Духи безвременья

– Да, пожалуй ты прав, Стасик.

Стасик самодовольно ухмыльнулся.

Риточка забрала у него грязную тарелку, сполоснула ее, а затем налила себе чай.

Сев за стол, она решила тоже просмотреть статью, посвященную гибели Пироговой.

Газета лежала на другой стороне стола, где до этого сидел Стасик, который к этому времени удалился в комнату. Потянувшись за газетой, Риточка сделал неловкое движение рукой, и чашка, полная чая, слетела со стола, разбившись на множество мелких частичек.

– Опять чего-то разбила? – послышалось из комнаты.

– Чашку.

Удовлетворенный ответом Стасик решил больше ничего не говорить. Он вновь уставился в телевизор, подумав, что его жена не только не большого ума, но еще и бесхозяйственная.

Риточка собрала осколки, выкинула их в помойное ведро и снова уселась за стол.

Но на сердце у нее стало как-то неспокойно. Что-то изменилось вдруг – так, по крайней мере, ей показалось. Она огляделась вокруг. Все было по-прежнему. Та же до боли знакомая кухня, тот же запах, все тоже самое. Но что-то изменилось.

Стасик,поперхнувшись чем-то, судорожно закашлял. И в эту секунду Риточка впервые почувствовала, что ей неприятно его присутствие рядом, что он ее раздражает. Такого с ней не было никогда. Ей всегда казалось, что она любит своего мужа и так будет всегда. Но чувство неприязни все нарастало в ней с каждой секундой все больше. Стасик все продолжал чем-то давиться.

– Ты можешь уже там заткнуться или нет? – вдруг заорала Рита.

– Чего? – от неожиданности кашель прошел у Стасика сам собой.

– Заткнись. – Твердо повторила Воробьева и налила себе еще одну чашку чая.

Илья покрутил удостоверение в руках и вернул его Паклину.

– Ну, теперь Илья Андреевич, я думаю, вы не будете отказываться от сделанного вам предложения?

Илья не знал, что и сказать. Уж больно неожиданно повернулось дело. Еще несколько минут назад он считал Паклина убийцей, а теперь надо было утвердиться в мысли, что он, наоборот, так сказать, страж порядка.

– Ну, так что, Илья Андреевич? – Повторил свой вопрос Паклин.

– Василиса знала, на кого она работает? – почему Илье стало очень интересно это узнать.

– Нет.

– Почему вы ей не сказали?

– В этом не было необходимости. Она до поры до времени прекрасно справлялась со своими обязанностями. Работая в "Российских новостях", она собирала для нас всевозможную информацию, а параллельно писала заказные статейки.

Внезапно Илье в голову пришла странная мысль. А зачем надо было вот так подставлять Василису, а теперь еще и его? То есть, к чему вся эта история с заказными статьями? Почему нельзя просто собирать информацию, в тихую? Это он и спросил у подполковника.

– Ну, это ведь очень просто. Неужели не догадались сами? Ну, если вы, светлая голова, не догадались, то за легенду можно быть спокойным. – Паклин аж рассмеялся от радости.

– И все – таки? – настойчиво повторил свой вопрос Илья.

– Бортковский должен считать меня частным лицом. Он должен думать, что я всего лишь выскочка-доцент, который когда-то получил шальные деньги и сумел сколотить на их основе небольшой капиталец. Он должен считать меня мелкой рыбешкой, политиком провинциального уровня. В этом-то вся соль. Вообще-то, и вы должны были бы так думать обо мне, но смерть Василисы Петровны все изменила. Пришлось раскрывать карты. Но, это даже к лучшему – теперь, хотя бы, все честно.

– И все-таки я не совсем понимаю… – Илья отхлебнул чайку из кружки Паклина.

– Что именно?

Ну, допустим, есть такая легенда, что вы – это бизнесмен, давний враг Бортковского. Он так о вас и думает. И все окружающие так думают. Но ради чего все это затеяно?

Паклин удивленно посмотрел на Далекого.

– Затеяно это все ради блага нашей общей с вами Родины, Илья Андреевич.

