Страница 48 из 50
Андрей Викторович, стараясь унять растущий гнев непонятно к кому, прикрыл глаза.
— Поехали в Москву на Есенинский бульвар, — тихо сказал Шмелю и пристегнул себя ремнём к креслу.
По дороге он подумал, что прошедшие события направлены на то, чтобы вывести его «из игры». А отсутствие нападения на него самого может быть только по одной причине — нет одобрения Андропова. Потому что больше ничем нельзя аргументировать то, что он до сих пор жив. Вывод Ткачёва с работы покажет Андропову несостоятельность генерала, как в выполнении заданий, так и в принятии решений по безопасности. И тогда Юрий Владимирович просто махнёт на Ткачёва рукой.
С другой стороны факт похищения Ворона с Глушко и требование Щербицким документов, говорит о том, что эти документы важны. Но что может быть в них?!
Расследование Глушко велось по Горбачеву. Ткачёв не думал, что старый опер и бывший вор могли найти столь значимую бумагу или фото, которые бы сильно компрометировали фигуранта расследования. Кто сейчас не замазан в чём-то?! Тут что-то иное, выводившее на того, кто…
Андрей Викторович нервно дёрнул головой.
Скорее всего, Глушко обнаружил некую последовательность событий и фактов, нежелательных для аналитического исследования. А может быть, всего один факт.
На въезде в Москву машину Шмеля остановил инспектор ГАИ. Немолодой майор заглянул внутрь и попросил документы. Бегло взглянув на права и техпаспорт, внимательно рассмотрел Ткачёва, сделавшего вид, что задремал.
— Гражданин, пожалуйста, выйдете из машины, — негромко попросил.
Андрей Викторович отметил и просящий тон майора, и его спокойствие. Вокруг не было подозрительных машин и людей, но Шмель заметно напрягся.
— Я хочу убедиться, что это вы…
Так же негромко продолжал майор, возвращая документы Шмелю.
— Прошу вас, времени очень мало.
Ткачёв поправил пистолет под пальто и, кивнув Шмелю, вышел из машины. Про снайпера он даже не думал, если бы была нужда, то их давно бы убрали уже в машине.
— Пожалуйста, идите за мной, — майор зашагал к зданию поста ГАИ, а когда Ткачёв поравнялся с ним, шепнул. — Вам нельзя в город, товарищ генерал. У вас всего пять минут на разговор с тем, кто ждёт внутри.
Андрей Викторович благодарно кивнул и поспешил внутрь поста.
В небольшой комнате отдыха его ждал Гришаев.
— Евгений Арсеньевич?! Как вы?..
— Здравия желаю, товарищ генерал, — улыбнулся Гришаев. — Это вам…
Он протянул Ткачёву папку.
— Там документы, собранные Глушко, — быстро пояснил бывший заместитель генерала. — Нет времени, чтобы объяснять, как они ко мне попали. На вас объявлен перехват, так что разворачивайтесь и уезжайте. Отдел отправили в отставку в полном составе, но мне… нравилось с вами работать, Андрей Викторович. — Гришаев протянул руку. — Прощайте и… поспешите.
— А как же вы, Евгений Арсеньевич? — Ткачёв пожал протянутую ладонь.
— Я же аналитик, товарищ генерал, — удрученно улыбнулся Гришаев. — Что-нибудь придумаю. А за майора, — он кивнул в сторону дороги, — не беспокойтесь. Он мне кое чем обязан, да и забудет… А впрочем, это уже неважно. Торопитесь…
Андрей Викторович поспешно вышел из здания поста и бегом пересёк дорогу.
— Разворачиваемся, Шмель, быстрее! — Ткачёв прыгнул в пассажирское кресло, убирая под него папку. — Гони, что есть сил…
Шмеля не надо было уговаривать. Он ловко развернулся в положенном месте и прибавил скорости.
— Если у Хмеля есть место сбора, то гони туда, — обернулся Андрей Викторович. — В Москву нам больше ни ногой.
Жигули подъехали к небольшому дачному посёлку, скрытому в просторах Подмосковья густым лесным массивом. К нему вела лишь узкая малозаметная дорога, заканчивающаяся речкой с разрушенным деревянным мостом. Но Шмель повел машину прямо по речке — по мелководью. Подъезд к броду тоже был неприметным, будто по нему и не ездили. Ткачёв удивился — и кто придумал в таком месте раздавать участки под дачи?
