Цвета магии

Я мог найти тысячу причин, почему я ненавидел эту аллею. Она была покрыта толстым слоем пыли, ну и, кроме того, пахла старостью и затхлостью. Я так много раз смотрел на казино со стороны этой улицы, что мог бы с лёгкостью заметить пропавший с неё камень.

Были тут и другие вещи, которые я ненавидел. Перемещения Аннис, которым не было видно конца. Она до сих пор подносила выпивку хорошо одетым, богатым клиентам. Я ненавидел ждать её, боясь, что она найдёт кого-то другого и бросит меня. Это был лишь вопрос времени.

Тут было так много нервного напряжения, в том числе и во мне. Я хотел освободиться от всего этого и жить в спокойствии. Я медленно закрыл глаза и поддался Потоку, очистив свой разум от обыденных вещей. Я сделал глубокий вдох, и Поток наполнил меня. Вдалеке показалась прозрачная голубая вода. Я отделился от своего тела, воображая полёт, подобно птице, улетавшей подальше от улиц, грязи и омерзительных нищих. Паря над городом, я мог сказать, где Поток сильнее в этом году или месяце, и где проживали богатые. Больше удачи, больше богатства. Мой дух дрейфовал по Потоку.

Ненависть никуда не делась. Я открыл мои глаза в казино. Ничего не изменилось, даже моё настроение. Люди в богатых голубых одеждах пробирались через столпившийся народ и распорядителей. Нахмурившись, я облокотился на противоположную стену улицы. До сих пор напряжённый, я удерживал контроль над собой.

В окне я заметил промелькнувшие мимо рыжие волосы, цвета закатного солнца в пыльном небе. Аннис. Она повернулась, улыбнувшись кому-то. Такая красивая. Забота о ней была вызовом судьбе, подобно азартной игре. Никто ещё не заботился так о ком-то, как я заботился об Аннис. Люди были слишком напуганы, чтобы жертвовать собой ради других. Я ещё не говорил ей, что она в моём сердце. Она никогда не скажет мне то, что я надеюсь от неё услышать.

Через окно я видел, как она остановилась и внимательно к чему-то прислушалась. Она откинула свою голову назад и засмеялась. Я мог слышать её смех через шум толпы, стоящей на этой убогой улице. Она нежно провела рукой по своей щеке. Но я до сих пор держал над собой контроль.

В поле зрения показался шагающий куда-то Думосс. Мастер Думосс был человеком крупного телосложения, с редкими чёрными волосами и в красной порче, с вышитыми золотыми манжетами и воротником. Только управляющий носил золотые одежды. На лице выделялись высокие скулы, придающие ему моложавый вид, хотя его года уже не позволяли ему выглядеть молодым. Вокруг его шеи красовался кулон. Без усилий я мог видеть его место в Потоке. В его руках была власть.

Думосс обнял Аннис за талию, и она улыбнулась ему. Он наклонился к ней поближе, нашёптывая ей что-то на ухо. Отодвинувшись от удивления, она принялась рассматривать кулон на золотой цепочке. Улыбка покинула её. Он сделал ей предложение – я даже знал, что оно под собой предполагало. Думосс ожидал ответа. Она уронила кулон, игриво оттолкнув Думосса. Он в тщетной попытке потянулся за уходящей от него Аннис.

Я потерял контроль. Я нырнул в Поток, чтобы наполнить им себя и утонуть в нём. Магия оказалась слишком слабой и испорченной. Я вышел из проулка, проталкиваясь через плотные, пыльные ряды нищих, выстраивающихся к следующей азартной игре. Продавец, торгующий выпечкой нафаршированной мясом, остановился около меня с небольшой дымящейся тележкой.

Я одобрительно кивнул ему, соглашаясь сыграть с ним в азартную игру, игру которую переживали самые храбрые, те, у которых желание выжить было наибольшим. Было сложно найти корень его души, резервуар его жизненной энергии, но не невозможно. Там и тогда я и остановил его сердце.

Его карие глаза широко раскрылись. Я тотчас же отошёл от него, не чувствуя вины. Он бы сделал то же самое и мне. Мужчина упал на его тележку, задыхаясь от невероятной боли. Я оттолкнул его в сторону, с моего пути. С кулаками, сжатыми от гнева, я заспешил туда, где Думосс недавно преследовал Аннис.

