Страница 3 из 18
И приспособить к жизни в их телах всё то,
220. Что небеса могут естественно взрастить на смертной почве.
Непросто к изменению земной природы людей склонить;
Смертные с болью переносят прикосновенье вечности:
Они страшатся чистой нетерпимости небес,
Атаки их эфира и огня;
225. Они ворчат на счастье беспечальное свое,
Почти что с ненавистью отвергают свет, который им приносят боги;
Они дрожат от силы их обнаженной Истины,
От свежести и мощи ничем не ограниченного Голоса небес.
Накладывая бездн закон на выси те,
230. Они пятнают грязью этой посланников небес:
Шипы природы падшей – та защита,
Что обращают смертные против спасительных рук Милости;
И Бога сыновей они встречают смертию и болью.
А слава озарений, пересекающих земную сцену,
235. Их гаснущие солнца-мысли – всё померкло от несведущих умов,
Работа предана, добро обращено во зло,
Они лишь крест воздвигли – вот, за величье плата их,-
Оставив позади всего одно прославленное Имя.
Огонь уже пришел, коснулся человеческих сердец и убыл;
240. Лишь часть людей то пламя подхватила и обратилась к высотам жизни.
Мир слишком разный пришла улучшить и спасти Савитри,
Его несведущую душу тяготило ее величье,
И из туманной бездны пришел ответ ужасный,
Как отголосок той борьбы, падения и горя.
245. Жить вместе с горем и смерти смотреть в лицо Савитри предстояло,
И участь смертная уделом стала её Бессмертья.
Таким путем попавшая в капкан земных судеб,
Покинутая счастьем, присущим от рожденья ей,
Земное одеяние темной жизни примеряя,
250. Скрывая суть свою даже от тех, кого любила,
Свершившегося часа тяжких испытаний ожидая,
Божественность взрастала человеческой судьбой.
Разъединило мрачное предвиденье её
От всех, кому она была сияющей звездой, опорой;
255. Столь сильную опасность и такую боль делить с другими невозможно;
То горе, что должно прийти, она таила в своих израненных глубинах.
Как тот, кто наблюдает за людьми, слепыми от рожденья,
И взваливает ношу расы, не осознающей это, на себя,
Прибежище врагу давая, которого должна питать своей сердечной мукой,
260. Она предстала лицом к лицу пред неизвестными делами и судьбою;
Не ожидая помощи, пришлось ей ужас испытать, и бросить вызов, и предвидеть.
Давно пришло предсказанное, роковое утро,
С собою принеся вослед обычный будний полдень.
Природа следует вперед, могущественный избирая путь,
265. Не обращая совсем внимания на то, что разбивает жизнь иль душу;
И, умерщвленных оставляя за собой, идет она вперед:
Лишь примечает это человек, и видит всё всевидящее око Бога.
Но даже в тот момент отчаянья души,
В свидании жестоком с болью и неизбежной смертью,
270. Не вырвался из губ Савитри ни зов о помощи, ни даже стон;
Ни с кем не поделилась она тайной своей беды:
Спокойным было её лицо, и мужество безмолвной делало её.
Лишь внешнее страдало существо, усилья прилагая;
Божественной наполовину была в ней человечность:
275. Открылся дух её всесущему и всеобъемлющему Духу,
Её природа ощутила всю Природу своею собственной.
Все жизни по отдельности несла она внутри себя;
Весь мир она в себе держала, невозмутимо отстранившись:
Единым стал благоговейный страх её с великим страхом мира,
280. А сила опиралась на космические силы,
И с ней была любовь вселенской Матери.
Но по сравнению со злом, боль приносящим основам жизни,
Её беда была всего лишь обычным рядовым явленьем;
И из страданья своего она сковала тайный острый меч.
285. Весь разум свой и сердце, открытое для всех людей,
Она отдала для работы безответной и бессмертной.
Сначала горя не было в груди Савитри;
И жизнь её, объятая врожденной земной дремотой,
Инертная, свободу получившая внутри забвения,
290. Распростиралась на горизонте разума, по сути оставаясь не сознательной.
