Рокировка

— Здесь не цирк, Барятинский, — окрысился Корицкий. — А я — не клоун!

— Да неужто? — хмыкнул я.

Теперь кулак Корицкого дёрнулся заметнее.

— Да будет вам, — добродушно пробасил Боровиков. — Станислав, собрался гадать — гадай. Пока Костя не передумал.

— Не гадать, а предсказывать! — снова взвился Корицкий. — Гадают цыганки на ярмарках!

— Ну, предсказывать, — миролюбиво согласился Боровиков. — Давай. Мы ждём.

Корицкий посопел, однако сменил гнев на милость и принялся перемешивать карты.

Выглядело это эффектно: колоду в его руках окутали магические искры. Когда Боровиков рассыпал карты по столу, искры превратились в змейку. Карты лентой потянулись за этой змейкой, словно примагничиваясь одна к другой. А я почувствовал, как напряглось окружающее нас магическое поле.

Среди всех, сидящих в купе, самый высокий уровень, после меня и Корицкого, был у Кристины — шестой. Но она, кажется, ничего не чувствовала. Напряжение ощущали только я и создатель поля.

— Тебе ресурса-то хватит? — хмыкнул я.

Корицкий посмотрел на меня с удивлением. Видимо, не ожидал, что тоже почувствую магию. Но ответил небрежно, сквозь зубы:

— Беспокойся о своём ресурсе.

Рассыпанные карты легли передо мной на стол. Искры тревожно мерцали. Один за другим вдруг мигнули и погасли светильники, освещающие купе.

— Ой, — сказала Элина. Зажгла магический огонёк.

— Станислав, что происходит? — встрепенулась Кристина.

— Долго объяснять, госпожа Алмазова. Для вас, боюсь, то, что происходит — слишком сложное колдовство. Попытки заглянуть в будущее всегда вызывают… скажем так, побочный эффект. Но не беспокойтесь. Ситуация под контролем, ничего страшного не случится.

Корицкий провёл ладонью над картами, рисуя в воздухе какие-то загадочные символы.

Столик затрясся. В купе резко похолодало, оконное стекло расчертили дорожки инея.

— Мне не по себе, — испуганно сказала Элина. — Давайте прекратим это!

— Вам не о чем беспокоиться, госпожа Вачнадзе. — Корицкий смотрел на меня. — Единственный человек, которому стоило бы сейчас проявить беспокойство — вот, — он ткнул в меня пальцем. — Выбери карту, Барятинский.

— Костя, нет! — ахнула Кристина. — Не надо! Тут что-то не так, я чувствую!

— Я тоже чувствую, — сказал я.

Корицкий, кстати, и сам чувствовал себя явно не лучшим образом. Он побледнел, лоб пошёл морщинами. Представление, чем бы оно ни было, давалось ему нелегко. Он такого, похоже, не ожидал.

— Что-то не так? — спросил я. — Переборщил со спецэффектами? Может, и правда прервёмся — пока тебя удар не хватил?

— Выбирай карту! — прохрипел Корицкий.

— Ну, смотри. Я предупреждал.

И я не глядя взял со стола карту.

Пальцы закололо. Карта, окутанная роем магических искр, покрылась инеем. Корицкий, увидев это, побледнел ещё больше.

— Дай её мне, — прохрипел он.

Я смахнул с карты иней.

Корицкого затрясло. Он уставился на меня, как на ожившего мертвеца. Прошептал:

— Как… Как ты это сделал⁈

Я пожал плечами.

— Легко и непринужденно. Могу ещё чем-нибудь тебе помочь?

Корицкий меня, кажется, не услышал. Он смотрел на карту в моих руках так, словно я держал ядовитую змею. Протянул ко мне дрожащую ладонь. Я вложил в неё карту.

Несколько секунд Корицкий вглядывался в картинку, а потом его лицо перекосило от ужаса.

Корицкий вскинул руку. И в меня полетел магический удар.

Я, видимо, подспудно ждал чего-то в этом духе…

Белое Зеркало!

И не одно — я таки успел вколотить в своих бойцов кое-какие навыки. Второе зеркало, с секундной задержкой, выставил Анатоль.

Магический удар, отраженный двумя Зеркалами, швырнул Корицкого спиной в оконное стекло.

Стекло пошло трещинами. Корицкий рухнул мордой на стол.

