Конец вечности

— Тот же корабль, что взорвал верфь.

— Она не может уничтожить колонию.

— Может, и нет, — вклинился Ренгар, — но у нас ещё одна проблема. С тобой хочет говорить Старшина.

— Задержи его. Я иду, — Дезмонд торопливо натянул футболку и бросился к рубке.

Старшина включился сразу, едва он вошёл, хотя Дезмонд предпочёл бы до начала разговора перекинуться с командой парой слов.

— Доигрались! — заявил зло старый капитан.

— Хочешь нас выдать?

— Нет. Я не выдаю империи никого, даже таких уродов, как вы.

— Отлично. Сколько у нас кораблей?

— У нас?

— У Хозяев Окраин. Там всего один фрегат, мы можем попробовать отбиться.

— Мальчишка… Тебе не хватило того, что ты уже натворил?

— К чему этот разговор?

— К тому, что я хочу, чтобы ты знал. Ни один порт, который принадлежит Хозяевам Окраин, больше не примет тебя. Мы улетаем. Но Гавани Провиденья мы тебе не простим.

— Мне? — Дезмонд почувствовал, как его захлёстывает ярость. — Хотите сказать, это я угрожаю колонии? Или, может, я собираюсь бросить всех этих людей?

— Ты привёл сюда псов императрицы! Ты будешь виновен в смерти всех, кто погибнет здесь! А мы не будем тратить время на бесполезный бой.

— Ренгар, можешь дать мне широкую волну? Я хочу говорить со всеми капитанами, которые ещё здесь.

— Это беспо…

— Ренгар, это приказ!

Ренгар присвистнул, но, прощёлкав тумблерами, включил громкую связь и тут же подал Дезмонду знак, что можно говорить.

— Внимание флоту тех, кому угрожает смерть. Кто стоит вне закона и кто никогда не найдёт свой дом в империи, — произнёс Дезмонд и перевёл дух, — вы были на совете, и вы знаете, почему сюда пришли люди империи. А теперь я хочу, чтобы вы узнали ещё кое-что — корабль, который мы отобрали у Ордена — пустышка. Он не способен воевать. Сила Ордена — только в его страхе…

Договорить Дезмонд не успел, потому что в динамиках раздалось шипение.

— Что за дрянь?

Секунда - и эфир прояснился, а над городом снова проплыл всё тот же чистый и спокойный голос:

— Любые попытки сопротивления приведут к немедленной атаке. Не заставляйте нас стрелять.

— Включи же связь!

Ренгар торопливо защёлкал тумблерами, а потом покосился на Дезмонда и вместо того, чтобы выполнить приказ, стал выводить корабль на старт.

— Надо собрать людей, прежде чем атаковать, — произнёс Дезмонд, но Ренгар с Меридиком лишь осторожно переглянулись.

— Связи нет, — сказал Меридик, наблюдая, как мелькают с боков стены ангара.

— Некого собирать, — добавил Ренгар.

Чувствуя, к чему идёт дело, Дезмонд схватил его за плечо и попытался вырвать из кресла. Ренгар поддался не сразу, но отступать и не думал. Он был того же роста, что и Дезмонд, но заметно уже в плечах, однако силы его хватило, чтобы удержать капитана до тех пор, пока впереди не раскрылась воронка гиперворота, и корвет не утонул в пустоте.

— Что за чёрт? — проорал Дезмонд, всё-таки отрывая Ренгара от себя и бросаясь к Меридику, но затылок разорвала тупая боль, и рубка растворилась в пустоте.

***

Услышав слова, пронёсшиеся над звёздной системой приговором всему, во что она верила, Инэрис не успела даже подумать о том, какими могут быть последствия.

— Оборвать связь, — приказала она резко и, заметив, что Уотман не двигается, рявкнула: — Живо!

Райт, наконец, защёлкала тумблерами, и в эфире послышалось шипение.

— Дать мне связь. Любые попытки сопротивления приведут к немедленной атаке. Не заставляйте нас стрелять.

Кровь стучала в висках, и слова подбирались с трудом. План шёл к чёрту. Инэрис окончательно поняла это, когда стайка истребителей сорвалась с залитого сталью лица колонии и понеслась к ним.

— Огонь.

— Мы не сможем прицелиться, нужно выпускать истребители.

— Огонь по солнцу. Как в прошлый раз. Они были предупреждены.

— Капитан…

— Командор Уотман, вы отстранены. Командор Фэроу, приступайте к выполнению приказа.

— Есть. Лейтенант Райт, взять цель.

