Страница 6 из 61
В больших лазуритовых глазах плескалось беспокойство, а худые ручонки потянули обратно на жесткую койку.
— Пожалуйста, полежи немного, а я пока за врачом сбегаю!
Брови подпрыгнули сами собой, когда Виктор новыми глазами оглядел убогий клоповник, наверняка ставший больницей по какому-то невероятному недоразумению.
— Обожди ты со своим врачом, Козявка, — отмахнулся он от назойливой девчонки. — Дай в себя прийти…
Девочка удивилась его тону и послушно замерла у кровати.
Когда Виктор поднялся на ноги, голова закружилась, а ноги подогнулись.
Шмакодявка ринулась на помощь, но чемпион резко выпрямился и остановил ее рукой:
— Не упал.
Жрать хотелось люто и голова закружилась именно от голода. Но, судя по тощему телу, для его нового организма это было привычное состояние.
Скрипя половицами и похрустывая разминаемыми суставами, Виктор подошел к соседней койке.
На ней лежал скрюченный труп молодой девушки в штопанном платье. Мутные, стеклянные глаза смотрели в потолок, бледно-синее лицо было испещрено гнойными струпьями, по которым, жужжа, ползали мухи.
Шмакодявка старалась вовсе не смотреть в эту сторону.
В мыслях даже промелькнуло опасение насчет той дыры, в которую занесло Виктора. Неужели у местного врача не было банальных антибиотиков? Или то, что убило эту девушку, было страшнее простой инфекции?
Не придумав ничего лучше, он задвинул дырявые шторы вокруг койки с покойницей. Они, конечно, не спасли бы от болячки вроде Сибирской язвы, но труп хотя бы перестал мозолить глаз.
Осмотревшись, Виктор приметил в углу комнаты умывальник.
В грязном зеркале отразилось худое скуластое лицо низкого, но плечистого подростка с желтыми глазами и копной вихрастых соломенных волос. Лоб и виски обхватывала наспех налепленная перевязь из окровавленной марли, которую Виктор сразу же стянул.
Из одежды на нем были разваливающиеся ботинки, холщовые штаны, дырявая футболка и длинная, по колени, жилетка с капюшоном.
Пока он умывался, альбиноска переминались с ноги на ноги и бросала в его спину тревожные взгляды.
— Может, я все-таки схожу за…
— Эй, Козявка это что, газовая лампочка?
Закончив отдирать с лица засохшие корки, судя по всему, собственной крови, Виктор указал на крошечный светильник под потолком.
Он излучал мягкий, теплый свет, который сразу напоминал о парижских бульварах. Собственно, только там такие фонари и сохранились.
— Ну… да, — кивнула недоумевающая девочка.
— Почему не электрическая?
Недавно Виктор воротил нос от мира с зомби-апокалипсисом. Но только сейчас до него дошло, что какое-нибудь Средневековье на деле было в разы хуже.
— Похоже, Братика слишком сильно ударили по голове, — забавно надув губы, нахмурилась альбиноска. — Ты забыл, что электричество дорогое? Только Верхний Город и может его себе позволить!
— А мы, стало быть, в “нижнем” городе? Стой, не говори. Голова и без того пухнет…
Под настороженный взгляд шмакодявки бывший чемпион вернулся на койку.
Он несомненно был рад, что вернулся к жизни, пусть и в хилом теле подростка в обносках. Но насладиться моментом не давали самые странные мысли и догадки насчет произошедшего. Хотя все они, в принципе, не имели значения.
Какое-то могущественное существо дало ему второй шанс с четким условием. И каким бы подозрительным оно не было, но сделка есть сделка.
Ему еще повезло, что она как нельзя хорошо укладывалась в планы бывшего чемпиона.
Бывшего — потому что теперь, в новом мире, ему следовало заново отстоять свой титул. А в том, что мир был новым, Виктор уже не сомневался.
В новом мире, в совершенно новом теле ему так или иначе, но нужно было…
— Стать сильнее, — прошептал Виктор и до боли сжал кулаки.
Когда-то он думал, что смог это сделать. Смерть показала, что он ошибался.
Но больше такой ошибки я не допущу!
От предвкушения достойного вызова кровь закипела в жилах, дыхание участилось, а лицо само собой растянулось в зверином оскале.
