Конечно, кровь

Оплетённые густыми золочёными решётками, от лифтов к «ободу» вели мосты-«спицы», намеренно погружённые в мягкий полумрак. Стараясь не думать, что под ногами вновь распахивает приветливые объятия смертоносная бездна, я невозмутимо зашагал вперёд. Совсем скоро открытое пространство кругового балкона приняло меня в свои шумные объятия.

Минуя зоны, невидимо разделённые точнейшими акустическими приборами, я неторопливо двинулся по кольцу парка против часовой стрелки. Разумеется, мгновенно став объектом самого пристального внимания сотен пар глаз.

За полупрозрачными ширмами приостанавливались оргии и любопытные голые толстяки провожали меня взглядами, полными откровенного неверия; музыканты под изоляционными колпаками концертных площадок сбивались с такта, а самый впечатлительный даже порвал струну на лакированной эрху; встречные официанты едва не роняли подносы, а стайки полуобнажённых самок отдавили друг дружке не один хвост…

Мне, разумеется, было к такому вниманию не привыкать. Разве что обычно хвостатые, пялящиеся на меня со всех сторон и тычущие узловатыми пальцами, одевались куда проще и беднее. Ах, да, и ещё носили в карманах верные выкидные ножи.

Ловко перехватив зазевавшегося официанта, я сгрёб с подноса горсть аппетитных конвертиков из жареного теста. Прожевал у всех на виду, но в последний момент удержался привычно вытереть руки о полы френча. Подхватив с ближайшего раздаточного столика высокий бокал с чем-то искрящимся, запил и даже не поморщился едкой кислинке.

Вибрация «болтушки» на запястье оказалась до того неожиданной, что я чуть не охнул на виду у пёстро-разряженной публики. Улыбнулся, как ни в чём не бывало, отошёл в сторонку, поправил заушник и ответил, полагая, что это Чинанда-Кси.

Увы, ошибся…

— Куо-куо, Ланс. Я тебя понимаю, но неужели ты всерьёз полагал, что отключением гаппи и консоли избавишься от моих вездесущих взоров?

Вот теперь я чуть не вскрикнул по-настоящему. Всего на мгновение представил, что Данав фер Шири-Кегарета узнал о существовании Ч’айи… заставил себя со злостью отшвырнуть опасные домыслы.

— Какого *уя тебе нужно⁈

Полагаю, что если бы о таком обращении с Господином Киликили узнали окружающие вистар, нескольких обмороков было бы не избежать.

— Грубость не красит, Ланс, — спокойно ответило существо без плоти и крови. — Я удивлён твоим присутствием в обиталище пороков, и лишь хочу быть уверенным, что этой ночью ты не упьёшься до смерти. Такой исход, как понимаешь, был бы неприятен обоим…

Возможно, в тот момент я мог бы попросить у Шири-Кегареты помощи в деле убийства Нурсета фер вис Фиитчи. Например, уточнить возможные расхождения данных тетронов с вездесущими наблюдениями самого джинкина-там. Но я скорее позволил бы отрезать себе пару пальцев, чем согласился попасть в число персон, хоть чем-то обязанных властителю «Уроборос-гуми».

Поэтому вместо ответа я нашёл на красивом решётчатом потолке ближайшую камеру слежения службы безопасности, выставил в её сторону мизинец в самом оскорбительном из жестов Юдайна-Сити, и оборвал вызов Карпа.

Постоял, переводя дух и восстанавливая самообладание.

Миновав ароматный сектор «Блаженного восхваления сладостей», подступил вплотную к внешней стене холодного свето-струнного огня и продолжил путешествие по ободу «Колеса». В том, что госпожа фер вис Фиитчи уже уведомлена о прибытии странного уродливого гостя, не приходилось сомневаться. Значит, нечего и дёргаться — совсем скоро её лакеи и сами меня разыщут…

Вообще, признаю честно, беспрерывный пир, гремящий на просторах парка, был способен впечатлить любого. Посетителям предлагался безлимитный доступ к самым изысканным яствам, напиткам и препаратам; их обслуживали кукуга наивысшего уровня, в равных пропорциях смешанные с традиционными живорождёнными онсэн и молоденькими рабами, за немалые деньги проданными роднёй в парящий мирок вседозволенности.

