Внутренний Замок или Обители

15. О других внутренних муках мы поговорим, когда будем толковать о разных степенях молитвы и милости Божьей. Хотя некоторые из них еще труднее перенести, чем вот эти, очень уж страдает тело, назвать испытаниями их нельзя, и мы не назовем, ибо велики милости Господни, и душа это понимает, и знает, что ничуть их не заслужила. Эти великие муки приходят, чтобы войти в седьмую обитель, вместе с другими; о некоторых я скажу, обо всех и не скажешь, и не опишешь их, ведь они другого рода, куда как выше. Если уж я об этих, очень низких родом, сумела сказать только то, что сказала, о тех я сказала бы еще меньше. Да поможет мне во всем Господь ради заслуг Своего Сына! Аминь.

ГЛАВА II

говорит о разных способах, с помощью которых Господь наш пробуждает душу. Бояться тут, наверное, нечего, хотя дело это очень возвышенное, и великая милость.

1. Так и кажется, что мы забыли про нашу голубку, а мы не забыли, ведь от этих страданий она взлетит еще выше. Поговорим же теперь о том, как обращается с ней Жених. Прежде чем совсем с нею соединиться, Он внушает ей к этому тяготение, да так тонко, что она сама того не понимает, и я не сумею описать, чтобы поняли вы, если с вами этого не было. Порывы эти столь тонки и незаметны — ведь исходят они из самой сердцевины души, — что я и не знаю, с чем их сравнить.

2. Все это совсем непохоже на то, что мы можем обрести здесь, и даже на услады, о которых я говорила. Часто сама душа ни о чем не помышляет, и не думает о Боге, а Он пробуждает ее, словно комета или гром, хотя ничего и не слышно; но она понимает, что это был зов Божий, да так хорошо, что порой, особенно — поначалу, трепещет и даже стонет, хотя у нее ничего не болит. Она чувствует, что ранена самым сладостным образом, но не понимает, кто ее ранил и как, знает только, что все это дивно и прекрасно, и не хочет исцелиться. Словами любви, даже вслух — иначе она не умеет — она жалуется Жениху, ибо знает, что Он — рядом, но не являет Себя, дабы не помешать ей. Это все нелегко, хотя и дивно, и сладостно; душа и хотела бы, чтобы этого не было, — и не может такого хотеть, и никогда не захочет, ибо отрады здесь много больше, чем в сладостном самозабвенье молитвы о покое, где скорби и труда нет.

3. Чего я только ни делаю, сестрицы, чтобы вам объяснить, как действует тут любовь, и никак не могу. Ведь вроде бы нельзя сказать, что Возлюбленный и пребывает с душой, и призывает ее столь явно, что и не усомнишься, подзывает посвистом столь пронзительным, что душа непременно его расслышит, ибо ясно, что это Жених, пребывая в седьмой обители, обращается к ней так, что пребывающие в других покоях — то бишь чувства, силы, воображение — и пошевельнуться не смеют.

О, Всемогущий мой Боже, как велики Твои тайны и как отлично все духовное от всего земного! Ведь никак не опишешь даже это, столь малое в сравнении с тем, что Ты даруешь душе.

4. Так велико действие этого дара, что душа, изнемогая от стремления к Богу, не знает, чего и просить, ибо понимает, что Бог ее — с ней. Вы спросите, чего же тогда она хочет и от чего томится, какой еще милости добивается? Не знаю; знаю только, что муки достигают самой ее глубины, когда же ранивший вырвет стрелу, ей кажется, что Он вынул и внутренности, так сильна эта любовь. Вот я думаю, можно ли сравнить Божью любовь с огнем на жаровне, от которого в душу отлетает искра, и душа чувствует сжигающий жар, не такой сильный, чтобы ее спалить, но все же такой, что при всей своей сладостности он причиняет ей боль одним прикосновением. Вроде бы это сравнение — лучше всех, какие я привела. Ведь эта приятная боль — даже и не боль — не остается в душе; порою она продолжительна, иногда же — мимолетна, это уж по воле Божьей, и ее никак не вызовешь сам, сколько ни старайся. Иногда она длится, потом проходит и возвращается, словом — не пребывает постоянно и потому не сжигает душу; искра загорится — и гаснет, а душа хочет снова испытать такое жжение.

