Семейные тайны

"Потерпи,- снова ему Айша.- А это дело тихо-тихо спусти на тормозах, пока она тебе ребенка..." - Было душно, надо уйти! уйти, пока не увидели ее! как пьяная, она вышла, не помнит, как спустилась по лестнице, но в память врезался почему-то большущий букет роз, крупные распустившиеся лепестки: "Они на день-два, выдохлись уже, скоро гнилью запахнут...")

Но Ниса знала не все: -о том, как Бахадур выяснял. О списке знатных земляков он узнал случайно, на одном из банкетов, куда его с риском для себя провела Айша, хотя и получила на то разрешение,- очень хотелось Бахадуру на знаменитую принцессу из одной южной страны поглядеть; а увидеть и не удалось как следует (как же? почти землячка! королевский род продолжит!., увы, вскоре пала династия). Сидел далеко, а та принцесса точь-в-точь Айна: белотела, волосы как смоль, большие черные глаза, но стройна; и близко подойти не сумел; никто не мешает, а будто между нею и им пропущен незримый беспроволочный ток; или как в метро - войдешь, а с двух боков лопасти закрываются: не проскочишь! И сосед, показывая на кого-то, сидящего за главным столом, спросил:

"В нашем списке мы его, кажется, пропустили".

"Нет,-; успокоил собеседник,- потом вписали, Гартал Кулов".

"А есть ли Максудов?" - И чего Бахадуру взбрело в голову, что отец Нисы в списке? (Она, когда знакомилась, на его вопрос, кто отец? ведь сумела поступить!., не иначе как устроили!.'.- ответила: "А зачем?")

Узнай да узнай, пристал он к Айше: не было! никакого Максудова не было!

Ниса уснула, прижавшись к Расулу, и это странное ощущение его молодости: не заученно привычное, а неповторимое, именно это, всего тебя захватывающее; не потому что есть привычка, условные импульсы, передающиеся от той, кто рядом, уже четверть века; а потому что... и не задумываешься, почему да отчего. Возникает само собой в чистом виде, без примеси побочных дум,- только данность сего мига, в котором вся твоя суть, не вчерашнее, о чем постоянно думается, а именно сегодняшнее, настоящее, осязаемо устойчивое; потом и не выразишь, что ж это такое, связь с первозданной своей природой, уже давно подобного не было, как бы соединилось давнее, что тогда не осмыслялось, с сегодняшним, а между ними провал!.. То давнее, в сущности, год с небольшим! и это, всего лишь неделя!..- перевешивает, не то слово!! не было никого, кроме нее, вот она, рядом, вздрогнет иногда во сне и еще ближе прижмется, будто хотят оторвать ее, дышит беспокойно.

Он только на миг провалился, не поймет, вздремнул или что, а она уже встала. "Ой!" - спешит на работу, ушла, а он закрыл глаза, да, это и есть то, что забыто, загнано было внутрь!.. Вот он настоящий! И он же - то, что было, когда горела лампа. Ему казалось, что и с Лейлой будет так же, как и с Далей. И было. Те трое суток пути в отдельном купе скорого поезда. Нет, не то!.. Иное совсем!

Вахтер, тоже из людей поставщика кадров, зевнул, глядя на Бахадура, и улыбнулся: мол, не выспался, не обессудь!.. Эта улыбка чуть успокоила, а потом вздрагивал от каждого стука в дверь: сейчас!

Ну вот, так и есть: "Тебя к Унсизаде".

Выскочил.

- Что вы такой бледный? Не больны? - Это прием! А потом скажет: "Может, вам полечиться?" и "скорая помощь"!! - И глаза какие-то лихорадочные.Вот-вот! Ноль три! - "Возьми себя в руки".

Бахадур слушает, как Унсизаде с кем-то по телефону. Там говорят, а Унсизаде внимает, и на лице мускул не дрогнет, тренирован. И резко прервал (не то!!): "Позвоните позже, я занят".

- Ну как, готов?

- К чему?

- Как к чему? К поездке!

- А разве?..

- Ты что же, забыл?

- Я думал...

- Нет-нет, надо ехать немедленно.

- А...- разинул только рот, и Унсизаде понял:

- Я только что был там,- и рукой: мол, у шефа.- Все остается в силе.

"Что он сказал?" - спросить бы, но как?

- Шеф еще раз подчеркнул важность дела, которое тебе поручается. Район сложный, учти!.. Передал, чтоб был осторожен.

- Так и сказал? - будто гора с плеч. А Унсизаде улыбается:

- И то обещание остается в силе, подтвердил, что все зависит теперь от тебя.

О Расуле ни слова. И Бахадур молчит, не вспомнит даже.

- Это честь для меня. Я оправдаю.- И дрожь в голосе, неподдельная искренность.

- Ну и хорошо, счастливого пути. Мы с тобой сработаемся.

А потом Унсизаде - Айше, увиделись в обеденный перерыв, она к ним ходит, у них в ведомстве и выбор, и уют, и быстро, пошли ей навстречу, хотя очень строго,- увидел и подсел:

- Во парень! Айша не поняла:

- О ком ты?

- О Бахадуре, о ком еще? -И, помолчав, о эти притворные соболезнования: Что у тебя вид такой растерянный, Айша?.. Ах да, я понял! Но не унывай,успокаивает.- Сама знаешь, часто бывает: здесь потеряешь, а там выиграешь! А ты-то при чем? Вот именно!

- Не понимаю, Фархад, о чем ты?

А у Фархада любой на лице прочтет, въелось: Хансултанов! Ну да, местная газета с утра гуляет по этажам! "Изнанка", а в скобках: "Кто он, Академик (с большой буквы) Хансултанов?" - и как водится, жанр: фельетон (курсивом).

- Вот ты о чем! А я и не сообразила,- улыбается Айша.- Мы с ним,- как о чем-то далеком, постороннем,- уже давно не общаемся. Ни я, ни Бахадур.

- Ну и правильно! "За кого ты меня принимаешь?" - ласково глядит Унсизаде.- Ну-с, что мы будем заказывать? - достал из футляра очки, уткнулся в меню, а в белом фартучке ждет, не очень-то приветлива, с чего бы такая надменность? Хотя здесь такой же конкурс, как в театральный или в кинематографический, не каждая выдержит, и красота чтоб, и чистюля, и манеры, а чем строже, тем больше продержится, и свои ступени роста!

Не рассказывать же Фархаду, в спешке выбирая, что поесть, что Я УЖЕ УСПЕЛА ОСТАВИТЬ У ШЕФА отстуканную на машинке короткую деловую записку, чтоб ДОРОГОЙ ВСЕМ НАМ ДЖАНИБЁК ГУСЕЙНО-ВИЧ знал, что Я И МОЯ СЕМЬЯ УЖЕ ДАВНО НЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ НИКАКИХ, подчеркнуто, СВЯЗЕЙ С ХАНСУЛТАНОВЫМ, без инициалов и званий. Айша сама виновата!! не надо было ей тогда выгораживать Хансултанова, спасая честь семьи, да и Алию очень Жалко было,- Айша кричала на кралю Хансултанова, не всплыло бы теперь! (и нашла, как ей казалось, то единственное, чтоб сразу обескуражить, больно ударить):

- Я зашью тебе все, понимаешь, ВСЕ!! - прижала с красавцем дружинником ее к стене на кухне у нее же в квартире: - Я зашью!!

Да, надо было спасать Алию, лицо у неё будто мелом измазано, белое-белое; и губы дрожат: здесь праздник, двадцатилетие их семейной с Хансултановым жизни отмечают, а его нет! И звонок: спросили Хансултанова.

- А его нет.

Еще звонят:

- Я же вам только что сказала, его нет! Что? И не будет?! - хотела бросить, а в трубке сказали такое, что голос у Алии дрогнул, лишь адрес в голове! она это чувствовала! и тотчас поверила. Но чтоб в этот праздничный день?!

И она, никому не говоря слова, пошла по адресу, который ей сообщил голос, лишь это в голове:

- Хансултанов наслаждается со своей...- не расслышала! - на Молодежной пять дробь семнадцать квартира семь третий этаж!

Только собралась нажать на кнопку, запыхалась, задыхается, прическа, специально к этому дню!! локон к мокрому лбу прилип, и дверь открылась. Хансултанов! целует на прощанье ЕЕ, и за приоткрытой полой халата юная, как белуга, нога, Хансултанов не видит, а та, как увидела Алию, ждала! знала! сама звонки устроила!! смотрит на нее победительницей, наглая:

- Нет, нет, я никуда тебя не отпущу! - И силой вталкивает Хансултанова к себе в квартиру. И оттолкнув Алию, захлопывает дверь.

- Я ни за что не отпущу тебя на съедение!! Алия стучит:

- Тебя ждут, подлец! - Не помнит, как вернулась.

- Что с тобой? Куда ты запропастилась? - ей Айша.

И Алия трясущимися губами:

- Позор! Как я встречу гостей?! - успела поведать Айше, а та вдруг: Возьми себя в руки! - И ее нелепое: - Ты же хирург! (??) - Чтоб успокоить.Испугалась! Гостей встречай с улыбкой! Я его сейчас живым или мертвым!