Страница 82 из 139
Около 19:00 у здания бывшей Думы собрались участники мирной демонстрации, которые весьма решительно были настроены добиться своего и вручить власть Советам45. Площадь перед Таврическим дворцом наполнилась вооруженными и агрессивно настроенными людьми46. Между тем дворец было решительно некем оборонять: в здании почти не было солдат. С большим трудом удалось убедить команды броневиков выступить по приказу Исполкома Петросовета: они прошли через площадь и заняли позиции у входа. Толпа поначалу не знала, на чьей стороне машины, и приветствовала их47. Наиболее активными в этой толпе были пулеметчики и матросы48. В 17:00 они подошли к дворцу, изрядно разогретые своей воинственной прогулкой по городу49. Многие начали проникать в здание дворца. У всех был единый лозунг – «Вся власть Советам!»50 Они явно устали от бездействия и явно не знали, что делать. Массы явно не были готовы применить силу в отношении тех, кому они хотели (пусть и декларативно) вручить право распоряжаться собою. Одно дело – насилие в отношении министров частично буржуазного Временного правительства, другое – в отношении социалистов из руководства Всероссийскими Советами.
Между тем это руководство решительно не желало брать власть. Толпа, состоявшая из разных отрядов, явно не имела единого командного центра и не знала, что ей делать. Управление над ее отдельными частями, шумевшими и смешивавшимися на площади, постепенно утрачивалось. На захват здания идти никто не решался, и в результате начался стихийный митинг. К демонстрантам вышли Чернов и Чхеидзе. Они выступили с речами, которые стали немедленно обсуждаться. Казалось, возникал шанс заболтать опасность, но матросы, настроенные наиболее решительно, фактически захватили В. М. Чернова в заложники51. Короткая речь министра земледелия не пришлась по душе слушателям: те потребовали от него немедленно передать землю народу. Естественно, что «народный министр», как Чернова называли партийные товарищи, не смог выполнить требования вооруженной мирной общественности, и ее представители силой заставили его сесть в открытый автомобиль52. Там он и пребывал, окруженный преимущественно вооруженными матросами, с серым лицом, без шапки, трясясь то ли от холода, то ли от страха53. Часть захвативших политика демонстрантов заявила, что он останется у них заложником до тех пор, пока Советы не пойдут навстречу их требованиям. Какой-то рабочий тряс перед его лицом кулаком и призывал пойти навстречу пожеланиям трудящихся: «Принимай, с. с. власть, коли дают!»54 «Народному министру» грозил самосуд, толпе его судьба была явно безразлична, и лишь обеспокоенные эсеры пытались вывести на защиту однопартийца броневики55. За Чернова попытался вступиться Раскольников, успокаивая словами: «Это недоразумение. Вы будете освобождены»56.
Попытка выполнить обещание была безуспешной: очевидно, и Расколькников утратил контроль над моряками57. Расправу остановил Троцкий, вступивший в спор с ними58. Он назвал матросов «красой и гордостью русской революции», которая не может допустить насилия. Очевидно, эти слова поразили слушателей, и они отпустили своего заложника59. «Чернов был ни жив, ни мертв, – вспоминал Раскольников. – Я помог ему сойти с автомобиля; с вялым измученным видом, нетвердой нерешительной походкой он поднялся по ступенькам и скрылся в вестибюле дворца»60. О помощи, оказанной ему большевиками, Чернов никогда не вспоминал – ни в 1917 г., когда Троцкий и Раскольников сидели в тюрьме, ни в эмиграции61.
