Конечно, кровь

Акс-Иушиппи будто не слышал. Бормотал тихо и сумбурно, как скованный холодом.

— И вот ещё, терюнаши… Я всё чаще думаю об этом… говорят, наши предки жили под землёй, где бесконечно сражались с Бансури и его плотоядными змеями. Тогда над нами был раскинут Мицелиум, настоящий, божественный, больше, чем паутина или облако на небе… Он помогал, он позволял перебрасываться информацией из одной крепости-гнезда в другую, и никакие демоны не могли этому помешать… Ланс, сегодня эти демоны захватили Мицелиум. Мицелиум переродился, он снова с нами, но уже не помогает, а грозит смертью…

— Зикро, пунчи, да не тараторь, — снова попробовал я, начиная понимать, что уже не достучусь до глабера. — Ты хочешь мне на что-то намекнуть?

— Мицелиум стал опасен для чу-ха… и для тебя тоже! — почти взвизгнул Кирчик. — Знаешь, какой инструмент управления стаей самый мощный⁈ Убедить членов стаи, что в какой-то момент — может, в своих норах и тёплых кроватках, — за ними никто не наблюдает! И всё! Они твои! Упиваются ложной свободой, оставаясь под прицелом, но не зная правды!

Он дышал шумно и быстро, будто после бега. Казалось, я слышу, как стучат его зубы.

— Владыка Мицелиума — настоящее воплощение Бансури… Опасайся его, терюнаши, опасайся и не доверяй… не имей дел с демоном, он всегда на шаг впереди…

— Пу-унчи, — протянул я, не спеша выбирать нужный этаж. Двери рискнули сойтись, но моя нога не позволила. Ч’айя в баке недовольно заворочалась. — Не всё так просто, как кажется… как казалось нам обоим во время налёта на «Мост». Давай встретимся, нужно это обсудить. Поверь, без тебя мне не разобраться во многих…

— Я пересыпал пакет, — будто не слушая, продолжил бормотать глабер, а гаппи мигнул сигналом входящего сообщения. — Это прощальный подарок. Там информация. Она не относится напрямую ни к твоим расследованиям, ни к тебе лично… Но может быть интересной. Хоть и невесёлой. Терюнаши, сто раз подумай, прежде чем открывать этот пакет, сисадда?

У меня снова пересохло в горле. Что такого «невесёлого и интересного» мог подарить мне спятивший мицели-йодда, уверовавший в демоническую сущность джинкина-там? Что-то о Шири-Кегарете? Тёмных делах отчима? Или о моём происхождении?

— Ты всё равно не угадаешь, — пискнул Зикро, заставив меня в который раз задуматься об умении отдельных чу-ха читать мысли, — просто… когда утихнет ветер… ты можешь прочитать. Или удалить. Потому что в первом случае узнаешь нечто не самое приятное про одного из своих знакомых.

Я похолодел и обрадовался, что Ч’айя в эту минуту не видит моего лица. Зикро говорил о ком-то из «Детей заполночи»? Или… о себе?

— Может, пояснишь? — осторожно уточнил я, осознав, что тон разговора решительно изменился.

— Нет, — просто ответил Кирчик Акс-Иушиппи. — Куо-куо, Ланс, больше ты меня не увидишь.

И оборвал сеанс.

Несколько секунд я молча пялился в подвальную стену сквозь распахнутые двери лифта. Затем встрепенулся, вспомнив про задыхающуюся под горой вещей девчонку. Бросил в пустоту громко, с деланной бравадой:

— Конечно, братишка! Увидимся на днях! Я тоже буду рад обнять старого друга!

Вынув из кармана обломок хаси, ткнул в нужную ячейку настенного клавиатона. Байши! Ну почему всё происходит так потрясающе вовремя⁈ И что за пакет он мне прислал?

Один из виртуа-Лансов в голове возопил о необходимости немедленно изучить данные. Остальные посоветовали ему заткнуться и дождаться подходящего часа. Затем лифт прибыл на мой этаж, и загадки полоумного глабера стали окончательно второстепенными.

Вытолкав контейнер наружу, я хмуро оглянулся на зависающую у дальнего окна стайку молодёжи, и торопливо зашагал к норе. Парочка подростков фыркнула, задрав носы; одна самка начертила на лбу охранный знак; ещё один молокосос украдкой показал мне оттопыренный мизинец.