Руки Райт дрожали, когда она наводила прицел, а потом монитор затопил свет.

***

Дезмонд не разговаривал с командой почти три дня. Он не отвечал на связь и даже с адресатом своим не хотел говорить — было стыдно. Стыдно за то, как глупо всё вышло. За то, что не смог ничего сделать. За то, что позволил себя предать. Он рвался вернуться к гавани Провиденья, когда пришёл в себя, чтобы выяснить, решился ли фрегат открыть огонь, но и сам понимал, что этого делать нельзя — преступник не должен возвращаться на место преступления, даже если не он в преступлении виноват.

На третий день Меридик вскрыл дверь его каюты и сообщил:

— С тобой хотят поговорить.

— Кто? — глухо спросил Дезмонд.

Меридик отступил в сторону. Дезмонд увидел знакомого уже светловолосого капитана по имени Джонас и тут же подобрался.

Джонас кивнул в знак приветствия и опустился на единственный свободный стул. Какое-то время оба молчали, а потом Джонас спросил:

— Это правда?

Дезмонд вскинул на него хмурый взгляд.

— Про крейсер, который мы взяли. Это правда?

— Да. Двигателю пять сотен лет. Я хотел сказать об этом на следующем совете.

— Нужно было сказать хотя бы нам, — с укором произнёс Джонас.

— Не успел, — ответил Дезмонд и пожал плечами.

Снова наступила тишина, а потом Джонас произнёс:

— Я думаю, гибель Гавани Провиденья - это знак. Это начало войны. И не важно, кто её начал — мы или они.

— Да, — ответил Дезмонд. Говорить что-то ещё не хотелось, но он всё же уточнил, — они открыли огонь?

— Мы открыли огонь. Какие-то придурки безо всяких мозгов. И да, фрегат ответил огнём.

Дезмонд опустил голову на ладони и потёр виски, пытаясь представить, что того места, где он провёл последние три года, больше нет.

— Это война, — повторил он, — но Старшина не поведёт вас в бой.

— Нет, не поведёт, — ответил Джонас, — Старшина мёртв.

Дезмонд молча кивнул. После всего случившегося эта новость уже не удивляла.

— Если я позову, за мной пойдёт десятка два кораблей, — сказал Джонас, — может, кто-то ещё захочет, нужно говорить с каждым, а не со всеми разом. Но я никого не поведу против империи.

— Тогда чего ты хочешь?

— Ты — поведёшь. Со всем этим пафосом насчёт Терс Мадо и прочего. Придумывай нам любых богов, только бы люди верили в них. И больше не лезь на рожон, не продумав план, — Джонас встал. — Хорошо, что тебе хватило ума не лезть в драку против этого фрегата.

Он вышел, не говоря больше ни слова, а Дезмонд долго ещё сидел в растерянности. Потом потянулся к коммуникатору и задумчиво набрал:

«Привет…»

«Привет».

Сформулировать то, что бурлило внутри, не удавалось, тем более, что он не мог назвать имён, и Дезмонд просто спросил:

«Скажи, как по-твоему, можно убить три сотни человек ради одного?»

Ответ пришёл мгновенно:

«Ты о Гавани Провиденья?»

Дезмонд вздрогнул.

«Да. Откуда ты знаешь?»

На сей раз последовала недолгая задержка.

«Передают во всех новостях. Если хочешь знать — да. Я согласна с тем капитаном. Свои границы нужно защищать. Своё слово нужно держать. И нельзя отступать — никогда».

Дезмонд не знал, что ответить. Слова отлично соответствовали всему тому, что он знал о своём адресате, и всё же звучали отвратительно до тошноты. Он всё ещё молчал, когда пришло ещё несколько строк:

«А ещё я думаю, что тому капитану сейчас тяжелее всех живых. Эти погибшие всегда будут висеть грузом на его сердце. Тяжело принимать решения, от которых зависят жизни многих. Но отступать всё равно нельзя. Никогда».

***

Аврора нервно расхаживала по веранде из конца в конец. Полы длинного алого платья стремительно летели за ней в след. Над садом подобно кровавому мареву разгорался закат.

Это время суток Аврора не любила больше всего. Слишком явственно она осознала, что за закатом следует ночь. Говорили, если уснуть на закате – уже не проснёшься с утра. В большинстве случаев у Авроры не было возможности это проверить – в вечернее время она была слишком занята. Но сейчас главное её дело ожидало здесь, в саду, и сбежать от усталых лучей умирающего солнца она никак не могла.