Страница 11 из 21
Суды по-разному относились к определению значения объяснений сторон. В одних случаях они совершенно игнорировали объяснения сторон в качестве судебного доказательства, в других – недооценивали, в-третьих – переоценивали доказательственное значение объяснений сторон. Отсутствие в теории гражданского процессуального права ясности по вопросам о сущности, процессуальном значении и особенностях объяснений сторон являлось одной из причин, нередко приводивших к неисследованности фактических обстоятельств и к неправильному разрешению гражданских дел[43].
В своем исследовании С. В. Курылев поставил и ответил на следующие вопросы:
1. Можно ли признать объяснения сторон судебным доказательством?
2. В чем состоят те специфические особенности объяснений сторон, знание и учет которых при исследовании и оценке доказательств необходимы для эффективного использования объяснений сторон в качестве средства установления истины, для предотвращения ошибок при использовании объяснений сторон?[44]
В качестве заключительных выводов своей работы автор, в частности, указывал следующее: «Показание стороны о фактах, имеющих юридическое или доказательственное значение для дела, представляет собой явление объективной действительности, заключающееся в воспроизведении человеком (стороной в процессе) имеющегося в его психике «следа-образа» воспринятых им фактов. Показания сторон – это явления действительности, определенным образом связанные с другими явлениями действительности – неизвестными суду юридическими или доказательственными фактами, в силу чего показания сторон могут быть использованы судом в качестве средств познания действительности, в качестве судебных доказательств.
Показания сторон характеризуются определенной спецификой, по сравнению с другими судебными доказательствами – как вещественными, так и личными, которая заключается, во-первых, в характере источника, из которого проистекают показания сторон, во-вторых, в особенностях процесса формирования данного вида судебных доказательств, в-третьих, в особенностях процессуальной формы получения судом показаний сторон»[45].
Таким образом, объяснения сторон и третьих лиц не имеют каких-либо преимуществ перед другими средствами доказывания, равно как иные доказательства по отношению к объяснениям сторон. В действующем Кодексе подчеркивается, что объяснения сторон и третьих лиц подлежат проверке и оценке наряду с другими доказательствами, никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (ч. 2 ст. 67, ч. 1 ст. 68 ГПК РФ). И это абсолютно верно, поскольку объяснения сторон как доказательство имеют свои особенности, как преимущества, так и недостатки. Сравним в данном отношении их с другим личным средством доказывания – показаниями свидетелей.
Как правило, стороны, по сравнению со свидетелями, значительно более полно информированы об обстоятельствах дела. Даже если условия для восприятия определенных обстоятельств у будущей стороны и потенциального свидетеля были аналогичными (например, свидетель присутствовал при заключении сделки, наблюдал факт причинения вреда и т. п.), сторона, по общему правилу, обладает большим объемом информации. Будучи заинтересованной в исходе дела, она более полно воспринимает соответствующую информацию, долго удерживает ее в памяти и по прошествии даже длительного времени, как правило, в состоянии в деталях ее воспроизвести. Кроме того, сторона обладает так называемыми фоновыми знаниями, т. е. информацией, которая известна ей (а порой только ей) до наступления соответствующего события. Так, если речь идет о причинении вреда какому-то имуществу, например автомобилю, то не заинтересованный в исходе дела свидетель в лучшем случае в самых общих чертах опишет происшествие и автомобиль, которому причинен вред. Сторона же, в особенности истец, во всех подробностях может рассказать суду, когда и за какую сумму был приобретен автомобиль, сколько он был в эксплуатации, каковы были обстоятельства дорожно-транспортного происшествия и многое другое.
Означает ли сказанное, что объяснения сторон являются лучшим доказательством по отношению к показаниям свидетелей? Разумеется, нет, и это также связано с наличием у стороны заинтересованности в исходе дела. Наличие такого рода заинтересованности побуждает стороны к тому, что соответствующую информацию они нередко искажают в выгодном для себя свете. Причем порой такого рода искажение происходит умышленно, а чаще всего ненамеренно и даже незаметно для соответствующей стороны. Относительно типичная ситуация такого рода может заключаться в том, что обстоятельства столкновения двух автомобилей на перекрестке их водители могут освещать прямо противоположно в отношении скорости движения машин, следования каждого из них на разрешающий или запрещающий сигнал светофора и т. п. В результате может получиться, что оба автомобиля двигались на зеленый сигнал светофора. В подобных ситуациях для устранения противоречий в объяснениях сторон суд будет привлекать иные средства доказывания: показания свидетелей, заключения экспертов и др.
Имея в виду подобные обстоятельства, стороны не предупреждаются об уголовной ответственности за отказ от дачи объяснений и дачу заведомо ложных объяснений. Правда, в юридической литературе порой все-таки указывается на то, что стороны обязаны говорить суду правду[46]. Вряд ли с этим можно согласиться. Прямо о такого рода обязанности в Кодексе ничего не сказано. Какой-либо ответственности за искажение стороной исходящей от нее в форме объяснений информации не существует. Правда, имеется более общая обязанность, в соответствии с которой лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами (ч. 1 ст. 35 ГПК РФ).
Требовать от сторон, чтобы они всегда говорили суду правду и только правду, невозможно. Будучи убеждена, что она говорит чистейшую правду, сторона неизбежно, нередко даже незаметно для себя, искажает информацию в выгодном для себя свете. Если и можно говорить об обязанности стороны говорить суду правду, то она будет носить исключительно нравственный характер.
Уяснить влияние заинтересованности стороны на характер даваемых ею объяснений поможет уяснить следующий пример. Некоторое время назад на экранах российских кинотеатров шел французский кинофильм «Мужчина и женщина». Особенность замысла его авторов заключалась в том, что история создания и распада одной французской семьи сначала была показана как бы глазами мужа, а затем те же самые события представлены так, как они воспринимались женой. Просмотрев первую серию фильма и прослушав объяснения истца во французском суде по делу о расторжении брака, зритель приходил к выводу, что в распаде семьи виновата легкомысленная Франсуаз. В конце же второй серии фильма зритель кардинально менял свое мнение и приходил к убеждению, что в распаде семьи виноват муж Жан-Марк.
Нельзя не отметить, что при рассмотрении гражданских дел суды порой допускают совершенно разный подход к исследованию и оценке объяснений юридически заинтересованных в исходе дела лиц и представленных ими доказательств. Одни из них без достаточных оснований принимаются за абсолютную истину, а другие необоснованно отвергаются. В первую очередь это относится к объяснениям различных VIP-персон либо отдельных значимых государственных структур. В такого рода ситуациях бывает, что суды дают слабину и соглашаются с ничем не подкрепленными, а иногда и просто фантастическими утверждениями заинтересованных лиц, которые к тому же могут полностью расходиться с другими материалами дела. Сошлемся в данном отношении на два недавно разрешенных резонансных дела из практики московских судов.
43
См.: Курылев С. В. Объяснения сторон как доказательство… С. 3–5.
44
Следует подчеркнуть, что автор вел речь лишь о доказательственном значении объяснений сторон – граждан. Специфики объяснений, которые даются от имени юридических лиц их органами и представителями, С. В. Курылев, в сущности, не затрагивал.
45
Курылев С. В. Объяснения сторон… С. 185.
46
См., напр.: Шакарян М. С. Субъекты советского гражданского процессуального права. М., 1970. С. 144.