Страница 37 из 44
Были отравлены 15 тыс. человек, из которых 5 тыс. умерли. Причем оборонявшиеся союзники, вопреки всем закономерностям этой войны, в этих боях потеряли значительно больше людей, чем атаковавшая их 4-я германская армия. Только у англичан потери составили 59 тыс. человек, в два раза больше немецких. Две французские дивизии – марокканская и территориальная, одна британская и одна канадская во время атаки бежали с линии фронта. Немцы атаковали в респираторах и в первые часы атаки захватили около 2 тыс. пленных и 51 орудие17. В какой-то момент между немецкими войсками и Ипром оставалось чуть более 3 км открытого пространства, в то время как резерв англо-французского командования состоял всего из четырех батальонов18. Несмотря на эти блестящие результаты, немцы не смогли использовать их с полной силой и ликвидировать ипрский выступ. Повторение газовых атак с 23 апреля не привело к желаемому результату.
Безусловно, одной из причин этого было отсутствие у германской стороны стратегического резерва, отправленного на Дунаец. 11-я армия создавалась, когда фронт практически перестал двигаться, половина ее корпусов была составлена из дивизий, сформированных в марте – апреле 1915 г. за счет изъятия четвертых полков из состава дивизий Западного фронта. Войска и командование имели значительный опыт ведения боевых действий в условиях окопной войны19. К началу мая «вторая битва под Ипром» стала затихать. Подготовка перехода в контрнаступление заняла у германского командования шесть недель после падения Перемышля20. Перевозка германских корпусов 11-й армии с Западного фронта началась 17 апреля, в 20-х числах апреля они начали прибывать на Восточный фронт, а 25–28 апреля сменили на позициях австро-венгерские части. Германские части прибывали вместе со своей артиллерией21.
Для обеспечения секретности перевозок немецким командованием был разработан план операции «Клаузевиц». В соответствии с ним имитировалась переброска частей в Восточную Пруссию (куда прибывали лишь головные части идущих на русский фронт эшелонов – ландвер и ландштурм) и на Западный фронт (здесь движение концентрировалось по двум железнодорожным линиям, создавалась иллюзия перегрузки, эшелоны шли в прямой видимости друг друга и т. п.)22. Каждому корпусу при перевозке выделялось по одной транспортной линии в соответствии с пропускной способностью австрийских железных дорог – 20 поездов в сутки23. При размещении прибывших в Галицию частей австро-германское командование стремилось соблюдать максимально высокий режим секретности: из района будущей атаки были выселены местные жители, немецкие рекогносцировочные партии переодевались в австрийскую форму24.
Не будет преувеличением утверждение, что для прорыва германское командование выделило свои лучшие части под лучшим командованием: 22 апреля в штаб армии прибыл ее новый командующий Август фон Макензен25. Э. Людендорф вспоминал: «Генерал фон Макензен был назначен командующим новой 11-й армией, которая состояла главным образом из войск, переброшенных с запада. В начале мая он должен был нанести фланговый удар в Западной Галиции и разбить русских, которые, не считаясь с потерями, вели наступление в Карпатах. Макензен был утонченный человек, но в то же время блестящий солдат, и его подвиги навеки останутся в истории. Начальником его штаба был назначен полковник фон Сект, который до сего времени состоял начальником штаба фон Лохова. Благодаря остроте мысли и ясному чувству меры он представлял одну из наиболее выдающихся личностей этой войны»26.
В помощь 11-й армии выделялся австро-венгерский 6-й корпус под командованием генерала Артура Арца фон Штрауссенберга, в состав которого входили весьма боеспособные части: галицийская 12-я и 39-я венгерская пехотные и 11-я кавалерийская дивизии. Таким образом, и австрийская сторона выделила для наступления лучшие части. Поляки и венгры охотно сражались с русскими войсками. Тем не менее австро-венгерский корпус был помещен германским командованием между Гвардейским и Баварским корпусами – первый являлся элитой прусской пехоты, второй отличился еще в начале войны взятием Льежа27. Войска 11-й армии активно практиковались в тылу над приемами преодоления русской обороны, ее штабы завершали подготовку к прорыву.
