Страница 18 из 20
Парни ободрились, подогнали коней, рассчитывая уже к вечеру найти дорогу. Дело обещало оказаться гораздо более лёгким, чем виделось поначалу.
След, широкий и извилистый, всё вёл и вёл их через лес, а хоть сколько-нибудь хоженой тропы не показывалось ни по ту, ни по другую его сторону. Солнце то светило в спину, то принималось слепить глаза. И неумолимо клонилось к закату. Удлинялись и густели чернильно-синие тени. Рассеивалось дневное тепло, и мелкие иголки мороза всё ощутимее кололи кожу. Лицо Волота становилось всё мрачнее, а в один миг он и вовсе встал, как будто обомлел. Парни объехали его с двух сторон и тоже остановились, рассматривая снег под копытами коней. Млада поравнялась с ними, проследила за взглядом следопыта и почувствовала, как внутри шевельнулся неприятный холодок.
Впереди лежала свежая и глубокая полоса следов, оставленных их же отрядом.
– Проклятье, – выдохнул русоволосый Скурата и утёр с усов осевшие от дыхания капли.
Остальные кмети высказались суровее, чем он. Все повернулись к следопыту.
– Как такое могло получиться? Как мы вообще могли заложить такую петлю и выйти к своим же следам? – Млада внимательно оглядела растерянное лицо Волота. Но, похоже, разумного ответа у него не было.
– Пёс его знает.
Однако бранить следопыта никто не торопился: он лучше всех был сведущ в деле поиска дороги к тривичам, и вряд ли кто-то справился бы лучше него. Если он не смог – значит, что-то крепко сбило его с пути. Только что? Кмети вздохнули и заозирались. Солнце уже нехотя бросало лучи между деревьев у самой земли. Ещё немного – и стемнеет. Волот, ни слова лишнего не говоря, спешился и обошёл вокруг того места, куда они пришли, потратив на бесполезный путь весь день. Он долго смотрел вдаль на восток, откуда уже наползали сумерки, спустился по склону и на время пропал из виду.
Пока он бродил в округе, парни тоже покинули сёдла и, привязав коней, устроились рядком на одном из поваленных берёзовых стволов. Взгляды их то и дело обращались к стремительно гаснущей над западным окоёмом вечерней заре. Одна за другой на ясном небе проступали звёзды. О том, что случилось, никто говорить не хотел. И Млада не торопилась тормошить спутников, застывших в мрачном ожидании вестей от следопыта. Но вскоре, не сговариваясь, кмети принялись рубить лёгкими топориками, без которых ни один разумный человек в путь не пустится, нижние ветки кустов, сухостой и собирать по снегу хворост. Вернуться в лагерь до темноты отряд всё равно не успеет. Да и как возвращаться без вестей? Только виновато клонить голову перед старшинами за попусту прожитый день, потерянный не только для них, но и для всего войска.
Споро насобирав веток и коры для огня, кмети свалили их в кучу – до утра, может, и хватит. Млада достала из седельной сумки котелок: хоть воды согреть, да выпить горячего отвара из припасённых в дорожном мешке листьев малины и брусники.
Оставшийся без следопыта отряд расселся у ловко разведённого Скуратой костра. А Волот всё не возвращался. Даже факела собой не взял – а в темноте-то уже ничего не разглядишь.
– Куда он провалился? – как будто сам себе проговорил Ерут, невысокий, но крепкий, словно дубовое полено.
– Ау, Волот! – ничуть не раздумывая, зычно гаркнул на всю округу Скурата.
– Нешто он сам не понимает, что уже почти темень кругом? – шикнул на него третий дружинник Олан, похожий на гибкого и изворотливого хорька. – Чего орёшь, как блажной? Он уж давно далеко ушёл.
– Ты что, боишься, придёт сюда кто, кроме него? Лесовики, может?
– Почём знать? Думаешь, мы тут по собственной дурости кругами ходили? – поддержал товарища Ерут. – Как нечистое что-то началось в том буране, так и сейчас продолжается.
Он вдруг покосился на Младу, показалось, чуть разочарованно. Как будто это она, а не Волот, должна была вывести их к дороге. Получается, совсем не случайно она оказалась среди них – но вот какие надежды на неё возлагались, это пойди разбери.
