Огибая свет

Ожидания оправдались: как я и предполагал, снаружи оказалось совсем не стайно — даже на первый взгляд чу-ха на укромной площади роилось едва ли не меньше, чем в обычный день.

Постояв в тени станционного павильона, я всё же постарался вернуться на нужную волну. Отрегулировал дыхание, ещё раз осмотрелся и мысленно подготовился к непростому разговору.

Что ж, все эти годы у нас складывались непростые отношения. Да, все эти годы она относилась ко мне свысока, с презрением, подчас нескрываемым… но факты, на которые я планировал обменять нашу с Ч’айей безопасность — мимо таких не проходят даже самые тупые.

Ещё раз изучив Круг Спокойствия, я с удовольствием оценил сделанный выбор.

Просторная Саку-Харухейфа прекрасно просматривалась, отгороженная от шума кольцевых трасс высокой изгородью искусственных кустарников. Почти всё её пространство вокруг одноимённой станции «сквозняка» занимали десятки раскладных кресел, столов и скамеек, на которых утомлённые городской суетой хвостатые могли отобедать, передохнуть в бесконечной гонке за наживой, а то и просто вздремнуть.

На уровне крыш деловых центров над площадью парило свето-струнное покрывало с бесконечной чередой рекламных роликов. Сквозь его рябь проступали бледное высокое небо и бочки ветростатов на неизменных привязях кабелей.

Я нащупал флягу в кармане, но доставать не стал.

Убедившись, что готов и больше не помышляю о возврате под землю, двинулся по бежевым плитам. Шёл неспешно, осматриваясь с видом уставшего гуляки, лица не прятал. Кто-то из немногочисленных чу-ха смотрел вслед, кто-то торопливо отворачивался, но большинству (как, впрочем, и всегда) было всё равно.

Когда-то, пожалуй, дела и правда обстояли иначе.

К Нискиричу действительно присылали видных учёных и зоологов в надежде изучить странного мутанта из дикой пустыни. Пару раз увозили в лаборатории. Брали кровь, слюну, сперму и дерьмо. Несомненно, мечтали запереть в клетке и покрошить на тонкие пластинки.

Однако (кто бы там в действительности ни стоял за моей защитой) после ряда очередных тестов и опросов высоколобые крысы неохотно возвращали терюнаши в Нарост, в конечном итоге признав дивергентной формой жизни с правом проживания в гнезде.

И вот с тех пор обществу на меня стало по-настоящему насрать.

Если, конечно, не принимать на веру истории Данава фер Шири-Кегареты про сорванные попытки похищений Ланса фер Скичиры… Но если это правда, то почему в своё время тварь не побеспокоилась, чтобы на корню сорвать мою принудительную вербовку в проклятый «Голубой Лотос»⁈

Я обошёл площадь по кругу, не заметив ничего подозрительного.

Конечно, в этом расчудесном гнезде сюрпризы ожидают на каждом углу, а половина невзрачных гуляк по Саку-Харухейфа могли запросто оказаться подставными йодда, только и ждущими сигнала на мою поимку, но… Мне всё ещё казалось, что самоуверенность и тщеславие известной персоны сыграют свои роли в мою пользу.

Тетронов, кстати, тоже заметно не было, что представлялось хорошим знаком.

Или же тревожным?

В итоге я остановился на южном краю Круга у столика с тремя складными стульями, основательными и массивными, прихваченными к шершавым плитам на короткие цепи. В десятке шагов за спиной изогнулась кустарная изгородь, вокруг выбранного места удачно не отирался ни один чу-ха, ни на лавках, ни за столами.

Расстегнув пальто, я уселся лицом на север и поставил рюкзак у левой ноги. Искоса осмотревшись, вновь убедился, что на странного лысого манкса никто и не думает пялиться…

Миг спокойствия и относительной тишины показался до того сладким, что я чуть не пустил слезу. Да что там⁈ Под солнечным теплом и в относительном одиночестве площади я мог бы легко задремать, особенно с учётом лютой усталости.

Однако ждать и наслаждаться передышкой мне пришлось недолго.

Первым делом я услышал неладное, а потом и обернулся: на восточной стороне транспортного кольца снижался блестящий чёрный «Крейс». Его нахальному (с нарушением десятка правил движения) манёвру аккомпанировал вой предупредительных сигналов других фаэтонов и ругань из открытых водительских окон.