Отшатнувшись от Виктоа, хмурая шмакодявка спросила:
— Братик, можно я уже позову врача? По-моему, он тебе нужен…
В голове вдруг щелкнуло и он новыми глазами посмотрел на чумазую белокурую девочку в затасканном сером комбезе.
— Ты моя… сестра?
Произнести это далось с трудом. Было непривычно думать, что у него есть… родные.
Девочка в ответ потупила глаза.
— Нет. Извини. Просто я подумала, что после того, что ты сделал, ты мог бы взять ответственность…
Услышанное ему не понравилось. Внутренний Капитан Очевидность уже заметил, что надо было проработать детали сделки: где и кем он воскреснет.
— Что он… что я с тобой сделал?
И уже после вопроса все тот же Капитан Очевидность подметил, что девочка не была бы рада его пробуждению, если бы прошлый хозяин тела сделал с ней что-нибудь плохое.
— Ты не помнишь? — насторажилась шмакодявка.
— Память напрочь отшибло, — вздохнул Виктор и для верности поморщился, когда потер виски.
Актер из него был как из слона балерина. Но ребенку хватило.
Выпучив голубые глаза, она пару секунд хлопала ресницами, будто ждала, что Виктор признается в шутке. А затем она белой молнией рванула через всю комнату к двери.
— Дядя Врач, дядя Врач, Сычу совсем плохо!
Виктор даже не пытался ее остановить. Во-первых, состояние не то. Во-вторых, разговор со взрослым человеком наверняка прояснит больше, чем с ребенком.
Из коридора послышались звон бутылок и мужская ругань. Вскоре в палату ввалился приземистый, явно поддатый мужик в замызганном пожелтевшем халате.
Жидкие волосы, круглое, заплывшее от алкоголя лицо и педофильские усики.
— Я же сказал… ик!.. чтобы попрощалась, а не… ик!.. трогала…
Увидев пациента спокойно сидящим на койке, местный врач замер в проходе. Потом тряхнул головой, будто попытавшись отогнать “белочку”.
Убедившись, что пациент ему не привиделся, мужик с криком “Нежить! Спасайся!” выбежал из палаты.
Обратно он вернулся только в сопровождении беловолосой девочки. Она притащила его за руку и буквально усадила на табуретку напротив Виктора.
Нехотя, с опаской врач принялся за осмотр. Для этого у него было два чертовски странных инструмента.
Первый — монокль. Он был буквально вделан в левую глазницу и имел многослойную медную оправу. Когда врач пальцами прокручивал кольца оправы, жужжащий механизм выдвигал стекло вперед, вероятно, увеличивая картинку. Глаз за стекляшкой выглядел неестественно большим и походил на рыбий.
Вторым инструментом оказалась правая рука доктора. Закатанный по плечо рукав халата позволял во всех деталях рассмотреть сложный механический протез.
Он состоял из массивных металлических пластин, напоминавших медь и аллюминий. Из них раздавался скрип шестеренок. На месте локтевого сустава было пронзенное гайкой массивное кольцо. Ладонь была сделана довольно искусно и обладала длинными игловидными пальцами.
С помощью этого механического чуда врач проверил тонус мышц, рефлексы конечностей, измерил давление и даже взял кровь на анализ, которую спрятал в специальной емкости в ладони.
Несмотря на кажущуюся тяжесть и массивность протеза, врач орудовал им с легкостью, скоростью и точностью профессионала. У Виктора даже закралась мысль, что по трезвости тот бы так не смог.
При этом во время всех манипуляций протез издавал характерный скрип шестеренок.
Виктору сразу вспомнилась вся фантастическая муть, про которую наделали кучу фильмов и игр. Один из жанров назывался, кажется… “паропанк”.
Он ни черта не смыслил в инженерии, но хотелось верить, что если люди в этом мире освоили такие сложные механизмы, то проблем с канализацией и унитазами у них быть не должно.
Иначе бы выходило, что он действительно попал в Средневековье. А ориентироваться в настолько далеком по нраву, быту и, главное, возможностям мире было бы в разы сложнее.
Закончив с осмотром, протрезвевший к тому времени врач с умным видом покивал головой и вынес свой вердикт: