Духи безвременья

И, наконец, был еще маленький Ванечка Стрельцов – сын главы семейства. Ванечке было десять лет, он ходил в школу и всячески помогал по дому – то в магазин сбегает, то дядю по двору покатает, то еще чего. Поначалу ребенок особенно Иллариона не волновал, ввиду малолетства. Но довольно скоро он пересмотрел свою позицию по отношению к этому вопросу. Поразмыслив на досуге, Лавочкин пришел к выводу, что так быть просто не может, чтобы в логове врагов народа вдруг оказалась невинная душа. Конечно, Ванечка был мал, но это не значило, что он не мог быть пособником своих глумливых родственников. Еще как мог! Слишком юркий, слишком мельтешит… Все бегает, бегает. А куда бегает? Ну, ясно куда, рассуждал Илларион, – бегает с депешами, с сообщениями. Курьер, одним словом.

Сначала Илларион решил устроить некую комплексную, как он сам ее для себя обозначил, слежку. Заключалась она в том, чтобы проследить, чем заняты все члены семьи Стрельцовых в один момент времени. Но из этого у него ничего не вышло, так как чаще всего Павел Иванович был на работе на другом конце города, Ванечка в школе, инвалид во дворе на каталке, а Агнесса дома. Чем они все занимаются понять было сложно, да и невозможно, так как помощников у Лавочкина не было.

Причем это была его принципиальная позиция. Он предпочитал работать один.

Поняв, что подобная тактика результатов не дает, Илларион сменил первоначальный план на новый. Суть его заключалась в так называемой рассеянной слежке. То есть, концентрации внимания на ком-то одном, доскональном изучении линии его поведения, жестов, и так далее. Здесь надо заметить, что сам Лавочкин ни одним словом ни разу не выдал себя, так что никто в доме и не догадывался, что примерный школьник Илларион Лавочкин стучит без остановки, как дятел… Наоборот! У него была репутация честного юноши, отличника военной подготовки, пионервожатого и вообще хорошего человека. Он был со всеми приветлив, старался помочь, если требовалась помощь.

И в этом заключалась двойственность всей деятельности Иллариона Лавочкина.

Сегодня он мог помочь старушке из соседнего подъезда донести сумку, а завтра посадить ее на десять лет как злостную контрреволюционерку. В какой-то степени ему было жалко свои жертвы, он чувствовал перед ними свою вину. А потому он навещал собственноручно посаженных в пересыльных тюрьмах, носил передачки, подбадривал, обещал помочь, если получится… Эта черта останется у него на всю жизнь. Всегда он будет доносить, но сердце его будет разрываться на части за горькую долю этих людей.

И вот, буквально через несколько дней после начала рассеянной слежки, появились первые результаты. Произошло это холодным ноябрьским днем тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Как обычно после школы Илларион спешил домой, чтобы поскорее разделаться с домашним заданием и приступить к своей профессиональной деятельности. Уже заходя во двор, он увидел Сергея Ивановича, пытающегося одной ногой вытолкать себя, а вернее свою коляску, из грязи, в которой та застряла.

Илларион, естественно, тут же поспешил на помощь. Выслушав благодарности от беспомощного калеки, Лавочкин неспешно пошел в сторону своего подъезда, он уже око дверей что-то заставило его обернуться. И он не пожалел об этом, так как увиденное поразило его. Инвалид, который до этого бултыхался в грязи, вдруг взял на своей каталке такой разгон, что можно было подумать, будто у него каким-то чудом выросла новая вторая нога. Поехав на сумасшедшей скорости метров пятнадцать, Сергей Иванович резко выкинул вперед единственную ногу и затормозил ей, забрызгивая все вокруг грязью. Рукой же он как обычно вцепился в подлокотник, но это уже не могло его спасти. Торможение было таким резким, что калеку буквально выкинуло из кресла. Приземлился он в огромную лужу, но что поразило Иллариона, который стоял в считанных метрах от эпицентра событий, так это улыбка, которая заиграла на устах Стрельцова. Он действительно улыбался.

