Страница 6 из 71
О внезапной болезни специалиста по безопасности главному врачу «Алконоста» Корниенко доложил по связи его заместитель на грунте Алакаев.
— Я окулист, по моей части у него — поражение сосудов глаз. Инфекционисты говорят — ничего не обнаружено. Ни известных нам вирусов, ни опасных бактерий, ни паразитов, все чисто.
— Камил Гасанович,чудес этом мире не бывает. Заболевание у вчера здорового человека после контакта с неизученной биотой — это инфекция. Сам Вечеров что говорит?
— Ничего, он без сознания. Мартынов, его напарник, говорит, что была мелкая травма руки. Обработали по обычному протоколу.
— Вот с этого и следует начинать. проверяйте, чем он мог заразиться. Скорее всего, неизвестный нам возбудитель. У людей Петровского есть фрагмент мумии. Заберите и поищите в нем.
Алакаев отключил канал связи. Корниенко, сдав дежурство, ушел к себе в каюту. «Вот и началось то, о чем я предупреждал, — думал он, рассматривая ячеистый потолок каюты. — Земных возбудителей тут нет. Местные пока не изучены. Конечно, мы их отыщем, но сначала планета заберет свою дань. Безопасность корабля — дело, конечно, не мое, а Сибирцева, но даже старому врачу понятно, чем тут пхнет. Ленца уже нет, а если Вечерова потеряем — заменить его некем. Ангел — парень хороший, но простой вояка, не потянет. Мартынов — без звания, без статуса, непонятно, кто, хотя, может, и потянет. Мое тут дело — на других надеяться и в госпитале сидеть».
Корниенко, не вставая с койки, коснулся браслета.
— Система, классификация всех известных патогенов. Читай вслух.
— Грибы, вирусы, бактерии или прионы?
— Отбой, ничего не надо.
Корниенко сел на койке, потер лысеющий потный лоб рукой.
— Система, снова связь с Алакаевым… Камил Гасанович! Вы сейчас где?
— Пока в госпитале. Собираюсь за образами тканей.
— Отставить. Передайте ученым — к фрагменту мумии прикасаться только манипуляторами. Запечатать образец к чертовой матери, все эксперименты с ним прекратить. Если хотят санкции Сибирцева — я ее получу, пускай не переживают.
— Да что случилось-то, Кирилл Сергеевич?
— Биологическая тревога случилась. Скорее всего, да что уж… думаю, просто наверняка, у Вечерова заражение не бактериями и не вирусами, а прионным белком. Белок новый, инкубационный период ненормально короткий, вот и не распознали. От приона ни нашими дезинфекторы, ни автоклав, на даже облучение не помогут. Только по-старинке — хлоркой. Проследите, чтобы лабораторию обработали. У кого появятся те же, что и у Вечерова симптомы, изолируйте.
— А пусть заражения какой? Ну, не жевал же Вечеров этот палец!
— Заражение через еду — это для земных белков, а что с прионами Верума — не известно. Скорее всего, через рану на ладони. Может быть, и воздушно-капельная передача, так пускай используют противочумные костюмы. Как только поймем, что за патоген, начнем синтез антигена.
— Боюсь, Вечеров не доживет. Состояние крайне тяжелое.
— Организуйте отправку пациента на «Алконост», положим в криокамеру, может, хоть сколько-то времени выиграем…
Женьку вызвали в лазарет среди ночи по корабельному времени. Мартынов был уже там и обзавелся свежим проколом на вене.
— Кровь брали на анализ, — сказал он. — Александр заболел.
— Дядя Саша? О, господи… Насколько серьезно?
— Сам не видел, но, говорят, он в коме, будут отправлять на «Алконост». Нас с тобой проверяют сейчас проверят на прионы, а заодно на другую заразу.
— Понятно.
Женька помрачнела и поняла, что может вот-вот заплакать.
— Не бойся, Эухинита, — посоветовал Демиург, — Тебе ничего не грозит. Старлей поранил руку, в этом вся причина.
— Я боюсь не за себя, а за него.
— Понимаю, но Корниенко поможет Александру. По себе знаю, он очень хороший специалист.