Так или иначе, но покинул он площадь как нельзя вовремя. К дворцу были вызваны 4 роты измайловцев и 2 роты семеновцев. Однако Половцов вряд ли до конца верил в решительность пехотных полков гарнизона. Из Павловска была вызвана конная артиллерия, ее сопровождали две сотни 1-го и 4-го Донских казачьих полков62. Был отдан приказ перебросить 2 орудия под прикрытием этих сотен к Таврическому дворцу.63 На подходе к нему казаки были обстреляны демонстрантами из пулеметов64. Большое количество оружия на руках рано или поздно должно было проявиться. Для того чтобы пробить себе дорогу, войска открыли ответный огонь65. Одно орудие сделало несколько выстрелов: обстрел из пулемета был быстро прекращен66. Пушечные выстрелы на улицах, ведущих к дворцу, мгновенно изменили обстановку на площади перед ним. Перелом кризиса, тянувшегося целый день, произошел почти мгновенно: «Этого оказалось достаточным: с первыми же выстрелами грянула паника, да какая… Толпа закачалась, загудела, люди бросились кто куда»67. При первых же выстрелах вооруженные мирные демонстранты побежали, и это бегство стало сигналом для колеблющихся. Толпа митинговавших здесь была обстреляна войсками68.
К 19:00 к дворцу прибыли Владимирское военное училище, 9-й кавалерийский полк, 1-й казачий полк и один взвод артиллерии69. В конечном итоге нескольких частей, готовых действовать, оказалось достаточно для того,
чтобы удержать хрупкое равновесие сил, а затем и полностью переломить ситуацию в пользу правительства. Большое значение имело и то, что Переверзев решил действовать: он подготовил обращение в печати, в котором утверждал, что правительство обладает информацией о предательстве Ленина и большевиков70. Таврический дворец был в восторге: наконец он получил оружие против своих противников71.
Произошло то, чего так боялись революционеры в феврале: армия не поддержала улицу. В тот же день делегаты Финляндского, Преображенского, Павловского, Московского, Гренадерского, Семеновского, Кексгольмского, Волынского, Егерского, Измалойвского, 6-го запасного саперного, 9-го кавалерийского, 1-го гвардейского стрелкового и 180-го запасного полков потребовали подчинения существующей власти и проведения следствия по событиям в городе72. В ночь с 4 (17) на 5 (18) июля к Таврическому дворцу прибыли измайловцы, семеновцы, литовцы, а затем и другие части гарнизона73. Члены Исполкома приветствовали проходившие войска криками «Временное Правительство имеет сведения, что Ленин продался немцам!»74. Полки расположились вокруг здания бывшей Думы, подступы к ней вновь приобрели вид военного лагеря. Проверить его на прочность никто не решился75.
В ходе событий вечера 4 (17) июля было убито и ранено несколько сотен человек, вечером и ночью прочный порядок поддерживался только перед дворцом. В ряде районов, включая центр города, шел грабеж лавок и магазинов, отряд анархистов вновь занял типографию «Нового Времени», которую, впрочем, им вскоре пришлось оставить76.
Прочного контроля над войсками еще не было. Вечером 4 (17) июля Половцов отдал распоряжение командиру гвардейского запасного артиллерийского дивизиона привести 8 легких орудий в столицу под прикрытием школ прапорщиков к 6:00 5 (18) июля77. Этот приказ не был поддержан Петергофским советом, который 5 (18) июля отказался санкционировать предложенную меру на основании появившихся сомнений «в ее революционном характере». В том случае если распоряжение генерала, будет подтверждено ЦИК Всероссийского Совета рабочих и солдатских депутатов, в Петергофе обещали выступить всем гарнизоном78.
Несмотря на подобного рода случаи, перелом все же состоялся. С утра 5 (18) июля на улицы вышли военные патрули, которые начали разоружать штатских. У «мирных» демонстрантов было изъято 4 броневика (!), попыток сопротивления не было. Вслед за этим перелом в настроении гарнизона стал очевидным, а части, поддержавшие большевиков, были вынуждены вернуться в казармы79. В них были проведены митинги с принятием резолюций, нацеленных на снятие возможных обвинений. Так, в 1-м пехотном запасном полку 5 (18) июля был принят такой текст: «Выступление полка 4 июля являлось мирным. Происшедшее столкновение было печальным недоразумением, выяснение которого поручается Особой следственной комиссии»80.