Конец эпохи

Вечеринка в фуршетном стиле, народ дрейфует по квартире, пара столиков с закуской и напитками. Подходи, наливай себе сам, закусывай. Никаких тостов, никаких обязаловок по опрокинутым рюмкам — я такой формат приветствую. Знакомиться тут тоже со всеми необязательно. Тут или тебя познакомят, или сам завяжешь с кем беседу и познакомишься, если будет интересно. Не вижу Ротару, а так хотелось закрутить… шучу. Не на велосипеде же к ней подкатывать.

— Ага! Этого молодого человека я сегодня видел! И на стене, и на фуршете, получается един в двух лицах!

— На стене не я висел.

— Как так?

— На стене висело мое изображение, а меня пока вешать не за что. Во всяком случае, пока ничего не доказали.

— Отлично! Замечание принимается. Фёдор.

— Жорж.

— Жорж, чем занимаетесь в жизни?

— Учеба, спорт, литераторство, общественная работа.

— «Отличница, спортсменка, комсомолка»?

— Дайте угадаю… это цитата?

— Федя, отстань от юноши. Ему и так неловко среди взрослых. — ухоженная женщина потянула за локоть бородатого дядьку в кожаном пиджаке.

— Спасибо, сударыня! Вы спасли меня от этого вербального монстра.

— Вербальный монстр? Шикарно! Я еще не слышала такого выражения.

— Вы, Жора, умеете пользоваться языком.

— Угу, я им марки облизываю, когда на конверты клею. Вот раздумываю бросить эпистолярный жанр и пойти в юмористы. Конкуренции только боюсь.

— Такой молодой, и вдруг чего-то боится? Не верю вам, Жорж!

— Таки я и не боялся раньше. Прихожу в Москонцерт, мол готов выступать с эстрады с монологами. А мне сразу: ви из наших?.Я сразу в несознанку, нет, я монологи читать буду. А мне: а чьи ви монологи будете читать, наших авторов? Свои, говорю — С какого я стану платить кому-то, если и сам написать могу. Таки ви из наших… А фамилия ваша? Милославский, говорю. Они: уже сменил, умный юноша. Аркадий Исаакович за вас уже хлопотал, вы же Костя. Я шо, таки похож на Костю?! Хлопнул дверью и ушел. А возвращаться неудобно, попросят куртку кожаную обратно принести. Я вас умоляю, там не куртка, одно название. Мне за нее двести рублей только и дали.

К концу монолога в комнате стало чуть более людно, чем вначале. Кто-то засмеялся, кто-то просто улыбался.

— Позвольте полюбопытствовать, это экспромт или заранее писалось? — пожилой мужчина подслеповато щурился, очки постеснялся носить, чтоб выглядеть моложе?

— То есть вы не верите, что я рассказал грустную историю своего опыта покорения Москонцерта? Ви не из наших? — и снова смех. Как и предполагал, я тут самый молодой. Хоть по росту уже не самый мелкий, практически среднего роста. Но щупловат я пока на общем фоне, этого не отнять. Засветился, и ладно. Спокойнее надо себя вести, не поддаваться на провокации. С другой стороны понимаю, одним просто интересно, что за юноша, выпадающий из формата, нарисовался. А кто-то попытается утвердиться за счет заведомо слабой жертвы. Вот последним я как раз не дам на мне потоптаться. Гуляю, рассматриваю жилище Родимцева, вполне классическое место обитания представителя творческой интеллигенции. Огромные фотографии на стене ожидаемы, рисунки углем тоже, статуэтки на полочках, пошловатые на взгляд стороннего наблюдателя из двадцать первого века. С другой стороны, они вполне могут быть трофеями из поездок хозяина квартиры. Вдруг понял, почему старые на вид фигурки не вписываются — отделка квартиры довольно свежая. А коллекции всякой мелочевки хорошо смотрятся в старых интерьерах, где они копятся годами и сами находят свои места. Откуда знаю? Двоюродная тетка живет на Садово-Каретной в такой же старой квартире, такой же творческой, но только недорасселенной. Запахи ночных бдений, пропитанных табаком обоев и пыльных статуэток мне знакомы.

