, и нас ожидает куча неприятностей.
Фея снова становится старухой, стены потухают. Часы входят в свой футляр. Прялка перестает вертеться и т. д. и т. д. Среди всеобщей суеты, в то время как Огонь, обезумев, мечется по комнате в поисках очага, один из четырехфунтовых Хлебов, который не смог уместиться в квашне, разражается рыданиями и испускает вопли ужаса.