Страница 42 из 89
Правда, почему он не рассказал об этом хотя бы мне, понятно не было. Напрашивалось лишь одно предположение, и оно подтверждало другую мою догадку: вплоть до недавнего времени Рома относился ко мне весьма поверхностно.
Папа, первое время флегматично жующий салат, приподнял брови и одарил старшего Верстовского долгим взглядом, когда тот упомянул о занимаемой им в институте должности. Он еще не забыл, как я отказывалась идти на занятия из-за репрессий со стороны декана кафедры.
Но спустя недолгое время тоже нашел с ним общий язык, вспомнив свою работу в медицинском университете. Вениамин, в свою очередь, проявил неподдельный интерес к папиной научной деятельности, и вскоре мужчины уже непринужденно болтали.
Но сложнее всего оказалось смириться с тем, как на Эдуардовича отреагировала моя мама. Я давно не видела ее такой... взбудораженной. Она смеялась, вставляла несмешные шуточки, сверкала глазами и перманентно поправляла волосы. Нет, она не выходила за рамки дозволенного, и мужчины, скорее всего, даже ничего не заметили.
О-о-о, но я-то прекрасно видела, что происходит, и видеть это было выше моих сил. За что наказываешь, Боже?!
Как бы то ни было, меня вполне устраивало, что бурные обсуждения за столом касались кого угодно, но только не Марго. Я сидела тихо, стараясь не отсвечивать лишний раз и не стучать вилкой по тарелке.
Через полтора часа наступило временное облегчение - основные блюда закончились, и мама ушла на кухню заваривать чай. Ромка вышел на балкон, чтобы поговорить по телефону, а папа с Вениамином переместились к книжному шкафу: первый хвастался своими напечатанными работами, второй проявлял неподдельное любопытство по отношению к папиной научной деятельности. Вскоре они и вовсе уселись за ноутбук, так что за столом я осталась в гордом одиночестве.
Слева завибрировал телефон. Я скосила глаза и увидела всплывшее сообщение на экране беспечно оставленного деканом сотового. Женское лицо, помещенное в кружочек аватара, приковало мое внимание. Вспомнились Ромины слова: "Он вроде переписывался с одной дамой...".
В голове что-то щелкнуло и переключилось. Чувствуя себя преступницей и прекрасно осознавая, что поступаю низко и недостойно, я втянула голову в плечи и потянулась к телефону. В свое оправдание - на мобильном Вениамина Эдуардовича даже не стояло пароля. Любой человек, желающий сохранить приватность переписок, постарается скрыть их от глаз посторонних, тут же...
Я незаметно придвинула мобильный к себе и открыла чужой чат. Мне стало тошно от одного лишь ее имени: Аделаида. Вот что за изверги называют девочек такими жуткими прозвищами? Видно, примерно такие же, которые зовут "Вениаминами" мальчиков. Судя по фотке, незнакомка была немолода, хоть и весьма миловидна.
Непрошенное сообщение гласило: "Я сегодня ещё раз подумала над твоим предложением. Все в наших руках. Благо, Москва и Ярославль совсем недалеко находятся".
У меня засосало под ложечкой. Это что ж за такое предложение сделал ей декан? Надеюсь, не то же самое, что и мне?! И почему она так легко согласилась... Преисполнившись ненависти к легкодоступной Аделаиде, я удалила последнее сообщение, чтобы не палить прочитанную переписку, и отправилась в путешествие вверх по чату.
Строчки заплясали перед глазами.
Собеседники, в основном, обсуждали литературу, в том числе церковнославянскую, обмениваясь в процессе витиеватыми фразами, которые могли исторгнуть лишь истинные патриоты словесной деятельности. "Всенепременно", "Смею предположить", "Ничтоже сумняшеся"... Мать честная, из какого они оба века?!
Перепрыгивая через сообщения, торопясь, пока меня не застукали за непотребным делом, я наконец отыскала нужный мне месседж. И зачем-то прочитала его про себя голосом декана. Преподаватель приглашал Аделаиду приехать в наш литературный на стажировку, посетить столицу с некими "гастрономическими и туристическими целями"...
