Астрополис

— Где же изготовляются эти колоссальные количества зеркал?

— На Астропольской станции. Прибывающий натрий вальцуется в тонкие, как бумага, листы, после чего отдельные куски развертываются, разглаживаются и вставляются в рамы. Вам нет надобности представлять себе земные массивные зеркала. Наши фасеты тонки и легки, как бумага, и с каждым днем общая поверхность вырастает на несколько гектаров. Не скоро, однако, вся эта система сможет выполнять свою задачу.

— А в чем состоит эта задача?

— О, она должна выполнять очень важные культурные задачи. Она может путем концентрации света и тепла превращать бесплодные области на Земле в плодородные, освобождать гавани на севере ото льдов, укрощать разрушительные весенние циклоны и спасать таким образом урожаи хлебов и овощей. Я считаю, что одним гектаром зеркальной поверхности можно будет культивировать около трех гектаров бросовых земель.

Корф быстро повернулся к аппаратам. Надо было начинать причальные маневры. Направляющие волчки начали жужжать и гудеть. Межпланетный корабль медленно стал поворачиваться, пока сопло ракеты не оказалось направленным прямо на Астрополь. Несколько коротких тормозящих разрядов постепенно ослаблявших скорость самолета и приноравливающих ее к скорости движения Астрополя… За несколько сот метров от цели согласованность была достигнута. Ракета стала двигаться по той же орбите, что и станция; поэтому по отношению друг к другу они как будто стояли неподвижно.

— Нужна очень большая тренировка и уверенность в движениях, — заметил Корф, улучив опять минутку для своего гостя, — чтоб останавливать межпланетные самолеты так, как я этого сейчас достиг. Моему помощнику удалось однажды причалить прямо к солнечному полюсу станции. Но это довольно опасная штука. Малейшая неосторожность может вызвать столкновение, которое должно повлечь пагубные последствия для самолета. Безопаснее начинать тормозящие маневры на почтительной дистанции от Астрополя, так сказать «бросать якорь на рейде».

— Ну, а как мы попадем туда? — спросил Бернс.

— Вот, видите, наши «портовые агенты» летят уже к нам, — показал смеясь Корф в ответ. — Это делается довольно быстро.

Два блестящих резиновых пузыря выделились из общей массы станции и приближались к самолету. Пользуясь отталкивающим действием пистолетных выстрелов, они неслись, подобно миниатюрным живым ракетам. Они тащили за собой гибкий проволочный трос, сверкавший на черном фоне неба, словно змея, и подплыв опутали им кузов прибывшего самолета. Первая связь была таким образом установлена. Со стороны станции стали натягивать трос, и звездолет «Корф III» придвинулся ближе к исполинской громаде Астрополя. У самого солнечного полюса он причалил и сразу же попал в сферу вращения. Одно мгновение Бернс боролся с неприятным ощущением головокружения, которое вскоре однако прошло. Он не чувствовал больше кружащего движения. Рой звезд, казалось ему, стройно и равномерно описывал свои круги.

Корф ничего не предпринимал, чтоб вытти из самолета, и Бернсу приходилось еще некоторое время держать в узде свое нетерпение. Он висел на кожаных петлях и старался насколько возможно, разглядеть через окна новую окружавшую его обстановку,

Между тем самолет снова пришел в движение, и вдруг стало темно. Бернсу показалось, будто что-то толкнуло ракету в сторону.

Проходили минуты. Снаружи донесся слабый шум, который быстро усилился и превратился в свист, точно там дул сильный ветер. Вскоре шум стих. Сквозь иллюминаторы проник тусклый свет.

Наконец Корф открыл хорошо защищенную внутреннюю дверь люка, закрывающегося с двух сторон.

— Вы готовы, Бернс? Можно выходить. Корф взял его за руку и толкнул его вперед через люк. Оба очутились в парящем положении в замкнутом полутемном пространстве. Откуда-то просачивался свет. На стенах были повсюду укреплены петли и ремни.

С трудом соображая, что кругом происходит, следовал Бернс за инженером, направлявшимся вдоль стены к широкому аркоподобному просвету.