Шум становился сильнее — богатый фаэт опустился на колёса, подрезал пару менее представительных соседей и припарковался у служебного прохода в стене кустарников (что также было запрещено правилами).

Я невольно улыбнулся.

О, да, это точно они.

Крысы за периметром площади ещё верещали и гневно пищали, без устали давя на гудки гендо и фаэтонов, а парочка уже шагала по бежевым плитам, весьма неспешно и ещё более вальяжно.

Опустив руку под стол, я спешно проверил наслоение «Своя стая». С облегчением выдохнул — маркер Ч’айи по-прежнему замер по адресу уютного дома Чёрных Юбок…

На этот раз ненавистная мне самка была одета в просторную накидку- сатти, двадцать метров невесомой алой ткани, закрученной по телу самыми хитроумными изворотами.

На её левом запястье болтался крохотный чёрный клатч, в котором, наверняка, хранились кальян и миниатюрный башер. Головного убора сегодня не наблюдалось, шляпку заменяла заколка для чёлки с крупным красным камнем. Заострённые уши украшали серебристые многослойные серьги, длинные настолько, что ниспадали на грудь.

Благодетельная Когане Но, подумать только! Ну прямо-таки показательный образ хранительницы общегнездовых Принципов Сохранения Мира и Благополучия, Принципов Разумного Трудодействия, Параграфов Свитка и кизо-даридрата в одном флаконе. Впрочем, нет, от понятия «благородной нищеты» тут осталось лишь первая часть…

Я перевёл взгляд на мелкого прихвостня, и невольно вздрогнул.

Альбинос натянул форму тетрона, облачившись в удобный серый комбинезон со множеством накладных карманов и подсумков, а поверх дополнив броневой курткой, все нашивки которой — от статуса до имени, — были сняты. При этом кобура на правом бедре вовсе не пустовала, оттуда выглядывала рифлёная рукоятка табельного башера.

Сукин сын… он специально так нарядился на нашу встречу, или это совпадение?

Кстати, о суках — та заметила меня почти сразу. Однако шага не ускорила, прогуливаясь по площади с невозмутимой безмятежностью. Нюхала ароматизированный распылителями воздух, беззаботно покачивала клатчем.

Белошкурый Жи-ми не отрывался ни на шаг, словно тень хозяйки, при этом не сводил с меня цепкого взгляда уродливых красных глазок. А я только сейчас задумался, специально ли Алая Сука выбирала такого подчинённого, или заставила бедолагу сделать операцию по смене окраса и радужек?

Госпожа Тебе-никогда-не-покинуть-Юдайна-Сити-живым приблизилась через две бесконечные минуты. Остановилась в нескольких метрах от столика. Жи-ми выдвинулся немного вперёд.

— Лансик, дурашка, более отвратительного места ты выбрать не мог⁈

— Куо-куо, уважаемая, — ответил я с натужной улыбкой. — Вы с мелким поганцем не голодны? Вон в той части Круга продают божественные парные пирожки с грибами и салатом.

Она вздохнула.

Брезгливо осмотрелась.

Оттопыренным когтем подтянула к себе ближайший стул и пристально изучила. Присела без энтузиазма, подвернула хвост на колено. В воздушной бесформенной сатти вис Мишикана казалась красным облаком. Очень зубастым, тревожным и ядовитым облаком.

— Самые опасные существа на свете, Ланс, — негромко произнесла она, каждым вздохом подтверждая собственное величие над моим интеллектом, — это те, кто редко просит о помощи. Буквально никогда, хотя способны попросить в любой миг. Такие как будто копят силы, чтобы взмолиться о чём-то чудовищном. Например, миллионе рупий в долг без расписки. Или спрятать в семейном багажнике пару обезглавленных трупов. Ты похож на такого просителя, щеночек…

Щеночек едва не тявкнул, что у Магды была весьма бурная юность. Но мне удалось удержаться и даже покачать головой, причём неспешно и с долей достоинства:

— Я пришёл не просить.

Жи-ми едва удержал едкую гримасу. Встал справа от хозяйки, привычно забубнил всрато-навязчивый мотивчик. Я покривился, глядя Магде в глаза.