Край ледника

Она сильно ударила реморхаза, лезвие из голубого льда пробило прочный панцирь и вошло в мясистую кожу.

Червь попытался вырваться, инстинктивно втягиваясь, но слишком сильно отклонился в сторону и упал, переворачиваясь, на нижние кристаллы.

Галатея тоже чуть не запнулась на кристаллическом настиле, так как для этого бокового удара ненадолго рефлекторно схватила Блуцидер обеими руками. Ее сознание то появлялось, то исчезало из-за внезапной горячей боли, струящейся из разорванного плеча.

Она начала было взывать к своему богу для исцеления рук, но, оглянувшись назад, поняла, что бедный дворф нуждается в этом больше. Он лежал на кристалле, кровь стекала по округлому боку и вытекала маленьким ручейком далеко внизу.

Галатея подползла к нему и схватилась за рану, призывая свою богиню Эйлистри. Она почувствовала тепло в своей руке и увидела, как к лицу раненого дворфа возвращается румянец.

Но почти сразу же все это показалось напрасным.

Ибо перед ними на кристалле появился полярный червь, еще одна пара преследовала сзади, и еще один появился почти прямо под ними, петляя по склону.

 Галатея опустила дворфа обратно вниз и вскочила, не обращая внимания на волны головокружения. У нее не было на это времени.

У нее не было времени на боль.

Она взяла Блуцидер обеими руками и прыгнула вперед, неистово нанося рубящие и колющие удары, чтобы отогнать этого маленького червя, затем вниз и в сторону, чтобы нанести удар скалолазу.

Пригнувшись, она схватила дворфа за воротник и потащила его за собой, атакуя единственного противника впереди. В последний момент она бесцеремонно повалила его лицом вниз и заставила левую руку сделать необходимое – взяла меч обеими руками и ударила монстра, еще раз и еще.

Глаза жгло, она едва могла видеть, но продолжала дико размахивать мечом. Сосредоточившись на движении вперед, Галатея была полна решимости расчистить путь для дворфа, прежде чем умрет.

Вскрик позади лишил ее надежды, и ей пришлось обернуться, а затем броситься назад, чтобы перехватить жвала, опускающиеся на бедного дворфа.

При повороте она заметила вспышки сзади, хотя понятия не имела, что они означают, и не надеялась, что они предвещают нечто важное относительно ее собственной судьбы.

Теперь перед ней стояло три реморхаза: тот, которого она только что отогнала от дворфа, огромный позади него и тот, что сбоку, упрямо возобновивший подъем, находящийся достаточно высоко, чтобы, если поднять голову вверх и отодвинуться от балки, быть на расстоянии удара.

Все трое могли напасть на нее... и все трое это сделали. Ей удалось ударить того, кто был сбоку от балки, прервав его выпад, и косым ударом отразить нисходящую атаку огромного червя сзади.

Но пропустила центрального, а он не промахнулся. Ужасные жвала вцепились в ее уже раненую левую руку чуть выше локтя. Галатея почувствовала, как рвется кожа, трескается кость, и поняла, что если дернется назад, то потеряет конечность. Она притянула Блуцидер и ударяла монстра неоднократно, дико, как угодно, лишь бы снять тиски с руки, все, что угодно, лишь бы уйти от убийственного жара реморхаза.

Она слышала, крики и плач дворфа, и знала, что кричит сама.

Она увидела, как огромный червь за спиной снова поднялся и нацелился на нее для смертельного укуса, но не могла отступить, увернуться или даже отвести Блуцидер от его работы над чудовищным похитителем.

– Беги, дворф! – сумела она выдохнуть между криками, пока не появился горячий и ослепительный свет, вспышка и темнота, а затем сильный удар, когда она упала лицом вниз на кристалл.

Рывок прекратился - она подумала, что реморхаз оторвал ей руку. Почувствовав, что ее хватка на Блуцидере ослабевает, она упрямо сжала его, решив умереть со своим священным мечом в руке.

– Галатея! – услышала она вдалеке и подумала, что ее умерший отец или давно потерянный друг манят к следующему существованию.

Она чувствовала себя невесомой, свободной от боли и ограничений телесной оболочки.

Пока чья-то рука не схватила ее, и голос не произнес:

– Галатея! Галатея.