Кмети помолчали, бестолково глядя в пламя и прислушиваясь. Но шагов запропастившегося следопыта всё не слышалось посреди разрозненных и редких голосов леса.
– Искать его надо. Не оставлять же одного в глуши на ночь, – вздохнула Млада, подцепила ложкой плавающую в растопленном снегу сосновую иголку и стряхнула её в сторону. – Кто со мной?
Остальные переглянулись, но никто не подскочил с места в готовности и нетерпении. Знать, даже крепким дружинникам не хотелось блуждать в зимнем мраке. И Младе-то не хотелось, да только ожидание Волота опасно затягивалось, а вокруг темнело всё сильнее.
– Искать следопыта. Надо ж, – оглядев друзей, Скурата насмешливо крякнул и встал с бревна. – Я пойду.
Кмети согласно закивали, расслабившись оттого, что постылая обязанность их миновала. Даже странно было видеть в могучих воинах, которые без страха пришли в дружину и отправились в поход за князем по собственной воле, а не принуждению, такую робость. Как будто и правда они боялись, что могут повстречать в лесу какую нечисть.
– Вы двое только никуда не подайтесь, – Млада накинула капюшон совсем уж подсохшего за день на солнце плаща. – Вдруг он выйдет сюда с какой другой стороны. А мы по его следам пойдём. Главное – за костром следите.
– Да уж разберёмся, – покривившись, фыркнул Ерут. – Учи бабушку похлёбку варить.
Вместе со Скуратой, прихватив воды и пару факелов, они пошли сквозь густой можжевельник той же тропкой, что и пропавший Волот. Млада, стараясь задавить внутри нехорошее предчувствие, внимательно следила за чёткой вереницей глубоких следов, оставленных кметем. Они хорошо виднелись на снегу в свете горящего неподалёку костра и поначалу шли вдоль уже протоптанной ранее дружинной тропы. Но чем глубже в низину, тем больше отклонялись в сторону. Как будто Волот увидел что-то, что привлекло его внимание и потребовало уйти со старого следа. Вдруг отпечатки стали реже и глубже – значит, с этого места кметь побежал. Млада тоже невольно прибавила шагу. Скурата поспешил за ней, не задавая никаких вопросов. Стало быть, сам обо всём догадался.
Продравшись через молодую поросль ольхи, Млада едва не угодила в небольшой овраг – только и успела схватиться за тонкие ветки. А до того пробежавший здесь Волот ловко перемахнул через препятствие одним прыжком. Убегал, что ли, от кого? Но вокруг не было больше ничьих следов: ни человеческих, ни звериных. Да и напади на него зверь или лихой человек, следопыт наверняка позвал бы на помощь. В лесу звук разносится хорошо – услышали бы.
– Стой! Факел запалим, – выдохнул позади Скурата. – А то ноги переломаем.
И правда, костёр, что ещё мгновение назад освещал путь далеко вперёд, скрылся за деревьями и кустами. Теперь со всех сторон подступила совсем уж непроглядная тьма. За незаметно наползшими облаками не виднелось луны и звёзд, и лишь едва можно было различить тёмные остовы сосен на фоне гладкого и белого, как рассыпанная по столу пекаря мука, снега. Нехорошо оказаться так, в чаще ночью. Особенно зимой. Когда затихают редкие птицы и почти не тревожит веток ветер – только будто сами по себе шумят в вышине древесные кроны. И знаешь, что не отыщется никакого людского жилья, возможно, на много вёрст окрест.
Но вот Скурата чиркнул огнивом один раз и другой. Кремень уронил наземь несколько мелких искр, и факел занялся ровным пламенем. Тут же потеплела ночь, отступило смутное дыхание безвестности, норовящее сковать сердце необъяснимой тревогой.
– Вот теперь и дальше можно идти, – кивнула Млада.
– Далеко он убёг, – медленно ощупывая под ногами снег, проговорил Скурата. – И главное, на кой?
Не ответив, Млада пошла дальше. Ей самой не нравилось странное поведение Волота, которое явственно читалось по его следам. И чем глубже те уходили в лес, тем путаней становились, а порой и вовсе не поддавались никакому разумению. Петляли среди деревьев, а время от времени возвращались назад. Как будто Млада и Скурата преследовали пьяного или слепого. Но уж никак не следопыта, которому едва не каждая ветка должна указывать верный путь.