Шмель вырулил к обыкновенной дачной избушке, окружённой полуразваленным дощатым забором.
— Посиди пока в машине, — буркнул он Ткачёву, выходя.
Андрей Викторович увидел, как его «шофёр» внимательно осмотрел ворота и забор, потом осторожно открыл створки ворот и низкого сарая, притулившегося к боку избушки. Вернувшись к машине, Шмель на малой скорости, заехал в сарай.
— Забирай всё из машины и жди меня, — опять буркнул он Ткачёву. — От машины не на шаг.
Андрей Викторович прилежно выполнил наставления и вскоре они зашли внутрь избушки из сарая.
— Располагайся на диване, а я пока пожрать соображу…
Шмель показал на широкий диван у стены, а сам юркнул на террасу.
Ткачёв устало присел, тупо разглядывая спартанскую обстановку «убежища». Снимать пальто не хотелось, да и не было сил. Так он и задремал, уронив голову на папку, положенную на станцию связи.
— Викторыч, просыпайся!
Ткачёв проснулся от грубых толчков в плечо. Открыл глаза и увидел стоящего над ним Хмеля.
— Генерал, вставай. У нас четыре часа на сборы…
Андрей Викторович приподнялся и увидел за столом на кухне двух женщин, в которых он узнал тех, кто садился к агенту в такси. Шмель сидел на стуле возле окна и шумно пил из большой алюминиевой кружки, поглядывая на окрестности. Более молодая дама перевязывала себе предплечье, сморщившись.
— Бери папку и пошли в сарай, — жестко сказал Хмель Ткачёву.
Андрей Викторович, прихватив документы, пошёл за ним.
Хмель остановился и присел на капот Жигулей.
— Мы куда вляпались, Викторыч?! — злобно зашипел он, включая лампу на потолке сарая.
— Не знаю! — так же ответил Ткачёв. — И не шипи на меня, как кошка.
Хмель только отвернулся.
— Ладно. Прости…
Потом достал из кармана куртки удостоверение и кинул на капот.
— Убили твоих людей, генерал. Мы, правда, взяли одного из убивцев, поговорили с ним. Похоже, что вот эту папку ищут.
Ткачёв развернул удостоверение. Оно было выдано сотруднику КГБ по Свердловской области.
— Тебе это о чём-то говорит? — спросил Хмель.
— Пока не знаю, — пожал плечами Андрей Викторович и открыл папку.
Даже бегло прочитав документы и просмотрев фотографии, ему стало, в общем, понятно…
В документах были даны рекомендации по всем районным секретарям областей и многим чиновникам из центрального партийного аппарата — кто на что способен, и какими характеристиками обладает. Сжато, но ёмко. Фото были как подтверждением. И один документ на несколько страниц с пометками Глушко и Ворона, был неким анализом происходящего.
Получалось, что Андропов был не одинок в своём стремлении занять пост Генерального секретаря. На это же место рвались Щербицкий, Романов и Черненко. За ними, как бы вторым эшелоном, активно выдвигался Горбачёв на пост секретаря ЦК КПСС. А уже за ним, совсем незаметным третьим эшелоном — Борис Ельцин, первый секретарь Свердловского Обкома. Причем, напротив фамилии Ельцина стояли три восклицательных знака. А под его фамилией шёл целый ряд других фамилий. Но под ними Глушко пометил: «скрытый агент влияния иностранной разведки».
Было множество выписок из различных документов и архивов. Все они подтверждали пометки старого опера. Каким образом Глушко смог систематизировать данные оставалось неизвестным. На самом дне папки был свернут большой лист кальки. Андрей Викторович аккуратно и осторожно развернул его на капоте.
— Твою же за ногу! — не удержался Хмель, посмотрев на кальку. — И что нам теперь делать?!
Ткачёв медленно собрал все документы обратно в папку.
— Мне надо дозвониться Андропову, — нахмурившись, произнёс генерал. — Но мне не дают с ним переговорить. Когда я себя называю, его секретарь ищет повод, чтобы я с ним не разговаривал.
— То есть, сам Андропов тебе ничего не говорил?
— Нет. После указаний по сбору данных на Романова — ничего.
Хмель задумался, покусывая губу.
— Ты знаешь, Викторыч, а оно всё к лучшему, — наконец, сказал он. — Если Андропов захочет, то он даст о себе знать. А нам пока лучше исчезнуть.