Паладин не хотела открывать глаза, но открыла. Она не хотела снова чувствовать боль, ожоги, слезы, разорванное плечо и сломанную руку, но сделала это.

И увидела знакомое лицо, лицо Алефаэро, очень близко к собственному.

– Пойдем! – умолял он. – Пожалуйста, вставай! Я не могу поднять тебя! Быстрее!

Она попыталась осмыслить его слова. Он умолял и тянул.

– Они возвращаются! – крикнул Алефаэро. Ужас и отчаяние в его голосе заставили Галатею опомниться настолько, что она вспомнила, кто она такая, а также свой клятвенный долг. Она не могла позволить Алефаэро умереть, не попытавшись спасти его.

Она заставила себя встать на колени. Уперев острие Блуцидера в кристалл в качестве опоры она, пошатываясь, поднялась на ноги. Она даже сделала упрямый шаг к огромному полярному червю, который вернулся на кристаллическую балку, его бок почернел и дымился, опаленный, словно молнией.

Но едва отважный паладин шагнула вперед, как чья-то рука крепко схватила ее за правое плечо. Она почувствовала, что ее тянет в сторону, и упала с кристалла.

Но не в пропасть, а чуть в сторону. Она и ее спаситель провалились в межпространственную дверь, пронеслись сквозь плоский туннель и свалились сверху на раненого дворфа.

Галатея попыталась осмыслить произошедшее, но была не в силах это сделать и погрузилась в бред агонии и великой слабости, превосходящей все, что когда-либо знала. Она почувствовала, как множество рук схватили ее, услышала свой крик, когда левую руку скрутили и просунули через какую-то петлю.

От нее оттащили Блуцидер. Она протестующе застонала и слепо потянулась, чтобы ухватиться за свой меч, за что-то, за что угодно.

Потом она обнаружила, что ее тащат, а затем поднимают. Выше и выше.

Она подумала, что ее дух возносится, чтобы сесть рядом со своей богиней.

Галатея очнулась некоторое время спустя, и сфокусировала зрение на высоких ледяных стенах по обе стороны. Она почувствовала, что движется, словно плывет, задолго до того, как поняла, что ее несут через ледяную расщелину.

Прошло еще много ударов сердца, прежде чем паладин поняла, что ее несут обратно из Каттисолы в Скеллобель.

Она попыталась сесть, собираясь запротестовать. Битва была в другой стороне!

 Едва она подняла голову, только начав поворачивать шею, как поняла, что на время выбыла из битвы. Ибо волна огня, выкатившаяся из левой руки и плеча от этого незначительного усилия, заставила ее снова лечь плашмя, хватая ртом воздух.

Когда ей наконец удалось снова открыть глаза, то обнаружила, что Эмилиан идет рядом с носилками и смотрит сверху.

– Стервятник, – попыталась прошептать она. Эмилиан с любопытством посмотрел на нее.

Галатее потребовалось несколько прерывистых вздохов, чтобы закончить шутку.

– Ты стервятник, ждущий, когда я умру?

– Если бы это было так, я бы выклевал тебе глаза из черепа, как только тебя притащили тебя в лагерь в Каттисоле, – со смехом ответил ее дорогой друг. – Ведь мы все посчитали тебя мертвой.

Галатея отвела взгляд и мысленно вернулась к последним мгновениям в комнате с кристаллами. Ее рука и плечо болели лишь от одной мысли об этом. Как и ее рука с мечом. Она сжала пальцы на ладони и медленно потерла их. Обожженная кожа не сошла с них, и она выдохнула.

Она внезапно повернулась к Эмилиану.

– Дворф? Я шла помочь попавшему в ловушку дворфу.

– Он у нас, но увы, его спутница, не пришла в себя.

Галатея снова закрыла глаза, прокручивая в голове дикие сцены вокруг. Тогда она поняла масштаб задачи, стоящей перед Каллидой, если они надеются остановить разрушение подземных кристаллов и, таким образом, остановить вторжение смертельной ледяной хватки Кадижа в город.

«Мы едва продвинулись», – подумала она.

Через некоторое время караван прибыл в Скеллобель, повозка Галатеи остановилась у указателя на главном бульваре города, чуть южнее каменного выступа, который делил Скеллобель пополам.