Вокруг меня купались в наркотических наслаждениях, заключали сделки, строили козни, договаривались о предательствах, планировали строительства заводов и храмов, вынюхивали, сплетничали, интриговали, обжирались и предавались самым утончённым формам разврата. На ободе «Пламенного колеса» с жаром переплетались судьбы, тела, жизни, хвосты, перспективы и статусы…

Отловив очередную прислужницу с подносом ароматных пиал, я по-хозяйски оттянул бедняжку в сторонку, приказал ждать, и совершенно невоспитанным образом перелил содержимое нескольких в свою флягу. Самочка дрожала и кусала губы. Её так и подмывало с писком сбежать, но сверкающий пропуск на моём браслете буквально приковывал бедняжку к месту.

Закончив грабёж, я вытер перепачканные паймой руки, бросил салфетку на разорённый поднос и подмигнул официантке. Через мгновение той возле меня не оказалось, будто ветром сдуло.

Победно вернув потяжелевшую флягу в карман, я продолжил шествие.

Тут-то меня и нашли. Или, сказать точнее, я сам заметил многочисленное семейство фер вис Фиитчи и приближённых к вдове. Выкупив часть сектора «Утончённых акустических ревербераций», Чинанда-Кси умело подготовилась к моему визиту, расставив и рассадив пару десятков зрителей, словно участников масштабного перфоманса.

Были среди них скучающие или недовольные? Пожалуй, нет — все приглашённые в этот вечер в «Колесо» определённо ожидали увлекательного.

Это и не удивительно, зная неуёмную страсть чу-ха к «безучастному глазению» (когда вокруг сбитого фаэтоном сородича могла скопиться целая стая, торопливо запечатлевая на камеры гаппи последние страдания бедолаги, и только один из сотни додумывался вызвать медицинские службы). Что уж говорить о вистар, у которых данная черта была возведена в абсолют?

Зону предстоящего представления грамотно изолировали от остального парка лёгкими ажурными ширмами, звуковыми барьерами, растениями в кадках и абстрактными скульптурами.

Стоило мне перешагнуть невидимую грань, как музыка, шепотки прочих посетителей, звон бокалов и многоголосый сладострастный писк остались вовне.

В тот же миг вместе с ними с меня словно бы слетели гири тягостных воспоминаний: погоня за кукуга-девиантом, поиск кровавого кулона, стычки с уличным отребьем, конфронтация с джинкина-там и хрупкое перемирие с ним же, заживо гниющий старик в бронированном саркофаге, злобная сука в погребально-красных одеждах и приближающаяся война казоку…

И девчонка, хрупкая девчонка-цветок в моём бесформенном домашнем балахоне, она тоже осталась в тени за гранью незримого круга.

Всё стало малозначимым. Всё отодвинулось, освободив место исключительно работе.

Дыхание моё привычно замедлилось, сердечный ритм выровнялся. Не спеша продвигаться вглубь зоны, я жестом подозвал прислугу. Придирчиво осмотрел поднос официанта, выбрал бокал с тонизирующим напитком и промочил горло, окончательно настраиваясь на «низкий писк».

Одновременно изучал гостей, меня в ответ изучавших куда менее скрытно. Буду откровенен — работы на публику я не совсем ожидал. Но обещанная сумма намекала, что отступать поздно, и придётся пробовать в предоставленных Чинандой-Кси условиях…

Почти двадцать самцов и самок, изодетых в нарядные, но совсем не яркие костюмы, со всей очевидностью ждали моего появления. У многих на рукавах виднелись алые повязки, символы тлеющей скорби.

Дети погибшего Нурсета фер вис Фиитчи, его братья, сёстры, племянники и дальние родственники пискляво перешёптывались, поражённые, что Чинанда-Кси действительно сумела притащить в «Колесо» столь диковинную зверушку…

Сама она тоже была здесь, одетая всё в то же скромное платье паломника; стояла почти в центре сектора, пригласительно протягивая мне левую лапу. Вторым персонажем, бесспорно выделяющимся среди собравшихся, была (к гадалке не ходи) её старшая сестра Аширна.

В отличие от остальных, та не спешила демонстрировать возбуждённое ожидание — смиренно замерла на самом краю укромной зоны, спиной к родне и мордой к ночному гнезду за полупрозрачной стеной пламени.