Смекнув, что дело тут не чисто, Лавочкин стал шарить глазами по двору, в поисках чего-нибудь особо подозрительного. И увидел, наконец, то, что искал. В окне второго этажа, то есть в окне Стрельцовых он увидел Агнессу, которая моментально задернула шторы, как только поймала на себе взгляд Иллариона. А буквально через минуту из подъезда выбежал маленький Ваня, который пробежал мимо все еще лежащего в луже грязи родного дяди и скрылся в арке дома… Теперь Илларион был уверен на все сто процентов, что семейка повязана одним общим делом и, что все его расчеты оказались совершенно верными. Дело оставалось за малым – попытаться догнать малолетнего преступника и выяснить, куда он бежит. Чем Лавочкин и занялся. Он обогнул дом с другой стороны и помчался в ту сторону, куда выходила арка. Забежав за угол, он увидел Ванечку, который находился уже в самом конце улицы. Прижимаясь к стенам домов, Илларион продолжал преследование до тех пор, пока малолетний Стрельцов не достиг своей цели, которой являлся небольшой дом в одном из старых московских переулков. А дальше началось самое интересное… Из подъезда дома появился субъект, облаченный в длиннополый черный плащ. На глаза его была надвинута шляпа, что мешало Иллариону разглядеть его лицо. Субъект торопливо посмотрел по сторонам, а потом направился прямо к Ванечке, давая тому какие-то знаки руками. Ванечка же, в свою очередь, оставался на месте, не предпринимая никаких действий. Поравнявшись с ребенком, тип в плаще быстро приобнял его, а потом последовал дальше. Все было ясно, как белый день – Ванечка что-то передал этому человеку. Теперь оставалось выяснить, что именно.

Быстро сориентировавшись, Илларион решил оставить Стрельцова-младшего без наблюдения, а самому двинуться вслед за мужиком в плаще. Это было уже немного проще, так как в отличие от Стрельцова, мужик шел по улице медленно, будто никуда не спеша. Пристроившись метрах в двадцати позади него, санитар советского общества, продолжил преследование. Продолжалось оно совсем не долго, так как буквально через несколько кварталов преследуемый остановился, потоптался на месте, а потом опустился на скамейку, развернув последний номер "Правды".

Лавочкин, дабы не вызывать лишних подозрений, занял очередь в палатку с мороженным, которая располагалась неподалеку, и от которой было прекрасно видно все, что происходит в районе скамейки. Когда подошла его очередь, он купил эскимо, которое тут же развернул, так как вся эта гонка вызвала у него жажду.

Дальше события развивались настолько банально, что вряд ли они заслуживают подробного описания. К типу в плаще подошли двое – один повыше, другой пониже.

Они немного поговорили втроем, а потом один из них незаметно для окружающих, но только не для Иллариона, протянул свою руку за газету, которая все еще была развернута, что-то извлек оттуда и сунул себе в карман. После этого оба удалились, а связной еще немного посидев на скамейке и поделав вид, что читает газету, тоже поднялся и пошел куда-то в сторону центра города.

В тот же вечер Илларион рассказал обо всем увиденном отцу.

– Послушай, сынок, – с серьезным лицом обратился к нему тот. – Ты точно уверен?

Мало ли что он там носил?

Илларион не любил, когда отец сомневался в нем. Его лицо помрачнело, и он грубо ответил:

– Конечно, я уверен. Это семья врагов, как пить дать. И твой долг с ней покончить.

– Хорошо, завтра я доложу начальству, а там уж как оно решит. Договорились?

– Да, папа, конечно, – улыбнулся юный доносчик. – Только не забудь, хорошо?

– Обещаю тебе, сын, – пафосно произнес сотрудник НКВД и пожелал своему чаду спокойной ночи, так как часы уже показывали двенадцатый час.

На следующий день отец Иллариона действительно сделал доклад начальству, в котором сообщил, что выследил в своем доме некую организованную группу, в составе четырех человек. Далее он поведал командному составу, что им были предприняты оперативные меры, а если точнее, то слежка, в результате которой была выявлена целая преступная сеть, ведущая, возможно, подрывную деятельность против советской власти. Тут же для разработки преступных элементов из сотрудников комиссариата был составлен летучий отряд, который в тот же лень приступил к круглосуточному наблюдению за Стрельцовыми. А уже через неделю был произведен арест. Самое яростное сопротивление оказал инвалид Сергей Иванович, который одной ногой отбивался от сотрудников органов. В результате он опять свалился со своей каталки и уже на полу был повязан. Агнесса и Павел Иванович приняли удар судьбы стойко, без лишних эмоций. Ванечка, похоже, вообще ничего не понял…