Аргумент Демиурга был правильным по сути, но неуместным по обстоятельствам. Горе Женьки чуть не превратилось в неуместный истерический хохот. «Помню, как ты после снятия ментального блока удирал с корабля».
Проход в процедурную, вырубленную здесь же, в скале, перегораживал полог из брезента. Алакаев в противочумной костюме выглянул и сдержано пригласил Женю войти.
— Жалобы есть?
— Нету.
— Жар, озноб, боли в мышцах, помутнение зрения?
— Нет.
— Садитесь.
Женька присела. Медицинский робот зафиксировал ее руку и ввел иглу в вену.
— Вот и все, — сказал Алакаев, забирая образцы. — А теперь, оба вы с товарищем Мартыновым проследуйте-ка в карантинные боксы. Для начала на три дня, а там посмотрим.
Глава 3
Код шестнадцать-семнадцать
Кратковременные сбой гравитации случался на «Алконосте» на исходе ночи. Ваза в капитанской каюте сначала повисла в воздухе, а потом, когда псевдогравитация вернулась, хряснул о металлический настил пола и распалась на хрустальные осколки.
Сибирцев проснулся, наступил босой ногой хрустальные осколки.
— Система, кибера-уборщика в каюту капитана, — проворчал он, активировав браслет. — Вернуть освещение.
Рамка на стене среагировала на резкий звук и жест. Голограмма Черноморского побережья появилась в пространстве каюты. Жена, сын и дочь — все трое по щиколотку в морской пене, загорелые и счастливые.
— Доброе утро, дорогие.
На подошве осталась струйка крови, он разыскал аптечку и обработал рану регенератором. Потом открыл сейф, осмотрел пистолет, проверил его и вернул на место, взял коричневый бумажный пакет и вернулся в кресло возле панорамного фальш-окна.
Секретный приказ штаба Флота предписывал вскрыть этот пакет в критических обстоятельствах особого рода. К таким обстоятельствам относился первый контакт — тот самый «код шестнадцать», в который «код семнадцать» превращался очень легко. По-хорошему, пакет следовало было вскрыть еще вчера, но Сибирцев немного потянул время, понимая, что обратной дороги не будет.
«Вечно тянуть нельзя. Я и так сейчас на грани нарушения, — размышлял он, рассматривая роскошную панораму туманностей и звезд, — Хотя, не известно, что там. Возможно, невыполнимый в нашей ситуации приказ».
— А ты что скажешь, батя?
Посмертная копия отца на этот раз явилась в виде голограммы, сильно похожей на самого Сибирцева, но гораздо старше.
— А ты почитай бумаги-то, вот и узнаешь, — посоветовал батя, устраиваясь в таком же, как он, иллюзорном кресле.
— У нас пока только «код семнадцать».
— Ну, нашел проблему, Сережа. Если «шестнадцать» не подтвердится, заклеишь конверт снова, да и все. Странно, что тебе ничего не объяснили устно, еще до старта, в Москве.
— Если не объяснили, значит, была причина.
— Ну и что ты решил?
— Ладно, вскрываю.
Капитан не порвал конверт, в вскрыл его аккуратно, вытянул наружу единственный тонкий листок и впился взглядом в аккуратные строки.
Приказ, снабдили всеми необходимыми подписями и печатью, текст оказался краток и не допускал толкований.
В случае контакта с разумной формой инопланетной жизни, строительство установки «Эфир» отменяется. Приемник подлежит уничтожению. Целью экспедиции становится изучение разумной формы жизни. Информацию о контакте следует отправить на Землю в капсуле единственным доступным способом — на досветовой скорости.
— Да вашу ж мать… — только и сказал Сибирцев вслух, а потом спрятал приказ в конверт, убрал его в сейф, захлопнул дверцу и вернулся на койку.
«Столько усилий, столько работы, наши погибшие ребята — и все зря, если, все-таки это 'код шестнадцать». — Размышлял он, рассматривая почти невидимый в полутьме потолок. — Хотя, логику Центра я понимаю. Если иные хоть сколько-то опасны, нельзя давать им в руки нацеленный на Землю солитон. Впрочем, солитона у нас пока нет, а приемник и так разрушен. Что меняется, если контакт подтвердится? Только цель экспедиции, больше пока ничего. Ну и риск… Риска станет больше для всех.