"Покатаемся по Москве-реке, пока её ещё не сковал лёд, - вдохновенно писал Верстовский. - Сходим на оперу "Аида" или концерт Шопена".
"Посмотрим, Веня...", - уклончиво отвечала она.
Эти "Веня" и "Шопен" добили меня окончательно. Я выключила телефон и застыла, бездумно глядя в пространство. Глаза застилала красная пелена.
21.1. Пощечина
Такого вероломства от высоконравственного Вениамина Эдуардовича я никак не ожидала. Как он только смел!..
Где он нашел столько совести! Какое у него широкое понятие допустимого... Съедать глазами мои ноги, читать мне Шекспира - так читать, что я потом целую ночь уснуть не могла, ибо грезила его томным голосом - и при этом переписываться с заумной училкой из Ярославля!
Я считала себя единственным увлечением декана. Сладкой запретной страстью, что ворвалась в размеренное течение его серой жизни и раскрасила ее яркими красками. А у него таких красок, оказывается, что карандашей в пенале художника... Может, у него в каждом провинциальном городе обитает подобная "Аделаида"? И на стажировку он приглашает всех без разбора, просто доезжают они редко и далеко не все...
А кем тогда для него была я? Быстрым способом утолить пресловутую сексуальную жажду в перерыве между поездами?!
- Марго, чего сидишь, как приклееная? - вернувшаяся с кухни мама шикнула на меня, проходя мимо. - Помоги мне убрать со стола!
Ох, вот это она зря... Мои руки так дрожали от ярости, что тарелки подверглись большой опасности. Пока я собирала их в стопку, они жалобно дребезжали, предчувствия возможную гибель. Кое-как доперев посуду до раковины, я облокотилась о стену и обняла себя руками, постепенно успокаиваясь. Нужно срочно прийти в себя, иначе переполняющая меня злость вырвется наружу, и милый вечер в дружеской обстановке перестанет быть таковым.
Вовремя все-таки мама решила увести меня из гостиной и унести подальше вилки и ножи... Еще минута, и они могли бы быть использованы не по назначению. Хотя с чего я вообще так остро реагирую? Ну найдет себе декан старушку, соответствующую его статусу и годам, мне-то что с того?
Станет только лучше. Я вздохну с облегчением и перестану трястись от упоминания его имени. Снова обращу внимание на ровесников... может, снова полюблю Ромку, с которым мы вроде как опять встречаемся, и за которого меня активно выдают замуж прямо в этот самый момент...
- Мне интересно узнать больше про британский университет, в котором училась Марго, - донесся из гостиной любезный голос декана, и я вскипела по-новой.
- Марго училась непосредственно в Лондоне, в Кингс Колледже, - с гордостью начал папа, совершенно не волнуясь о том, что посвящает Верстовского в дела, в которые я его посвящать не хотела. - Перед этим она два года углубленно изучала английский язык и подтягивала предметы до необходимого уровня. Потом закончила школу с отличием и подала документы на трехлетнюю программу Сравнительного литературоведения. Вообще-то обучение в британских вузах платное, но нам повезло попасть на бюджет. Еще будучи школьницей, Рита писала прозу и поэзию и участвовала в международных конкурсах. Там что Кингс Колледж с удовольствием одобрил ее заявку на поступление. А когда трехлетний курс закончился, она вернулась обратно.
- Марго - талантливая и амбициозная девушка, - как бы между прочим, сказал декан. Мне почудились нотки восхищения в его голосе, и колени снова затряслись - но на этот раз не от злости. Я подкралась к выходу с кухни, чтобы лучше слышать разговор родителей. - Насколько я понял, она получила диплом бакалавра международного образца и ей совершенно необязательно было идти учиться еще и в российский вуз. Она могла бы закончить обучение или поступить в магистратуру Великобритании...
- Верно, - согласилась мама. - Но Риточка очень любит учиться. И вообще, она у нас тихая, домашняя девочка. Сказала, что соскучилась по дому и друзьям. В вашем институте, кстати, числится ее подруга детства, Юля Гарденина. И мы пока сделали паузу на Великобритании. Если что, она сможет вернуться туда после того, как получит еще и российский диплом.