Страница 48 из 58
Заикание
Речь текуча. Мы часто говорим о «потоке речи» и о «тягучем языке». При заикании речь не течет. Человек дробит ее на части, разрубает, кастрирует. Для того чтобы течь, необходим простор, – если на реке установить плотину, то возникнут затор и давление. Вода, в лучшем случае, будет капать, но никак не течь. Заикающийся человек тормозит течение речи из-за суженного горла. Мы уже говорили, что узость и страх взаимосвязаны. При заикании страх находится в горле. А горло (и само по себе достаточно узкое) является связующим звеном, своеобразными воротами между головой и телом, верхом и низом.
Давайте вспомним то, о чем уже говорилось в главе, посвященной мигрени, – о символике верха и низа. Заикающийся человек пытается максимально сузить горло, чтобы иметь возможность контролировать все, что попадает снизу вверх, то есть, по аналогии, из подсознания в надсознание. Это тот самый принцип защиты, который раньше использовался при строительстве крепостей: наличие только очень узких, легко контролируемых проходов. Из-за узости дверей и лазов возникали пробки, препятствующие потоку. Заикающийся человек контролирует горло, потому что испытывает страх перед всем, что поднимается снизу и попадает в сознание, – он старается подавить его в горле.
Нам известно выражение «ниже пояса», которое подразумевает «неприличную и нечистую» сексуальную область. Линия пояса служит границей между «опасной» нижней частью тела и верхней, разрешенной и чистой. Эту границу при заикании переносят выше, на уровень шеи, потому что все тело воспринимается как нечто опасное и вредное. Ясной и чистой остается только голова. Как и пациент с мигренью, больной переносит свою сексуальность в голову, что приводит к судорогам («как наверху, так и внизу»). Человек не хочет открывать себя плотским требованиям и влечениям, но вместе с тем все больше ощущает их присутствие. Ведь чем сильнее их подавляют, тем более страшными они становятся. Заикание превращается в причину сложностей с контактностью и партнерством – таким образом, круг замыкается.
По тому же принципу «обратного влияния» замкнутость заикающихся детей рассматривается как следствие заикания. Но ведь заикание – это еще и проявление этой замкнутости. Ребенок боится выпустить наружу что-то страшное, неприятное. Он тормозит течение, чтобы иметь возможность лучше его контролировать. Является ли это страшное и неприятное сексуальностью и агрессией или чем-то иным, не играет никакой роли.
Речь – это средство самовыражения. Если тому неосознанному, что ищет выход и давит изнутри, противопоставляется внешнее давление, значит, страх перед тем, что может вырваться наружу и выразить себя, слишком силен. Человек закрыт. А вот когда заикающемуся человеку в один прекрасный момент удается раскрыться, этот успех выливается мощным потоком речи, агрессии и сексуальности. Если высказать все, что раньше замалчивалось, то исчезнет и необходимость в заикании.
12. Несчастные случаи
Многие удивляются тому, что несчастные случаи можно интерпретировать так же, как болезни. Люди считают, что это явления, приходящие извне, в которых сам человек не виноват. Такие рассуждения в очередной раз показывают, насколько запутан и некорректен наш образ мысли. Нам очень неприятно нести полную ответственность за свою жизнь, не проецируя вину вовне, от себя. Нам не нравятся объяснения, лишающие нас удобных иллюзий. Конечно, «по-человечески» это понятно. Но эта книга написана для тех, кто пытается отыскать истину, кто знает, что достичь цели можно, только познав самого себя. Поэтому мы не будем трусливо замалчивать неприятную правду о несчастных случаях.