Они вошли в просторный, очень светлый зал, пронизанный во всех направлениях туго натянутыми шнурами. С одной стены, заканчивавшейся сводом, вливало, через сотни круглых окон, свой яркий свет солнце, заметно нагревая окружающий воздух. Других поверхностей, ограничивающих пространство зала, Бернс не мог разглядеть; его взор терялся в паутине шнуров, и ему казалось, что все пространство зала ничем не ограничено.

— Мы находимся сейчас в главном зале под солнечным полюсом диска, — объяснил Корф. — Камера, которую мы только-что покинули, представляет собой большую въездную шахту для прибывающих межпланетных кораблей. Внешний ее выход был тщательно закрыт после того, как мы в нее вошли. Нам пришлось ждать, пока шахту не наполнили воздухом. Она построена конечно, как все переходы от воздушного к безвоздушному пространству, — в виде воздушного шлюза с внутренним и наружным затвором, чтоб не расстраивать воздушное давление внутри станции.

В необозримом зале царила кипучая жизнь. Люди сновали во все стороны сквозь широкие ячейки сети из шнуров. Они едва заметно проталкивались руками и ногами через просветы между натянутыми шнурами, схватываясь время от времени за них и так регулируя свои движения. Похоже было на то, как будто они, словно рыбы, проплывают свободно сквозь чащу водорослей в аквариуме.

Бернсу стало понятно назначение шнуровой сети. Не будь ее, трудно было бы двигаться в свободной от тяжести сфере, приходилось бы передвигаться только очень медленно, держась стен.

Бернс тщательно старался подражать всем движениям своего провожатого и сам удивлялся тому, как быстро научился он с обезьяньей ловкостью пробираться от шнура к шнуру,

Дравшись до края зала, Корф остановился и толкнул гостя в небольшую, похожую на кабинку лифта камеру, освещенную электричеством. Видно было, что он в веселом настроении.

— Простите, Бернс, — проговорил он, указывая определенное место в тесной кабине, — что я обращаюсь с вами, как с беспомощным младенцем. Но вам в буквальном смысле нужно еще научиться здесь ходить. Всуньте, пожалуйста, ноги в эти привинченные калоши и держитесь крепко за рукоятки.

Бернс повиновался. Ему казалось, будто какая-то сила медленно увлекает его в неопределенном направлении. Когда он принял навязанное ему положение, он почувствовал легкое давление калош на подошвы его ног. Он поделился с инженером своим ощущением.

— Так и есть, — ответил тот. — Мы находимся сейчас на самом внешнем вздутии экватора дискообразного основного тела, и здесь дает себя отчасти чувствовать центробежное давление кругового движения. Ваша голова направлена теперь к центру станции, а ноги — к жилой камере, куда мы скоро с вами спустимся.

— Разве здесь существует вообще понятие «спуститься», «подняться»?

— Представьте, да! Так как центробежная сила все время давит от центра вращения радиально наружу, то мы ощущаем всякое радиальное удаление от станции, как «спуск». Предостерегаю: не меняйте положения тела. Вы сейчас начнете снова ощущать свой вес, а, знаете, ведь только кошки хорошо падают на ноги.

В кабину проскользнул маленький сухощавый человечек, и все трое почти заполнили собой ее небольшое пространство. Корф нажал какую-то кнопку. Люк автоматически закрылся за ними, и кабина с глухим трением пришла в движение.

— Мы скользим сейчас внутри шланги-туннеля, соединяющего станцию с камерой тяжести, или нашей жилой башней, как мы привыкли называть грушу, вращающуюся вокруг диска. Центробежная сила сама собой проталкивает кабину сквозь шлангу. Приходится только заторможивать ее с достаточной силой, чтоб в своем свободном падении она не приобрела чрезмерной скорости. Вот этот рычаг обслуживает тормоза. Сейчас я его поворачиваю.

Бернсу трудно было разговаривать. Пол оказывал все более и более сильное давление на его ноги, которые подкашивались под ним — чувство, знакомое всякому взобравшемуся на высокую башню, когда, спустившись вниз по тысяче ступеней, он снова ступает на ровную мостовую.