Страница 21 из 103
Глава 11
Спускаться оказалось в разы тяжелее, ветер так и норовил сдуть нас обоих со склона. Грогбок и Ургшак так и остались лежать в гнезде, спустить их вниз у нас не вышло бы при всём желании. Зато мы с Лургушем обшарили гнездо сверху донизу и, кроме яиц, обнаружили изрядное количество разных блестяшек и побрякушек, в том числе золотых и серебряных. Гарпия, как настоящая женщина, была хитрой, опасной и падкой на красивую бижутерию.
Так что в куче тряпья и костей нашлись не только останки пропавших, но и разного рода кольца, фибулы, подвески, серьги и прочее барахло, которое она, как сорока, натащила к себе неизвестно зачем. Были среди них и гномьи драгоценности, и эльфийские, и всякие другие, гарпии, похоже, было вообще без разницы, лишь бы блестело, ну а мы не преминули это всё собрать и распихать по карманам и сумкам. Разберу позже, а сейчас надо спуститься и отдохнуть. Потом отправим сюда экспедицию, забрать тела погибших.
Ну а мёртвую гарпию я внимательно осмотрел и изучил, врага нужно знать в лицо, так сказать. Несколько когтей взял как трофей, надёргал длинных маховых перьев. От гарпии нестерпимо воняло падалью, и находиться в её логове было весьма неприятно, так что мы не стали задерживаться дольше необходимого.
Деревня Белых Ястребов лежала перед нами, как на ладони, но спуститься к ней удалось только к вечеру. Несколько раз мы останавливались на привал, в некоторых местах пришлось искать обход, потому что спускаться по отвесной скале я откровенно побоялся. Немного стыдно было возвращаться вдвоём, ведь именно я не уберёг своих воинов, но здесь это считалось обычным делом, к смерти в горах относились проще, а гарпия наверняка была одним из самых опасных противников, и вряд ли рядовой орк вообще мог пережить встречу с ней.
Думаю, даже то, что мы вернулись победителями, могло считаться большим достижением. Нас увидели издалека, и почти вся деревня вышла встречать нас, и приветственные возгласы быстро заглохли, как только стало понятно, что мы вернулись неполным составом.
— Там была гарпия, — сказал я, когда мы приблизились к толпе.
Орки ахнули, некоторые воины зарычали и затопали, хватаясь за оружие. Старики качали головами, дети глядели на нас, как на мифических героев.
— Одна? — спросил Урдмог.
— Гнездо было, — перебивая меня, ответил Лургуш, и все ахнули снова.
— Одна, — сказал я. — Но ещё чуть-чуть, и их было бы много.
— Ну и дела, — хмыкнула Гедза, покачивая на руках младенца.
Я посмотрел на заходящее солнце. Придётся снова ночевать здесь, а домой возвращаться только завтра утром. Хотелось, конечно, поскорее вернуться в свою собственную юрту, скинуть надоевшие доспехи, погреть руки у горячей печки. Лучше бы, само собой, погреть руки у батареи отопления, завернуться в плед и выпить соевого латте, но я давно перестал надеяться.
— Расходитесь, не на что тут смотреть, — буркнул я. — Завтра утром надо отправить кого-нибудь наверх, забрать тела. А сейчас я хочу отдохнуть.
Я замёрз и устал, и находиться на этом митинге дольше необходимого не имел ни малейшего желания, поэтому распрощался со всеми и отправился в хижину Гедзы, где и ночевал накануне.
Там я быстро поужинал тем, что нашёл возле очага, выложил на шкуры украденные из гнезда яйца, думая о том, что надо бы изобрести инкубатор, и не заморозил ли я эти яйца, пока спускался с горы. Вошла Гедза, следом за ней — всё семейство, почтительно кланяясь мне.
— Вождь, позволь обработать твои раны, — тихо сказала вдова.
Я рассеянно кивнул. Руки и плечи были исполосованы когтями гарпии, и кровь давно запеклась, так что я и думать забыл про эти раны, но обработать стоило.
— О! Яйца! — воскликнул один из орчат, подбираясь к ним так же, как подбирался к птичьим гнёздам на здешних скалах.
— Это гарпии, — равнодушно сказал я, стараясь не обращать внимания на то, как Гедза старается то так, то этак ко мне прикоснуться. То прижаться внушительной грудью, то погладить по руке, то ещё как-нибудь.
— Гарпии? — выдохнул другой. — А их можно жрать?
— Наверное, да, — пожал плечами я. — Но именно эти жрать нельзя. Они мне нужны для другого. Из них вылупятся маленькие гарпии.
— Вздор! — фыркнула Гедза, перевязывая мне раны от когтей. — Их должна высиживать мать, иначе они не вылупятся, а просто протухнут!
— Тише, — недовольно рыкнул я.
— Да, вождь. Прошу прощения, вождь, — покорно сказала она, но я слышал в тоне её голоса скрытый протест.
— Она почти их высидела, — сказал я. — Нужно просто держать их в тепле, но не перегревать.
— А если я сяду на них? — спросил один из малышей.
— Нет, ты их просто раздавишь, — ответил я. — Но если хочешь, чтобы из них вылупились маленькие птенцы, то можешь за ними ухаживать.
— А как? Мы тоже хотим! — наперебой заголосили остальные.
Я протянул руку к очагу, пытаясь определить нужную температуру.
— Разложите их вот здесь, на шкуре. Иногда переворачивайте, — сказал я. — Может, тогда вылупятся. А может и нет.
Орчата похватали яйца и сделали то, что я сказал.
— Поскорей бы они вылупились! Хочу тоже постукать гарпию, как вождь и Лургуш! — воскликнул один, нетерпеливо подпрыгивая на месте.
— Я тоже! Я тоже! — подхватили другие.
— Ну уж нет, — отрезал я. — Я забрал их не для этого.
Малышня понуро уселась возле яиц, буравя их взглядами, будто от этого птенцы почувствуют в себе острое желание выбраться наружу.
— А зачем? — тихо спросила Гедза. — Это же… Монстры…
— Может, удастся их воспитать, — пожал плечами я.
Она не сказала ничего, боясь вновь вызвать моё недовольство, только неодобрительно покачала головой. М-да, а вот Кара моментально бы поняла, что я задумал.
— Спасибо, — холодно произнёс я, когда она закончила мазать мои раны каким-то вонючим составом и забинтовала их ветхими застиранными тряпками.
Нужно было ложиться спать, но в этот раз мне мешали орчата, которые всё возились с яйцами и никак не могли успокоиться, а Гедза не обращала на них никакого внимания, вместо этого окружая своим вниманием и заботой меня, хотя я этого совсем не просил. Меня это скорее раздражало, а намёков о том, что надо бы перестать, Гедза не понимала, наоборот, воспринимая моё недовольство как сигнал к действию. А говорить ей прямо я не хотел, понимая, что она может настроить против меня всё племя.