Нужно понять, что всегда существует нечто, приходящее якобы извне, что нам хочется интерпретировать как «причину». Но каузальная интерпретация, как уже говорилось выше, – только один из способов рассмотрения взаимосвязей. Подойдя к зеркалу, мы увидим, что наше отражение смотрит на нас якобы снаружи. Но ведь оно не является причиной того, как мы выглядим! При простуде извне появляются бактерии, и причину мы видим в них. При дорожно-транспортном происшествии пьяный водитель не уступает пешеходу дорогу, и мы рассматриваем как причину его. На событийном уровне всегда есть объяснение. Но оно не мешает нам истолковывать несчастный случай и на содержательном уровне.
Закон резонанса обеспечивает невозможность вступления в контакт с тем, с чем мы не имеем ничего общего. Позволим себе повториться. Причинные взаимосвязи – только материальное средство, которое необходимо для проявления на телесном уровне, так же как краски и полотно – материальное средство, с помощью которого художник воплощает в форму то, что видит своим внутренним зрением. Было бы, по меньшей мере, нелепо отказываться от анализа содержания, композиции и колорита картины, используя аргумент, что, дескать, ее истинными причинами являются краски, кисть и полотно.
Мы выискиваем себе несчастные случаи точно так же, как «болезни», и не отказываемся ни от чего, что можно использовать как «причину». Но ответственность за все происходящее с нами лежит на нас самих. Исключений нет, поэтому вы со спокойной совестью можете прекратить их поиск. Если человек страдает, то виноват в этом только он сам, потому что не пытается умалить тяжесть этих страданий! Каждый из нас – и жертва, и палач в одном лице. Пока человек этого не поймет, он не сможет выздороветь, не сможет стать цельным. По интенсивности, с которой люди ругают «виновных», можно судить, насколько они ненавидят виновных в себе самих. Здесь не хватает возможности увидеть одно целое, а не два отдельных предмета.
Осознание того, что несчастные случаи неосознанно мотивированы, – не новость. Еще Фрейд в своей работе «Психопатология повседневной жизни» писал о таких ошибках, когда люди оговариваются, забывают, кладут вещи не туда. Наряду с этим он говорил о несчастных случаях как о результате неосознанного намерения. С тех пор психосоматические исследования подтвердили даже статистическими данными существование людей с повышенной виктимностью. Под этим термином подразумевается склонность перерабатывать собственные конфликты в форме несчастных случаев. В 1926 году немецкий психолог К. Марбе опубликовал свои наблюдения, назвав их «Практическая психология несчастных случаев и аварий на производстве». Он, в частности, писал, что человек, один раз оказавшийся жертвой несчастного случая, попадет в него еще раз с гораздо большей вероятностью, чем тот, с кем ни разу ничего подобного не случалось.
В фундаментальной работе Александера по психосоматической медицине, которая вышла в свет в 1950 году, мы находим следующее наблюдение: «При анализе несчастных случаев, произошедших в штате Коннектикут, выяснилось, что в течение 6 лет с небольшой группой, составляющей всего 3,9 процента всех попавших в аварии водителей, произошло 36,4 процента всех аварий. Фирма, в которой работает много водителей грузовых автомашин, была обеспокоена огромным количеством несчастных случаев и с целью их предотвращения организовала тщательный анализ каждого. Среди прочего были изучены протоколы аварий отдельных водителей. В результате те, у кого оказалось самое большое количество происшествий, были переведены на другую работу. Количество ДТП снизилось на 20 процентов. Самое интересное, что водители, переведенные на другую работу, сохранили свойство попадать в аварии. Это неопровержимо доказывает, что существуют люди с повышенной виктимностью. Склонность к авариям сохраняется независимо от места работы» (Александер. Психосоматическая медицина).
Далее автор пишет, что «в большинстве случаев присутствует элемент намеренности, несмотря на то, что он остался неосознанным. Другими словами, большинство несчастных случаев неосознанно мотивировано». Обращение к истокам психоанализа должно, среди прочего, продемонстрировать, что наш подход к причинам несчастных случаев совсем не нов, и что нужно много времени, чтобы некие неприятные знания попали в сознание большинства (если они вообще туда попадут).