Страница 58 из 76
Но после удара Резчика все контуры распались. И так мертвое тело начало гнить прямо на глазах, потеряв некротическую подпитку. Азраил был мертв. Окончательно.
Я с облегчением выдохнул и откинулся на спинку теневого кресла. Должен признаться, это доставило мне удовольствие и даже наслаждение. Я впервые убивал кого-то с таким упоением. Посмотрел на костяной кинжал в руке и задумался, а не он ли так на меня влияет? Еще один способ мотивации?
Взгляд в Тень, который в пределах Храма позволял видеть даже энергетические потоки и конструкты Анимы, на Резчике ничего такого не обнаружил.
— Ты убил его, — прорычал Искар слева от меня.
Я спокойно развернулся вместе с креслом и посмотрел на паренька, чье тело было переплетено теневыми путами. Пришлось его обездвижить, пока он не натворил глупостей.
— Убил.
— Ты с самого начала это планировал, да, Эзо? Или это вообще не твое имя? Все было ложью?
Я вздохнул и вновь задумался. Почему Азраил назвал меня Плачущим? Плачущий реально существует? Это он проклял Эзотерика? Саламандр был уверен, что именно Плачущий убил Праха. Я тогда лишь посмеялся над тем, что такой опытный призыватель верит в сказки.
Но времени действительно больше не было. Даже сейчас мы с Искаром общались не внутри Сферы Мрака, а в одном из запечатанных залов Храма. В зале Перерождения было настолько светло, что я даже не мог разглядеть, что там происходит.
— Не строй из себя обиженную девчонку, — произнес я спокойным голосом, разглядывая сгустки, что выпали с тела Азраила.
— И что дальше? Меня ты тоже убьешь? Остальных Судей?
— Остальных Судей сейчас убивают Небожители. Потому что Судьи видели, как я убиваю Азраила, — я сам истончил грань, чтобы они могли это увидеть. — Твои братья решили, что Огард подставил их, так что там вот-вот начнется лютый замес.
— А ты тут прячешься, как последняя крыса.
— А я тут твою шкуру спасаю. Между прочим, во второй раз, не благодари. Хотя знаешь, нет, можешь и раскошелиться на «спасибо». Не помешает.
— За что тебя благодарить? За предательство? За убийство настоятеля? За сорванный ритуал?
— Вообще-то да, — я искренне перестал понимать, что не так с этим парнем. — Погоди, ты думаешь, что там произошло только что?
— Азраил, святейший из людей, принес себя в жертву, чтобы призвать на землю сына Архангела. А я был избран им, чтобы стать сосудом и проводником его воли на земле. Он хотел пожертвовать собой, а ты…
— Ой, бра-а-атец, — у меня сейчас глаза были по пять копеек.
— Ну ты тупо-о-ой, — произнесла Сиил и сочно захрустела грушей.
— А? — Искар только сейчас сообразил, что у него за спиной кто-то есть.
— Как все прошло? — спросил Гамбо, который валялся поперек кровати и стриг ногти.
— Я грохнул Азраила, который, оказывается, тут себя в жертву приносил ради общего блага.
— Ништяк, — флегматично ответил Гамбо.
— А я-то думал, что он просто пытается уничтожить душу этого наивного юноши, чтобы занять его тело.
— Что? — продолжал хлопать глазами Искар.
— Ты тупой, — пояснила Сиил, которая сидела в кресле, закинув ноги на стол. — Козырный трон, Эзо, намутишь такой же?
Я махнул рукой и из теней сплелось еще одно кресло. Девушка тут же плюхнулась в него и начала ерзать, усаживаясь поудобнее.
— Вы все сговорились, — мотал головой из стороны в сторону Искар. — Вы все предатели человечества. Еретики!
— Тупой.
— Наглухо, — подтвердил Гамбо.
— Эй, ему просто мозги промыли, — встал я на защиту парня. — Чего вы от него хотите, его же с детства к этому готовили.
— К чему готовили?
— Искар, — вздохнул я. — Азраил был старым и опытным мудаком. Так что он сказал тебе лишь половину правды, потому его ложь и выглядела такой убедительной. Ты действительно должен был стать сосудом, только есть нюанс…
Я, как мог, объяснил ему суть происходящего. Про Философский Храм, про ритуал, про то, что я видел. Про то, как Архангел лично защитил его душу.
— А это нормально? — вставил Гамбо.
— Про явление Архангела? Ну вообще да, насколько мне объяснял наставник. Во время инициации заключается что-то вроде договора. Душа призывателя принадлежит покровителю и в его интересах защищать ее.
Хотя, если вспомнить Молгана, он явно не в первый раз пытался скормить чужую душу Костяному. Может, он использовал только последователей младших сущностей, которые Костяному ничего не могли сделать?
— Я вам не верю, — прошептал обескураженный Искар.
— Ну действительно, — всплеснул я руками. — Давайте верить Азраилу, который города вырезал, чтобы артефакты заряжать и готовил тебя на убой, как подопытную мышь, намереваясь сжечь твою душу. А не человеку, который ее спас, привел тебя к покровителю, так еще и продолжает защищать.
— Какие города? Ты что несешь.
— Держи, — я бросил ему артефакт.
Резное древко четырех метров длиной. На конце реяло белое знамя с изображенными крыльями. Хор Тысячи Голосов. Так называлось это знамя, что выпало из дохлого Азраила. То самое, что усиливало бафы.
— Жители Новограда сгорели в драконьем пламени, чтобы это знамя можно было использовать. Если ты и правда весь из себя такой правильный, найди ему достойное применение и почти их память.
Я бросил ему остальные предметы. Отпечаток с благословением, что выпал из длани, плитку с куполом и руну с запечатанным отрядом. Не знаю, одноразовые они или нет, но я в любом случае ничего из этого использовать не могу.
Как есть нейтральные карты, что можно использовать с любыми камнями, так есть и узконаправленные колоды. Так, большинство высокоранговых отпечатков святой магии не может использоваться, если в длани имеются камни тьмы или смерти. А благословение было крутым, пятого ранга, с множеством разноплановых усилений.
Бомбу Белого Огня я все же выкинул в колодец. Ну ее нафиг, кто знает, как она сработает. С Искара станется вообще взорвать ее прямо здесь и сейчас.
— И что мне с этим делать? — обреченно произнес он.
— Да что хочешь. Продай, выкинь, оставь тут или используй. Сделай основой своего пути.
— Какого пути, Эзо? — парень реально был разбит.
— Не знаю, — честно ответил я. — Не меня выбрал Архангел. Я не знаю, что тебе делать. Это твоя жизнь, твой путь. Я лишь сделал так, чтобы твое тело и душа вновь принадлежали тебе. Дальше ты сам решай.
— Если ты соврал в начале, с чего мне верить тебе сейчас? Про Азраила, про Новоград?