Жизнь эта была глухой и безмятежной, как камень и звезда.
Савитри пребывала в тишине, вдали от скорби и печали,
В расщелине глубокой, меж царствами двумя.
Ничто не говорило здесь о горе.
295. Затем пришло воспоминанье слабое, похожее на тень.
Вздохнув, сложила руки на груди она
И осознала близкую мучительную боль, глубокую и тихую,
Такую старую, вдруг ставшую естественной для места этого:
Не знала, лишь, она, зачем и как боль эта появилась здесь.
300. Была ещё удалена отсюда Сила, что зажигает разум:
Тяжёлыми, не склонными к работе оставались люди – слуги жизни,
Словно работники, не получившие еще оплату за блаженство.
И не желал гореть печальный факел чувств,
А мозг, лишённый помощи, не находил следов былого.
305. И лишь земная смутная природа хранила образ прошлого в себе.
Но, вот, Савитри шевельнулась, космическую тяжесть ощутила жизнь её.
И по беззвучному приказу тела
Назад вернулся сильный быстрокрылый дух её -
Назад, под гнет своей судьбы, одев ярмо невежества,
310. Назад, к труду и стрессу смертных дней,
Дорогу освещая сквозь виденья странных знаков,
Через моря слабеющих с рассветом снов.
Затем природы дом невидимое колебанье ощутил,
И все укромные его места без промедленья озарились,
315. И по часам открылись дверные створки памяти,
И мысли устремились к тем дверям усталой поступью.
Пришли к Савитри снова Земля, Любовь и Смерть,
Что спорят вечно, и стали, окружив ее,
Как образы гигантов, сражающихся издавна в ночи:
320. Те божества, рожденные из Несознания смутного,
К борьбе и к острой и душевной боли пробудились.
И там, под тенью пламенеющего сердца,
В том мрачном центре внушающего ужас спора
Пучины безутешной страж,
325. Наследующий долгую агонию земного шара,
Подобно каменной фигуре высокой божьей Боли,
Смотрел в Пространство беспристрастным и застывшим взглядом
И видел горя вечные глубины, не замечая жизни цель.
Суровая божественность ему боль причиняла,
330. И, к трону своему прикованный, он удовлетворенья ждал
От ежедневной дани слез, ею непролитых еще.
Вернулся вновь вопрос жестокий о мгновеньях жизни человеческой.
Страданий и желаний жертвоприношение,
Что предлагает бессмертному экстазу Земля,
335. Вновь стало совершаться под вечной дланью Бога.
Уже неспящая Савитри без ропота стерпела марш сомкнутых мгновений
И посмотрела на этот мир зеленый и улыбчивый, но сопряженный с риском,
И услыхала невежественный крик живых творений.
Среди обычных звуков на повседневной сцене
340. Её душа восстала, противостоя Судьбе и Времени.
Недвижная внутри, Савитри собирала силу.
То был тот самый день, когда уйти из жизни был должен Сатьяван.
Конец Песни первой
Песнь вторая
ИСХОД
На время опустившись в мыслей тайники,
Савитри разум переместился к многоликим воспоминаньям прошлого,
Ожившим вновь, и осознал цель их прихода:
Воспоминанья, угасая, в ней нерушимо жили;
5. То прошлое, как призрак «я» невидимый и роковой,
И преходящий, и исчезающий из преходящих глаз,
Несло в своей груди фантомной будущее наше.
По следу быстро исчезающих событий, повернутому вспять,
Неумолимо двигался поток минут.
10. На берегу таинственного этого излива,
Что населен был видами известными, исчезнувшими ныне,
И о́бразами тонкими того, что раньше было,
Стоял свидетель-дух Савитри, обозревая Время.
Всё то, о чем она мечтала и на что надеялась, всё, что сбылось,
15. Умчалось на орлиных крыльях в Лету сквозь небеса ожившей памяти.