Илья окончательно терял связь с реальностью. Теперь ему казалось, что он не в американском, а в самом, что ни на есть советском фильме. В старом фильме про шпионов. Слова типа Родина звучали как-то диковато для него. И не потому, что он не понимал, что такое Родина, не потому, что он не любил свою страну, а совсем по другим причинам. "Родина" в сознании Ильи девальвировалась, как и у многих других граждан. Он и рад был бы ощутить ее, потрогать руками, наполнить ей сердце, но не мог найти ее. Родина осталась где-то в прошлом, в детстве. То, что окружало его теперь, было просто жизнью в определенном географическом пространстве. Он любил это пространство, но никогда не называл его Родиной.

Слишком громко, что ли, это звучало…

Была и вторая причина, почему Далекому казалось полной нелепостью то, что происходит. Перед ним стоял человек, прошлое которого вызывало очень и очень большие сомнения. Ну, проложим, история с продажей здания института была довольно хорошо известна. Всплыла она, когда Паклин как раз вел очередную предвыборную компанию. Тогда она довольно сильно подмочила его репутацию как политика, но выборы он выиграл. И дело замялось как-то само собой. Теперь Илье становилось понятно почему. Но кроме института в жизни Паклина было много и других не самых приятных фактов, которые уж никак не вязались с образом человека, который печется о благе своей Родины.

– Если ради Родины, тогда, видимо, у меня нет выбора… – Илья смотрел в окно, за которым небо затягивалось тучами, обещающими дождь.

– Выбора, в общем-то, конечно нет. Просто хотелось бы, чтобы вы понимали, что поставлено на карту, ради чего ломаются копья, так сказать. И хотелось бы, что бы вы стерли из своей памяти мой прежний образ. Естественно, способ общения остается прежним. Но уровень доверия – другим.

– Да, я понимаю, – Илья закачал головой, продолжая невидящим взглядом смотреть в пустоту.

– Вот и хорошо. Значит, продолжаем работать по нашему плану. Вы устраиваетесь в "Российские новости" и начинаете потихонечку прощупывать там обстановку, накапливать кое-какую информацию. Наша задача раскачать эту лодку, выбить почву из-под ног Бортковского. Сделать так, чтобы он задергался, начал делать глупости.

И тогда у нас появится повод взяться за него всерьез. А пока, увы, никаких прямых зацепок нет.

– Что, совсем ничего? – Илья, наконец, вышел из оцепенения.

– Совсем. И налоги, вроде, исправно платит… – Паклин призадумался.

– Ну, раз налоги нормально, тогда, конечно…

– Да – да, то – то и оно… А вот чего в газетенках, да журналах своих про страну нашу пишет… Ладно, Илья Андреевич, мы удаляемся, а вы готовьтесь к завтрашнему дню. Думаю, завтра вам, наконец, повез с трудоустройством. И спасибо за чай.

– Ну, что вы, – Илья встал из-за стола и проводил всех троих до двери.

Попрощались по-мужски, обменявшись крепким рукопожатием. В душе Далекого как-то само собой родилось уважение к человеку, которого еще сегодня утром он ненавидел больше всех живых существ на Земле. Вот так оно и бывает…

Утром следующего дня Илья проснулся раньше обычного, несмотря на то, что накануне долго не мог заснуть, ворочаясь с бока на бок. Мысли тараканами расползались по голове, не давая ему уснуть. Илья в подробностях вспоминал разговор, состоявшийся с Паклиным, размышлял о своих перспективах. Ему теперь было куда спокойнее. Во-первых, он узнал, что Василису убил вовсе не Паклин. Во-вторых, Паклин оказался не каким-то там проходимцем, а подполковником ФСБ. Лучше бы, конечно, думалось Илье, что бы он был полковником, но подполковник тоже ничего.

В третьих, Далекий знал, что теперь находится под постоянной охраной, а это значительно снижает риск быть отправленным на тот свет.

Но не все было столь безоблачно. Все же Василиса мертва, а это значит, что кто-то ее убил. Конечно, возможно ее смерть не имеет вообще никакого отношения к делам, которые у нее были с Паклиным. И это было бы совсем неплохо. Но верилось Илье в это слабо, а точнее почти совсем не верилось. В голове была какая-то уверенность того, что это убийство напрямую связано с Бортковским…