Страница 6 из 18
— Так не успеем же к восьми, — удивляюсь я.
— Да и не надо. Никто к назначенному времени не приходит, ты чего!
— Нет, Ир, нехорошо как-то.
— Да перестань, Егор, слушай меня, — настаивает Ирина. — Я тут светская львица или ты?
— Я конечно не львица, но…
— Вот и не спорь тогда. Когда станешь львицей, тогда и будешь выступать.
Поговорив с Новицкой, пока есть время я иду с ребятами в ГУМ за покупками для родителей и для Наташки, а потом поднимаюсь в казино и целый день нахожусь там, общаюсь с Лидой и Баксом, делаю необходимые звонки. Работаю, в общем.
После обеда заваливается Абрам со своими дружками. Дружки идут просаживать деньги, показывая друг другу, кто самый богатый в Москве, а Мамука рассказывает мне как много мы подняли бабла в день открытия. Но это мне и так известно, разумеется.
— Слушай, Бро, ты когда уезжаешь, а? У меня знакомый из Ленинграда хочет с нами встретиться, он в Москве сейчас. Он был на открытии и хочет, чтобы у них тоже такое заведение появилось.
— Мамука Георгиевич, была бы крыша, а мы с вами всё сделаем в лучшем виде.
— Крыша? Помещение что ли? Так он как раз знает, где устроиться.
— Крыша — это не помещение, — улыбаюсь я. — Крыша — это тот, кто защитит это помещение и его обитателей от любой непогоды в области закона. Это Злобин. Вы тоже крыша в своём роде, но вы-то больше, чем крыша, вы ещё и реальный акционер, с живыми деньгами.
— А-а-а, — смеётся он, — крыша, молодец, Бро. Я тебя сначала недооценивал, думаю, зачем мне мальчишка, а ты мужчина, а не мальчишка. Молодец. Короче, позвони мне сегодня часов в семь-восемь и договоримся, как с этим питерским другом встретимся, да?
— Обязательно позвоню.
К назначенному времени на такси я приезжаю к Ирине в её комсомольскую деревню. Игоря оставляю в гостинице и еду только с Пашей, чтобы не тесниться втроём на заднем сиденье.
Он остаётся сидеть в машине, а я поднимаюсь к ней домой. Время половина восьмого, даже чуть больше. Звоню в дверь, и она открывает замотанная в полотенце и с мокрой головой.
— Блин, Ириш, ты чего творишь-то?
— Заходи, Брагин. Не кричи на весь подъезд, тут слышимость. Сейчас пойдём.
— Сейчас? Нет, ты серьёзно? Тебе ещё не меньше часа нужно, а у меня мотор под окном со включённым счётчиком.
— Ну, отпусти его, потом ещё вызовем.
— Ага, вызовем и к завтрашнему дню только до места доберёмся. Давай скорее, пожалуйста.
Блин, лучше бы один пошёл, честное слово.
— Ирка, я тебе десять минут даю, не больше, ты поняла?
— Да я уже почти готова, — говорит она, стоя перед зеркалом и втирая в лицо крем.
Мой личный опыт говорит, что она ещё совсем не готова, абсолютно не готова. Ладно, что остаётся делать, придётся ждать. Я сажусь на диван, беру телефон и набираю номер Абрама.
— Мамука Георгиевич, добрый вечер. Это Егор. Вы говорили, чтобы я позвонил. Насчёт вашего знакомого.
— Ты уже знаешь? — тревожно спрашивает он.
— Нет, — настороженно отвечаю я. — Точно, не знаю. Случилось что-то?
— Случилось, Егор, пи**ец, что случилось. Война, случилась. Когда сможешь подъехать?
— Какая война? — недоумеваю я.
— Война-то? Тяжёлая война, кровавая, не знаю, какая ещё. Ху**ая война, так понятно тебе?
— Не совсем пока.
— С Ашотиком воюем, Егор. Не на жизнь а на смерть.
— Да с чего?
— С чего? С того что сегодня Тумана завалили. Слыхал? В Красноярске. На перо поставили. Был Туман и нет.
Ну, вот и всё. Теперь порядок. Теперь всё в ажуре, да же Цвет?
— А кто завалил? — интересуюсь я.
— Да какая разница? Откуда я-то знаю? Кто завалил, тот большой игрок походу, но я бы ему спасибо не сказал. Ты, думаю, тоже. Потому что нам с тобой сейчас нужно быть на стрёме.
— А мы-то при чём? — не понимаю я. — Где Красноярск и где мы?
— При чём, при чём… да при том, что теперь Боря Рамсик не при делах оказывается и Ашотик его на х*й посылает. А раз Бори Рамсика нет, то он всё сделает, чтобы кроме его конченых катранов никаких казино в городе не было. Как пить дать. Я отвечаю, так и будет. Если ты ещё не понял, он хочет под корень всё подрезать. И он конкретно под ментами. Вот и прикидывай сам хобот к носу. Короче, когда приедешь?
— Сегодня никак Мамука Георгиевич. Безопасность безопасностью, но надо и в будущее смотреть.
— Смотри да не засматривайся. Завтра утром жду, — говорит он и отключается.
Я кладу трубку и размышляю над тем, что причинно-следственные и всякие другие связи в этом мире причудливы и часто непредсказуемы, и в этот момент раздаётся звонок в дверь.
— Ир, открыть? Ты ждёшь кого-нибудь?
— Никого не жду, сама открою.
Ирина выскакивает в прихожую, и я с удивлением замечаю, что она уже в платье и с высушенными уложенными волосами. Она открывает дверь и я слышу знакомый и неприятный мужской голос:
— Ира, я всё обдумал и осознал. Прости, это никогда не повторится.
Охренеть! Опять этот козлина припёрся. Эх, жалко, не я дверь открыл.
— Что тебе нужно! — нервно восклицает Ирина. — Я же сказала больше не приходить!
— Послушай, — раздражается мужчина, — я ведь говорю тебе, я был не прав, а теперь…
Он замолкает на полуслове, потому что я выхожу в прихожую и наши взгляды пересекаются.
— Авиация, — говорю я, выходя вперёд и передвигая Ирину за себя. — Ты поговорить пришёл? Но собеседников для тебя здесь нет. Тебе не рады. Ещё раз появишься и уже сам не выйдешь. Ясно?
— Вы только гляньте! — восклицает он нарочито громко, буквально на весь подъезд, и лицо его становится злым и жёстким. — Я только за порог, как она опять с малолетним хулиганом связалась! Нет вы посмотрите! Милиция! Надо милицию вызывать!
— Как же ты меня бесишь, — тихонько говорю я. — Ну, заходи, раз пришёл. Заходи-заходи.
— Прекращай, Егор, — раздражённо шепчет Ирина. — Слышишь? Прекращай, я сказала.