Слева послышался шум горна и доспехов. Обе стороны улицы – богатых и бедных – вмиг опустели, кто-то прижался к стенкам, кто-то вбежал в дверные проходы или переулки. Солдаты вышли из-за угла, маршируя по улице. Они не смотрели на меня, или на кого-то либо ещё. Моя магия азартного игрока не причинила бы им вреда. Их сердца могли не остановиться. Они стали более сильными и защищеными, вернувшись с Войны Братьев. Я знал, что они думают о неприязни к этому городу и его жителях. Чувства были взаимны. Для нас они были не более чем нежелательные жизни, лишние рты.

Солдаты были рекой, которую я не смог бы пересечь. Пыль кружила вслед за ними, заставив меня прижаться к стене и даже заблокировав мне весь вид на казино, что, как ни странно, остудило мой гнев. Аннис вернётся домой достаточно скоро.

Я оставил улицу, с её неравенством и потоками людей, думая лишь о ней. Как долго это будет продолжаться, прежде чем она согласится принять предложение Думосса. Я пропустил Поток через себя, пытаясь сосредоточиться, набраться сил и отбросить остальные вопросы в сторону. Ответ был прост: если Аннис придёт домой с надетым кулоном, то я буду знать об её измене, неизбежной измене.

Я дал себе клятву уничтожить за неё Думосса. Человеку будет не вести лишь до тех пор, пока его удача не изменится за счёт другого.

Мы жили в останках давно умершего создания. Наша комната была длинной и широкой, каркас из обнажённых рёбер, который не пощадило время, поддерживал четыре стены из тонкого слоя штукатурки, выложенного неопытными руками. Маленькие камни и грязь регулярно сыпались с потолка, и всё это усугублялось кошками, живущими сверху, чей ночной образ жизни не давал мне высыпаться по ночам. Несколько масляных ламп горели желтоватым светом. В стене со стороны улицы имелось окно без стекла, выбитое во время мятежей и штормов. Когда удача будет на нашей стороне, в город ворвутся потоки свежего воздуха.

Я сидел на своей койке, застеленной военным постельным бельём, выигранным у солдат, и пытался не думать о кровати Аннис, расположившейся по соседству. Вместо этого, я сфокусировался на моих дорогих пяти клетках. Сколько их у Думосса? В пять раз больше? Или в пятьдесят? Моя ненависть к нему была осязаемой вещью, я воплотил её в своих питомцах – саламандре, ядовитой жабе, пауке, крысе, и в моей прелести, моём красивейшем богомоле, утончённым и всегда настороженным. Думосс тоже использовал богомола, это был один из его любимцев. Он мог сражаться в вольерах для птиц, но птицы были больше показухой, чем настоящим состязанием, да и заработаешь на них немного. Менее контролируемые существа требовали больше затрат энергии.

Меня не всегда привлекали эти состязания. Лучшие игроки могли чувствовать фазы ослабления своей магии и приближающуюся неудачу. Умные знали, когда необходимо отступить. У каждого наступало такое время, кроме Думосса. Он никогда не отказывался от боя. Что не было совсем правдой. Он никогда не отказывался от боя, но только лишь в своей категории.

Богомол повернулся ко мне, взмахивая своими острыми, как бритва, лапками и вращая своей головой. Он знал, что он был моим любимцем. Остальные на его фоне, казались рядовыми воинами, запертыми в клетках. Их души были незамысловатыми и отчётливыми, простыми в управлении. Лучшие игроки знали, что их питомцы были средством к достижению богатства и лучшей жизни. Арена для животных была местом огромных денежных потоков. Кровопролитные Игры, игры Контроля, вроде той, в которую я сыграл с уличным торговцем, были простыми, быстрыми, но требующими развитой нервной системы. Заработка от них было меньше, по сравнению с ареной, где играли лишь победители.

Я протянул мою руку к богомолу. Наполовину закрыв глаза, я утопил себя в Потоке и возвысился над парящими в небе птицами и бесконечной тьмой. Мой дух создавал иллюзию движения, почти всегда передвигаясь на огромные расстояния. Время стало ничем. Медленно остановившись, поток хлынул обратно. Он изогнулся в дугу, а затем в круг. Он был моим. Я контролировал его.