Преступник

Неожиданно перед ней вырос Эрол.

— Грязная цыганка! — пнул он ее ногой. — Что тебе надо? Уходи!

Джеврие поджидала Джевдета-аби. Нет, она никуда не пойдет!

— Что я тебе сделала?

— Сейчас еще получишь! Уходи!

— Не будешь подслушивать, — сказала Айла. — Кто еще передает наши разговоры этому негодяю Джевдету?

Джеврие вспыхнула.

— Сама ты негодяйка!

— Ах, вот как? Это ты мне говоришь?

Эрол и Кайхан подскочили к цыганке, ударили ее. Айла схватила девочку за плечо и толкнула. Джеврие упала, поднялась с расцарапанным коленом.

— Дура! Мерзавка! И все вы мерзавцы, все! — Она отбежала к углу дома.

Эрол бросил в нее камнем, но не попал.

— Не надо, Эрол, ну ее! — сказала Айла. — А то сейчас заплачет, побежит жаловаться своей бабке.

— Ну и пусть! Я не боюсь!..

— Знаешь, какой крик поднимут… Кайхан, ты что-то хотел рассказать?

Ребята повернулись к Кайхану, который держал в руках «Кругосветное путешествие двух мальчиков». О Джеврие уже никто не думал. Все ждали рассказа Кайхана. Но тут из дверей своего дома вышел Джевдет.

Первым его заметил Шинаси.

— Смотрите, смотрите, кто идет!

В заплатанных брюках цвета хаки, в полинявшей голубой рубашке, с лотком на шее, Джевдет, нахмурившись, прошел мимо. На ребят он даже не посмотрел. Они молча проводили его взглядом.

— Конченый человек, — сказал, наконец, Эрол.

Ребята заговорили разом.

— Он думает, что разбогатеет со своим лотком… С нами даже не разговаривает!

— Это мы с ним не разговариваем, — поправила Айла.

— Ну и отец у него…

— Знаем, посуду моет!

Все засмеялись. Тот же мальчик сказал:

— А еще новая жена бьет его шлепанцами.

Ребята так и покатились со смеху. Вдруг послышался сердитый голос Джеврие. Она выглядывала из-за угла.

— Все равно Джевдет-аби сильнее вас! Все равно!..

Эрол и Кайхан схватились за камни.

— Все равно! Все равно!..

Полетели камни. Джеврие спряталась и вскоре выглянула снова.

— Он всех вас побьет! Вот увидите!

Эрол и Кайхан бросились за ней. За ними остальные. Джеврие быстрее ветра мчалась к бараку. Едва она успела скрыться в дверях, как о стену барака забарабанили камни.

Старуха Пембе, сидя на корточках, стирала ветхое, залатанное белье.

— Ну, что там еще стряслось? — сердито спросила она.

— Ничего, бабушка, — ответила Джеврие с невинной улыбкой. — Это все Эрол, сын зубного врача.

— Чего ему опять от тебя надо?

— Не знаю. Я их не трогала. А Эрол пнул меня, говорит: «Уходи, грязная цыганка!»

— Ах, чертово отродье!..

О стенку ударился большой камень.

Старуха с мыльной пеной на руках выскочила из барака.

— Что вам здесь надо? Чего вы к ней привязались?

Эрол ответил за всех:

— Ты бы посматривала за своей оборванкой!

— А вам какое дело? Убирайтесь!

— Мы ей все равно башку разобьем. Так и передай!

Старая Пембе, тараща глаза и брызгая слюной, разразилась проклятиями. Ее слышал, вероятно, весь квартал, но никто и не подумал вмешаться. Люди привыкли к крикам цыганки.

А Джеврие села на корточки у дверей и с невозмутимым видом стала достирывать белье.

4

Шехназ приподнялась в постели и посмотрела на небольшие изящные часы на комоде: было больше девяти. Муж, наверно, давно ушел на работу, ну, а пасынок… Какое ей до него дело? Мальчишка — настоящий змееныш! Глядит исподлобья, словно она виновата в смерти его матери. Попросишь что-нибудь сделать — не отказывается, только нарочно делает так, что не дождешься! Шехназ откинула одеяло и села.

И чем только она ему досадила? Может быть, не надо было выходить замуж за его отца? Но ведь она не навязывалась! Старик сам начал, еще когда была жива жена. Все эти взгляды, подмигивания исподтишка, подарки… Он всегда был ей противен.

Разве она хотела стать его женой? Не хотела, да что сделаешь? Идти было некуда.