Глава 5

Сорбонна

Наполненные бокалы с вином и бутылка полетели на пол. А в следующую секунду в вагон ворвался ветер — не выдержало треснувшее оконное стекло. Длинный, узкий осколок воткнулся в стену, пройдя едва ли в сантиметре над головой Анатоля.

— Элина! — рявкнул я. — Реконструкция!

Девушка подняла дрожащую руку. Я схватил её за плечо, усиливая поток энергии.

К тому моменту, как на пороге купе возник Синельников с воплем: «Что здесь происходит⁈», последняя трещина на стекле затянулась. Так же, как не осталось и следов инея.

Погасшие светильники зажглись, ветер больше не задувал, температура в купе быстро повышалась.

— Всё в порядке, господин Синельников, — преувеличенно бодрым голосом заверил Боровиков.

Я заметил, как, повинуясь его жесту, с пола исчезли осколки разбитых бокалов и испарились лужицы пролитого вина. Катающуюся по полу бутылку Боровиков, не мудрствуя лукаво, затолкнул ногой под сиденье.

— Мы всего лишь играем… э-э-э…

—… в фанты, — пришёл на помощь Боровикову Анатоль.

— А что с господином Корицким? — Синельников подозрительно оглядел Корицкого, распластавшегося на столе.

— Это такой фант, господин Синельников, — объяснил Анатоль. — Станиславу выпало изображать труп. Убедительно получается, не правда ли?

Корицкий на столе шевельнулся и застонал.

— Вы портите нам всю игру, господин Синельников! — возмутился Анатоль. — Так Корицкий из-за вас проиграет!

Синельников с подозрением осмотрел купе. Объявил:

— Мне кажется, что тут пахнет вином.

— Помилуйте, — Анатоль развёл руками, — откуда? — метнул быстрый взгляд на Элину. Та чуть заметно шевельнула ладонью. Винный запах мгновенно исчез, в воздухе разлился аромат жасмина. — Это вы, верно, мимо вагона-ресторана проходили — вот вам и мерещится, — широко улыбаясь, заверил Синельникова Анатоль.

Он встал и ухватил наставника под локоть. Что сделал дальше, я не видел, но был готов поклясться, что в карман Синельникова перекочевала приличного номинала купюра.

— Вы, должно быть, устали, господин Синельников, — Анатоль настойчиво выталкивал наставника из купе. — Вот и чудится чёрт знает что… Прилягте, отдохните. Ночь на дворе…

— Вот именно, что ночь! — опомнился Синельников. Достал карманные часы. — Через пять минут — отбой, дамы и господа! Прошу вас заканчивать ваши игры.

— Да-да, — Анатоль таки выпихнул его в коридор. — Мы уже расходимся.

Он, стоя у двери, подождал, пока Синельников уберётся из вагона. После чего плюхнулся на полку рядом с Боровиковым. И, глядя на ворочающегося на столе Корицкого, задал вопрос, который беспокоил всех:

— Это что сейчас, чёрт побери, такое было⁈

Корицкий начал шевелить языком лишь после того, как над ним похлопотала Элина. Со скул исчезли уже начавшие наливаться кровоподтеки, из разбитого носа перестала идти кровь, лицо обрело более-менее нормальный оттенок.

— Объяснись, Станислав, — потребовал Боровиков.

Я решил до поры до времени не вмешиваться. Когда разномастный коллектив на глазах превращается в сплочённую команду, лучшее, что может сделать командир — отойти в сторону, чтобы не мешать.

Все четверо ребят, сидящие в купе, как бы они до сих пор ни относились к Корицкому, во мнении были единодушны: то, что он устроил, недопустимо.

На кипящих от гнева Анатоля и Афанасия мне пришлось рявкнуть — иначе успокоить не получилось бы. Кристина казалась бесстрастной, но я уже слишком хорошо её знал — для того, чтобы поверить в эту маску. Под ней Кристина наверняка кипела от ярости не меньше парней. И даже Элина, своей отзывчивостью временами напоминавшая мне Клавдию, как только взгляд Корицкого обрел осмысленность, а к лицу вернулись краски, поспешила отсесть от него подальше.

— Объясниться? — проворчал Корицкий. — Не понимаю, о чём ты говоришь, прости.

— Ах, не понимаешь? — прищурился Боровиков. — Ты обещал Косте предсказать судьбу — а вместо этого напал на него. Будь на месте Капитана кто-то послабее — неизвестно, чем это вообще бы закончилось.