Страница 15 из 21
В тех случаях, когда для разрешения спора привлечь иные доказательства, кроме объяснений сторон, оказывается невозможным, суд прибегает к критической их оценке, руководствуясь в том числе здравым смыслом и своим собственным житейским опытом. В данном отношении интерес представляет дело, разрешенное мировым судьей одного из участков Наро-Фоминского района Московской области.
Гражданин предъявил иск к юридическому лицу в связи со следующими обстоятельствами. Он просил взыскать ущерб, причиненный принадлежащей ему автомашине «Вольво», поскольку работник АЗС ошибочно залил в бензобак его машины вместо 92-го бензина дизельное топливо. По указанной причине автомашина с трудом тронулась с места, а затем двигалась рывками, что потребовало обращения в ближайший автосервис. Там сразу выявили причину неисправности, оценив ремонт авто в 14 тыс. руб. Когда собственник пострадавшей машины сообщил об этом руководству юридического лица, то в добровольном возмещении вреда, причиненного его имуществу, было отказано.
Из представленных истцом письменных доказательств причина неисправности автомашины и размер причиненного при этом вреда были очевидны и ответчиком не оспаривались. В то же время обстоятельства, вследствие которых дизельное топливо попало в бензобак, явились предметом спора.
В заявлении в суд и судебном заседании истец утверждал, что это произошло из-за ошибки заправщика.
Позиция же ответчика заключалась в следующем. В произошедшей ошибке виноват сам истец. Оплачивая бензин, он «промямлил что-то невразумительное», не проверил чек, который ему пробили, и, не глядя, передал его автозаправщику, а тот, в свою очередь, залил именно то топливо, которое было указано в чеке.
Разумеется, при разрешении этого дела мировой судья испытывал определенные трудности: с чьей позицией согласиться и, соответственно, удовлетворить или отклонить заявленное требование? Эти трудности, в частности, были связаны и с тем, что чека на оплаченный на заправке бензин не сохранилось.
В то же время очевидно, что объяснения ответчика не показались ему убедительными. В самом деле, если, называя необходимую ему марку бензина, истец произнес «нечто невразумительное», «промямлил», то сотрудники АЗС обязаны были уточнить у него, какую конкретно марку бензина он имеет в виду. Поведение работников ответчика, осуществивших отпуск бензина и заправку автомашины при условии, что необходимая покупателю марка бензина не была уточнена, вне сомнения, являлось упречным. Точное определение отпускаемой покупателю марки бензина (предмета договора) является его существенным условием (п. 1 ст. 432 ГК РФ). При этом также нужно иметь в виду специфику розничной купли-продажи бензина на АЗС. Ошибки при определении марки заправляемого в бак автомашины бензина совершенно недопустимы как в силу неблагоприятных для машины последствий заправки «чужой» маркой бензина, так и в связи с практической невозможностью в условиях АЗС откачать из бака ошибочно залитый в него «не тот» бензин.
С учетом конкретных обстоятельств дела законность и обоснованность решения мирового судьи об удовлетворении иска сомнений не вызывает[57].
В очень многих случаях в ходе рассмотрения гражданских и арбитражных дел выявляются весьма существенные противоречия в объяснениях сторон и других юридически заинтересованных в исходе дела лиц, между объяснениями этих лиц и показаниями свидетелей, а также между показаниями различных свидетелей. Встречаясь с существенными противоречиями в показаниях свидетелей, суд общей юрисдикции в отдельных случаях применяет правило, сформулированное в ч. 4 ст. 177 ГПК РФ. В соответствии с указанной нормой в случае необходимости суд может повторно допросить свидетелей для выяснения противоречий в их показаниях.
В то же время российским уголовно-процессуальным законодательством, а также гражданско-процессуальным законодательством некоторых зарубежных стран предусмотрен более эффективный процессуальный институт, направленный на устранение противоречий в показаниях и объяснениях участников процесса. Мы имеем в виду очную ставку.
Так, в соответствии со ст. 192 УПК РФ, если в показаниях ранее допрошенных лиц имеются существенные противоречия, то следователь вправе провести очную ставку. В ходе очной ставки допрашиваемым поочередно предлагается дать показания по тем обстоятельствам, для выяснения которых проводится очная ставка. После дачи показаний следователь может задавать вопросы каждому из допрашиваемых лиц. Лица, между которыми проводится очная ставка, могут с разрешения следователя задавать вопросы друг другу.
В ходе очной ставки следователь вправе предъявить вещественные доказательства и документы. Возможно здесь и оглашение показаний допрашиваемых лиц, содержащихся в протоколах предыдущих допросов, а также воспроизведение аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки этих показаний.
Достаточно подробно порядок проведения очной ставки урегулирован и ст. 191 ГПК Беларуси. Этот порядок заключается в следующем.
Суд в судебном заседании может провести очную ставку между сторонами, иными имеющими непосредственный интерес в исходе дела лицами и свидетелями, в показаниях и объяснениях которых имеются существенные противоречия.
Если очная ставка проводится между лицами, которые были предупреждены об уголовной ответственности, судья напоминает этим лицам об этом.
Начиная очную ставку, суд выясняет, знают ли допрашиваемые друг друга и в каких отношениях находятся между собой. Затем допрашиваемым в установленной судом очередности предлагается дать показания (объяснения) по тем фактам, для выяснения которых проводится очная ставка. После дачи допрашиваемыми показаний (объяснений) суд может задать им вопросы. С разрешения суда участники очной ставки могут задавать вопросы друг другу. Поставить вопросы участникам очной ставки имеют право также юридически заинтересованные в исходе дела лица.
В протоколе судебного заседания показания (объяснения) допрашиваемых записываются в той очередности, в какой они давались. Думается, что нормами примерно указанного содержания следовало бы дополнить ГПК РФ и АПК РФ.
До сих пор мы вели речь главным образом о таком виде объяснений сторон, как утверждения. Под ними понимаются сообщения стороны о фактах, в установлении которых она заинтересована. Однако в некоторых случаях суд сталкивается с другим видом объяснений сторон, которое в законодательстве и теории именуется признанием.
Как уже указывалось выше, признанием является подтверждение стороной фактов, которые выгодны не ей, а другой стороне, на которой лежит обязанность их доказывания. Признанию фактов как в уголовном, так и в гражданском процессе с незапамятных времен закон придавал особое правовое значение. В частности, в истории человечества были огромные отрезки времени, включая период феодализма, в ряде стран – период капитализма, а в нашей стране – советский и отчасти постсоветский периоды, когда признание рассматривалось в качестве желанной и безусловной «царицы доказательств». Например, обожали признание такие псевдосудебные учреждения, как суд святейшей инквизиции, советские «тройки» и «двойки» периода сталинских репрессий и т. д.
Признание подсудимого либо стороны в гражданском процессе рассматривалось в качестве совершеннейшего доказательства, обязательного для суда и не подлежащего переоценке. Оно освобождало стороны от дальнейшего доказывания признанных фактов и обязывало суд вынести решение, соответствующее признанию.
Например, ст. 1 гл. 2 ч. 2 Воинского устава Петра I 1716 г. гласила: «Когда кто признает, чем он винен есть, тогда дальняго доказу не требует, понеже собственное признание есть лучшее свидетельство всего света»[58].
Взгляд на признание стороны как на лучшее доказательство, «царицу доказательств», основанный на теории формальных доказательств, в науке российского гражданского процессуального права подвергался серьезной критике как не имеющий ничего общего с принципами законности и объективной истины. Так, А. Ф. Клейнман по данному поводу писал: «В институте судебного признания находит свое выражение советский принцип состязательности: сторона признает определенные факты или определенные документы, а суд, сопоставляя признание с другими доказательствами, проверяет правильность признания. Таким образом, в судебном признании, как и в других институтах советского гражданского процесса, активность и инициатива сторон сочетаются с активностью и инициативой суда в целях обнаружения материальной истины и правильного разрешения дела в соответствии с задачами социалистического правосудия»[59].
57
См.: Судьям пришлось проверять бензин на слух // МК. 2011. 2 нояб.
58
URL: www.adjudant.ru/regulations/1716–03.htm.
59
Клейнман А. Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе // Клейнман А. Ф. Избранные труды. Т. I. Краснодар, 2008. С. 170.