«С русской стороны положение было иное, – вспоминал участник этих событий. – Центр и правый фланг 3-й армии составляли пассивный участок Юго-Западного фронта с задачей прикрыть наступление в Венгрию со стороны Н. Сандец. Войска 3-й армии проделали весь галицийский поход и никакой особой подготовки к противодействию прорыву не имели. Еще менее подготовлены были штаб и командование. Незначительное количество артиллерии, испытывавшей к тому же острый недостаток в снарядах, хронический некомплект пехотного вооружения и бестолковое руководство в значительной степени облегчали германцам разрешение их задачи. Однако исключительная стойкость русской пехоты, бессмысленно растрачиваемой командованием, потребовала больших усилий и крупных жертв от германских войск»28.
Вплоть до 14 (27) апреля русское командование имело смутные представления о том, что творится за линией вражеских окопов. Очевидно было одно – идет смена австрийских частей, но кем и в каких размерах, оставалось неясным. Штаб 10-го корпуса требовал от командира 31-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта П. А. Кузнецова активизировать действия своих разведывательных партий. Поиск оказался безрезультатным, так как противник резко усилил охранение29. Тем не менее, несмотря на всю секретность, русские войска и командование армии почувствовали приближение атаки противника: он постепенно активизировал свои действия, проводил ночные атаки и прочее30. Появились и немецкие пленные из частей, переброшенных из-под Ипра31. На присутствие германцев и подготовку прорыва указывали и другие признаки.
«В течение недель… велась редкая, но систематическая артиллерийская пристрелка по нашим позициям и тылам, – вспоминал генерал Б. В. Геруа. – Появились новые виды снарядов – шрапнель с двойным разрывом, более мощные гранаты. Летали чаще аэропланы, как бы разглядывая сверху наше расположение и делая съемки вдоль и поперек укрепленной полосы. Никто им не мешал: своя авиация почти отсутствовала, противоаэропланных батарей не существовало. И лишь пехотные солдаты развлекались, стреляя в небо из ружей и извещая беспорядочной трескотней выстрелов о появлении над головами неприятельских летчиков. Наконец, противник производил усиленные разведки нашей передовой линии. Захваченные нами пленные принадлежали иногда к новым частям, появившимся перед фронтом корпуса. Некоторые из более разговорчивых пленных показывали, что прибыли сильные подкрепления, артиллерия и, главное, германцы, которых до того не было на этом участке фронта»32.
25 апреля штаб 11-й армии приказал войскам начать занимать исходное положение, а на следующий день было произведено распределение артиллерии. 29 апреля А. фон Макензен издал приказ о начале прорыва всеми корпусами 1 мая 1915 г.33 16 (29) апреля в 00 часов 15 минут штаб Юго-Западного фронта получил сообщение о том, что на участке Севского полка начали появляться местные жители, которых германцы выгоняли перед наступлением, – поскольку оно было близко, необходимость строгого соблюдения секретности отпала. В три часа ночи немецкий батальон действительно атаковал позиции севцев, но был отбит34. Доклады в штаб армии и фронта ничего не меняли: перед войсками по-прежнему ставилась одна и та же задача – пассивная оборона без подкреплений. Между тем русские части были растянуты буквально в ниточку, 10-й корпус занимал 50 верст, в среднем на один батальон приходилось по одной версте фронта, без резервов, без корпусной артиллерии, без запаса снарядов35.
«Дух войск бодрый, – информировал 17 (30) апреля штаб фронта инспектировавший позиции под Горлице офицер. – В ожидании атаки люди спокойно продолжали свою работу по укреплению позиции. Появление германцев, как и следовало ожидать, оказало на людей известное действие. «Белый с красным дым разрывов лучше белого германского», – говорили солдаты. Германцы сразу заставили их быть более осторожными и бдительными как в окопах, так и в сторожевой службе, благодаря своей активности»36. 1–6 мая произошел германо-австрийский прорыв под Горлице – Тарновом. Подполковник Г Брухмюллер организовал невиданный на Восточном фронте артиллерийский удар. В течение первых четырех часов обстрела 610 германских орудий выпустили около 700 тыс. снарядов, в том числе и химических37. На участке прорыва противник создал огромное преимущество в силах: Сводному, Гвардейскому, 41-му и 10-му германским, 6-му австрийскому корпусам (126 тыс. человек) противостояли 70, 31, 61 и 9-я пехотные дивизии, резервом которых служили 7-я кавалерийская и не в полном составе 63-я пехотная дивизии (всего 60 тыс. человек)38.