Решил отдать дань внимания фуршетному столику, налил на пробу половинку бокала игристого. Стоящая рядом молодящаяся женщина расшифровала мою мину:

— Молодой человек, что-то не так?

— Всё хорошо. Просто вино слегка теплое и сладковато. А так здорово. Особенно сулугуни с лимоном, очень свежее сочетание.

— Рада, я сама придумала такие канапе.

— Так вы хозяйка этого чудесного дома? Жорж.

— Елена. Вам понравилась наша квартира?

— Отличный дизайн и качество отделки, видно, что обои не сами клеили. Только статуэткам чуть неуютно здесь.

— Вот как? Может скажете, почему?

— Слишком чистые и светлые обои. Их лучше засунуть в какой-то шкаф, да еще стекла тонировать. Тогда артефакты перестанут пугаться.

— Пятерка, Жорж! А я что говорил? — подкравшийся сзади Родимцев бурно радовался схожему взгляду на интерьер. — У нас Елена занималась отделкой и мебелью, её мнение было главным. А я что, я простой художник, в дизайне не разбираюсь.

— Да, Илья Борисович, художника каждый может обидеть. Попробуй обидь скульптора — у него молоток!

— Верно сказано, может мне переквалифицироваться в скульпторы? Чтоб со мной уже перестали спорить в моем доме?

— Избавь вас Будда, уважаемый Илья Борисыч, победить в споре жену! Женщины коварны — накормит ужином, приготовленным без любви, а у вас на следующий день вдохновение пропадет.

— Вот! Хоть один понимающий человек нашелся! А то кроме «женщина — твое место на кухне» от них не услышишь. Как котлеты вертеть — я. А как награждать — его.

— Леночка, я впишу в диплом твоё имя, там место есть чистое.

— А фамилию!?

— А фамилия у нас общая. И мне лень еще и фамилию выводить.

Приятно было слушать перепалку двух немолодых, но по-прежнему влюбленных друг в друга людей. И видно было, им самим приятно выставлять напоказ свои веселые отношения. Как-то так вышло, что народ распределился по пространству квартиры, а я оказался с бокалом уже более холодного игристого в кресле напротив хозяина тусовки.

— Скажи, Жора, что вас связывает с Петром? Если это не тайна, конечно.

— Вам скажу — общие идеалы и взаимная выгода.

— Какое необычное сочетание. Идеалы и выгода.

— Из чего стена прочнее, из кирпича или раствора?

— Да я не спорю, сочетание хорошее, если подумать. Скажи, тебе мало для сотрудничества одной выгоды? С Григорием вы общались, а не только имели бизнес?

— И еще одна кастрированная пословица: о мертвых или хорошо, или ничего кроме правды. Григорий из деловых, мне с ним было интересно с познавательной точки зрения. Я уважал его за легкое отношение к жизни. Но тесно мы не общались.

— Метко ты про него. Да, именно легкий и деловой. В чем твой бизнес?

— Ого, у нас прямо взрослый разговор. Помимо создания музея и команды а понемногу создаю реплики исторических образцов оружия и доспеха на заказ. Реже копии, потому как есть проблемы с драгоценными металлами и редкими породами дерева и кости. Нашего молодого оружейника вы видели, помощников-подмастерий полна школа.

— А ты коммерсант и вдохновитель. И как оказалось, комсомольский активист.

— Знаете, есть такая секретная доктрина «важне ликвидировать не богатых, а бедность».

— Никогда не слышал её у нас.

— Она очень секретная. Её никто не слышал. А жаль.

— Так почему Онегин за тебя так держится? Просто из идейных соображений?

— Я вижу будущее. Иногда предсказываю.

— И мне можешь предсказать что-нибудь?

— Легко! Знаете, что вас ждет в следующем году?

— Что?

— Новый 1983-й год!

— Я так не играю, это издевательство над пожилым человеком.

— А настоящее пророчество стоит очень дорого. И очень опасно для меня, для вас, для окружающих…