Шехназ встала с кровати, потянулась, сделала несколько движений руками вперед, назад, в стороны. Тихонько напевая, спустилась по лестнице, заглянула в кухню. Муж вымыл посуду. Все убрано. Так и должно быть! Ей двадцать лет, она молода и свежа, а ему под пятьдесят. Он ей в отцы годится. Не будет же она еще за ним убирать.

Она остановилась у двери кладовки, окинула взглядом жалкую конуру. На полу разбросаны какие-то книжки и детские журналы, постель грязная, драная — собака и та не ляжет. А лампа?.. Черное, закоптелое стекло…

Шехназ вошла, отдернула занавеску.

Убрать комнату?.. Ну, нет!.. Зачем ей это нужно? Если бы мальчишка был еще приветливым, добрым, а то противный, злюка! Какой он ей сын? Не она же его родила! Скоро старик умрет, и пусть парень отправляется на все четыре стороны. Не делить же с ним пенсию!

Она подошла к крану и начала умываться. Вода была холодной как лед, но она не чувствовала этого. Ее занимало другое: а вдруг и мальчишка имеет право на пенсию?..

Шехназ вынула из-под раковины большое оцинкованное ведро. Вышла на улицу. Мимо проходил шофер Адем. Он жил тремя домами ниже вместе со старухой матерью. Встречаясь с Шехназ, мать Адема всегда жалела ее: «Такая молодая, такая красивая, и чего только ты вышла за старика? Ведь он тебе в дедушки годится!»

Шехназ вернулась в дом, дверь не закрыла. Шофер Адем шел медленно, о чем-то думая. Поравнявшись с ней, он улыбнулся. У Шехназ екнуло сердце. Высокий, сильный, широкоплечий Адем… Ему тридцать лет, и он еще не женат. Он мечтает о своем такси. Женится на девушке или даже вдове, которая купит ему хоть какую-нибудь машину. Так говорит его мать…

Шехназ вздохнула. Ах, если бы старик умер… Пенсия! Много денег! Нет, и это не поможет! Адем не женится на ней, ведь если она выйдет замуж, ее лишат пенсии.

Шехназ толкнула дверь, поставила ведро под раковину и снова намылила руки.

Вот выиграть бы! Но и тут надежды мало. Сколько раз она покупала лотерейные билеты, и, как назло, ничего. Как несправедлива судьба. Выигрывают только богатые или какие-нибудь сопляки, которым деньги-то ни к чему!

В раздумье Шехназ поднялась по лестнице, постояла в передней.

Даже не нужен большой выигрыш. Хотя бы тысяч пять, десять. Сколько стоит автомобиль? Наверное, не меньше десяти тысяч лир. Хорошо бы выиграть десять тысяч, а еще лучше двадцать! Десять тысяч лир она отдала бы Адему… Но, собственно, чего ради? Проведают в квартале, пойдут сплетни. Кто он ей?

И все-таки ей очень хотелось порадовать шофера Адема.

Расстроенная, Шехназ вошла в комнату, села перед зеркалом, подперев лицо руками. Выигрыш в двадцать тысяч. А вдруг повезет? Неужели она будет терпеть старика? Нет, потребует развода и получит его, а если он заупрямится, поднимет скандал, опозорит его на весь квартал. Пусть просит, умоляет: «Шехназ, детка моя, жить без тебя не могу. Делай со мной, что хочешь, хоть убей, только не оставляй, не уходи…» Ей наплевать!.. За десять тысяч наверняка можно купить машину, и тогда уж она ни ногой в этот дом. Как бы ее ни уговаривали.

Шехназ взяла гребешок, стала расчесывать свои густые золотистые волосы.

Сколько стоит автомобиль? Наверное, дешевле — тысяч шесть-семь. Самое лучшее спросить у матери Адема. Как-нибудь заглянуть к ним и спросить. Но она может обо всем догадаться.

Гребешок заходил у нее в руке быстрее.

А если и догадается, что тут плохого? Ведь старуха хочет, чтобы у сына было свое такси. Пусть передаст, пусть он узнает!.. Сегодня Адем посмотрел на нее и улыбнулся! Может быть, мать уже что-нибудь сказала ему?

Шехназ вспомнила их последний разговор. «Моему сыну нужна невеста с деньгами… Как еще приобрести машину?..» Она ответила: «Такому красавцу не только деньги, душу можно отдать…» А вдруг Адем и правда знает? Похоже, что так. Теперь понятно, почему он улыбался! Ну, конечно, мать ему передала этот разговор!