Вкатив убогий транспорт Ч’айи в жилище, я первым делом запер дверь, проскользнул в гостиную и внимательно обошел пустую нору, невольно поразившись, как легко заразиться чужой тревожностью… Казалось, с тех пор, как мы покинули моё скромное обиталище ради ещё более скромного, прошли годы.

— Выбирайся!

Осторожно опустив контейнер на бок, я помог девушке вылезти из-под одеяла и тяжёлой сумки. Разулся, откинул ботинки в прихожую.

— С кем ты говорил?

Она раздражённо выпуталась из ремней и полотнищ. Встала, одёрнула рубаху, развязала шнурки кожаных тапок и тоже выставила обувь в коридор.

— С другом, — как можно равнодушнее ответил я.

— О, Ланс Скичира, у тебя есть друзья?

Ч’айя улыбнулась, едва не распалив во мне огонь настоящей обиды.

На миг в её глазах проскользнуло что-то знакомое, что я уже встречал минувшей ночью, будто бы призрачная тень Куранпу. Но уже через мгновение ветер сменился — вспомнив о россыпях зеркал на стенах, кареглазка рванулась в угол, вертясь на месте и со всех сторон разглядывая обновки.

— Вот центральная консоль, вот экраны, — зачем-то пояснил я, наблюдая, как она заново примеряет жилет и френч в разных комбинациях. — Только не спускайся в Мицелиум, хорошо? Вообще не открывай доступ, сисадда?

Я старался говорить без паники, ростки которой во мне зародил-таки Зикро:

— Не делай окна прозрачными, никуда не выходи, никому не открывай… Впрочем, ты знаешь. Там еда, вот кровать…

— Насколько я помню, — с улыбкой (чуть более доброй, чем фразой ранее) спросила Ч’айя, и перехватила мой взгляд в отражении, — ты обещал обо мне заботиться?

— Обещал, — я кивнул, деловито раскладывая вываленные из контейнера вещи. — Это и делаю. Поверь.

— И тебе так важно меня бросить? — Она игриво прищурилась, чуть не заставив отказаться от всех вечерних планов. Снова приложила голубой жилет к груди, повертелась. — Или всё же мы можем перекусить и…

Я так и не узнал, что именно предлагала Ч’айя после потенциального ужина. Потому что гаппи на моём запястье снова ожил гадкой закольцованной змеёй, заставив удивлённо распахнуть глаза. Вот уж чьего-чьего, а этого вызова я никак не ожидал…

— Байши… Прости, детка, — пробормотал я с крайне рискованной задумчивостью. Пожал плечами, зашёл в закуток рабочего кабинета и активировал заушник. — Ланс фер Скичира слушает…

В течение пяти последующих молчаливых минут я вдумчиво, насколько позволяло время, подобрал и обновил рюкзачный набор. Сжевал энергетический батончик. С неохотой снял чёрно-жёлтый жилет, подтянул бронекуртку и надел (бездумно, просто захотелось) удавку новомодного галстука. А затем, стараясь не обращать внимания на гневный взгляд Ч’айи, снова покинул любимую нору и девушку, которую пообещал защитить.

— Только, пожалуйста, — попросил напоследок, бережно убирая двуцветный символ казоку в шкаф, — эту вещь не перешивай…

Кареглазка не ответила и демонстративно прошлёпала в пищевой блок, предоставив мне самому выкатывать в коридор пустой бельевой бак и запирать замки.

praeteritum

Впоследствии я встречаю Первого Подмастерья ещё дважды.

Всего два раза. Ничтожно мало, но для последующих ночных кошмаров мне хватает с лихвой.

Первая встреча происходит аккурат после Ночи Переосмысления, когда улицы Бонжура пугающе пустуют, а суетливые чу-ха разбредаются по норам обжираться в кругу семьи в честь наступления нового годового цикла.

Конечно, саму Ночь я послушно провожу вместе с Аммой фер Скичира, Нискиричем и сонмом его наложниц и детей, имён которых никак не могу запомнить. Но едва разгорается Первый День, осторожно ускользаю в гнездо, непривычно свободное от шумных толп.

Теперь сопровождающего мне уже не выделяют.

Его успешно заменяет компактный башер с индивидуально подогнанной рукояткой, который отчим подарил мне за несколько дней до праздника. В деле оружие ещё не побывало, но — торчащее из-под новенького пальто, — своё дело по сохранению безопасной дистанции и вежливого тона выполняет исправно. Ему помогает чёрно-жёлтый кулон официального кандидата в казоку, который я тоже ношу на виду.