5. Нельзя и подумать, что это происходит от нашего естества, или от меланхолии, или от дьявольского наваждения, или просто от прихоти. И сомневаться не надо, что это — от Бога, Который неизменен. Действия эти не похожи на другие благочестивые переживания, в которых можно усомниться, ибо в них много сладости чувств. Здесь же все чувства и силы трезвы и, кажется, неспособны ни усилить, ни устранить эту дивную боль.

Всякий, получивший такую милость от Господа (если это с ним было, он поймет, о чем я), пусть очень возблагодарит Его и не боится прельщения. Скорее тут надо бояться неблагодарности за столь великий дар и, по мере сил, служить Господу и жить получше; тогда обретешь еще больше даров и милостей. Одной особе, с которой все это было, их хватило на несколько лет жизни, и если бы ей пришлось служить Господу долгие годы тяжкими трудами, плата не была бы высока. Да будет Он благословен во веки. Аминь.

6. Может быть, вы не поймете, почему здесь меньше опасности обмануться, чем в других случаях. Я думаю, вот почему: во-первых дьявол никак не может дать такую дивную муку; он может дать усладу и наслажденье, которые покажутся духовными, но соединить такую муку с миром и отрадой не в его силах. Он ведь наступает только извне, и тяготы от него, если они есть, не усладительны и не мирны, а тревожны и беспокойны. Во-вторых, эта сладостная буря идет не из его владений. В-третьих, тут очень большая прибыль душе, а потому обычно душа решает пострадать и потрудиться ради Господа, отрешиться от земных утех и тому подобное.

7. Что это не померещилось, очень ясно, ибо душа, как бы ни старалась, не может породить такое состояние одними своими силами. Все это так заметно и особенно, что никак не придумаешь, если не пережил на самом деле, и не усомнишься, если пережил. Если же хоть как-то усомнишься, была эта милость или нет, можно считать, что порывы эти — поддельны, ибо они так же внятны душе, как громкий голос — слуху. Что же до меланхолии, это уж никак невозможно, потому что ведь душа производит свои причуды только с помощью воображения, тогда как вот это исходит из самой ее глубины. Конечно, я могу ошибаться, но пока я не услышала доводов от людей понимающих, буду думать так. Я знаю одну особу, которая всегда боялась подлогов, но вот в этой молитве у нее сомнений не было.

8. Господь пробуждает души и другими путями. Иногда, совершенно неожиданно, во время устной молитвы, когда не думаешь о внутреннем, душу охватывает сладостное пламя, словно благоухание, и такое сильное, что оно проникает во все чувства (я не говорю, что это запах, я просто сравниваю). Душа ощущает, что Жених близко. Источник этого дара — тот же, что и предыдущий, хотя он и не сопряжен со страданием и в тяготении души к Богу нет ничего тягостного; это более обычно. Здесь тоже нечего бояться, по тем же причинам; нет, надо возблагодарить за эту милость Бога.

ГЛАВА III

говорит о том же и, описывая, как Бог, когда Ему угодно, говорит с душой, указывает, как ей вести себя, не руководясь своим мнением. Указывает она и несколько признаков, по которым можно узнать, когда это обман и когда нет. Эта глава очень полезна.

1. Бог пробуждает душу и другим способом, который кое в чем кажется большей милостью, чем предыдущие, но в нем таится и больше опасностей; вот почему я его опишу. Он говорит с душой, и на разные лады. Иногда это как бы приходит извне, иногда — из самой глубины души, иногда — с самой ее высоты, иногда же — настолько извне, что слова можно услышать, словно их ясно произнес чей-то голос. Иногда, и нередко, это нам кажется, особенно людям с больным воображением или в унынии, то есть в большим унынии.

2. На них, я думаю, не надо обращать внимания, даже если они скажут, что видят, слышат и понимают, но не надо и пугать их, что это — от бесов. Нужно выслушать их, как больных. Пусть настоятельница или духовник, или кто иной посоветуют им не обращать внимания, ибо не в этом служение Богу, и многих обманул дьявол, хотя тут, наверное, это и не так. Не надо огорчать их еще больше! Если им кто-нибудь скажет, что это все от уныния, то этому конца не будет — они поклянутся, что вправду видят и слышат все, ведь им так кажется.