Страница 78 из 81
Леди Ракель несколько пугала страсть Сорквика, которая того просто обуяла, заставив забыть чуть ли не обо всём на свете. Этот громадный парень хотел, чтобы она находилась рядом с ним постоянно, а вместе с тем желал видеть её Верховной жрицей храма Великой Матери Льдов и при этом совершенно не думал о том, что такое двойственное положение для неё неприемлемо. В тот день, когда они встретились впервые, леди Ракель желала именно этого, всецело принадлежать этому человеку, но теперь, когда она стала Верховной жрицей, у неё был совсем иной взгляд на их любовную связь. Да, он её первый и самый горячо желаемый паломник, но вместе с тем на свете есть и другие мужчины, которых она также хотела видеть паломниками в своих покоях, ведь она была жрицей храма, а не наложницей императора, поселенной в храме.
Пока что все эти мысли находились где-то глубоко внутри сознания леди Ракель и сейчас она хотела только одного, найти тихое и спокойное местечко, чтобы прилечь там и отдохнуть, а у неё даже не было сил, чтобы встать. Однако, к ней неожиданно пришел на помощь тот, о ком она в эту минуту совсем не думала, её вибс Пирон. Она сама дала ему такое имя, когда его впервые представили ей. Пирон подошел к ней бесшумно, молча поднял на руки и понёс куда-то внутрь покоев. Пройдя через несколько больших залов, вибс вышел на небольшую террасу, с которой открывался не вид на безбрежный океан и густую синеву неба с искорками звёзд, которые были видны даже днём, а на парк с прудом, в котором росли такие знакомые ей с самого раннего детства раскидистые, хельхорские каштаны.
Пирон молча вынес её на террасу и также молча превратился в удобную, мягкую кушетку. В этом тенистом уголке храма царили мягкий полумрак и тишина, а потому вскоре леди Ракель уснула. Теперь ей уже некуда было спешить и потому она могла забыть на пару недель о всех своих обязанностях Верховной жрицы и побыть в одиночестве на этой самой высокой вершине, на которую только может вознести судьба женщину. В принципе именно об этом ей и сказал Сорквик, вводя её в храм Великой Матери Льдов и вверяя её заботам всех круда, трао и архо его огромной галактической империи сенситивов.
В то время, как леди Рита погружалась в сон, по всей империи царило праздничное веселье и буквально в каждом доме был накрыт стол в её честь. На крейсерах имперского космофлота в её честь поднимали кружки и стаканы с "Ракетным топливом", на Хельхоре бокалы с пальмовым вином, а на Галане и в Золотом Антале со "Старым Роантиром". Однако, самые шумные и весёлые застолья были устроены в её честь на Сириане, ведь там отмечали не только её вхождение во храм, но и скорое прибытие леди Риты. О том, что править ими будет не она, а Звёздный император Жано, сирианцы даже не задумывались, поскольку главным для них было то, что на бриллиантовом троне рядом с ним по правую руку воссядет их обожаемая Аштар. Культ этой богини за последние два месяца укрепился так сильно, что муллы-огнепоклонники, которых всё же побаивались куда больше, нежели уважали, сделались самыми желанными гостями в каждом городе.
Именно им воздавали должное за то, что леди Рита согласилась стать матерью-хранительницей для всей Сирианской звёздной империи. Ну, а эти непримиримые борцы против всякой власти, вдруг, осознали себя истинными защитниками трона и закона богини Аштар, так они переиначили закон дома Роантидов и даже император галактики не видел в этом ничего плохого. Так что сирианцы поднимали кубки с вином за леди Ракель, за свою ненаглядную Аштар, которую их отважные муллы с боем вырвали из рук могучих ганешских махарадж, за мулл-огнепоклонников и за императора галактики, оказавшегося отличным парнем. А ещё они гадали, где совершит свой брачный полёт их богиня. Решение этого вопроса находилось в ведении императора Жано и с ним заранее все были согласны.
Об этом же гадали сейчас все паломники леди Риты, которые хотя и отмечали вхождение во храм леди Ракель, всё же гораздо чаще вспоминали за столом имя своей обожаемой жрицы. Практически никто из них не вспоминал о том, что она была какое-то время их возлюбленной, но буквально каждый говорил о том, что он от неё получил и выходило так, что всеми своими успехами и свершениями они обязаны именно ей. Каждому было что вспомнить за праздничным столом, а потому люди, сидевшие рядом с ними, кто с завистью, а кто с восторгом слушали эти воспоминания. Единственными паломниками леди Риты, которым в этот момент было не до воспоминаний и тем более не до веселья, были Стинко и его новый друг и напарник Юм Хью. Они сидели на камнях возле входа в ледовый грот и ожесточённо спорили. Стинко, потрясая руками, вразумлял своего друга:
– Да, пойми же ты, братан, это будет никакая не любовная медитация. Неужели ты думаешь, что Тётка из Большой Ледяной Избы совсем без башни и она толкнёт тебя в мои объятья? Я всё продумал, брателла. Ты сядешь возле одной стены, я возле другой, а на сугробе мы сложим в кучу все инфокристаллы с записью содержимого мозгов наших архангелов. Если всё пойдёт, как надо, то во время ледовой медитации мы сможем с тобой создать информационное поле и тогда вся эта информация плавно перетечёт в наши с тобой мозги. Я специально ради этого поставил себе в башку мозг-кристалл. Ну, чо, въехал?
Юм Хью помотал головой и сказал в ответ:
– Нет, не въехал, братан. Мне всё понятно про информационное поле, я, можно сказать, в нём живу постоянно, так как оно и есть Суд Хьюма, но мне не понятно, с какого это перепугу оно образуется в этой ледяной норе. Нас же там будет всего двое.
– Ладно, бестолочь. – Гыркнул на Юма Стинко – Пошли в ледяной грот, там во всём разберёмся.
Юм пожал плечами и покорно встал с камня. Когда они вошли в ледяной грот, с потолка которого свисали здоровенные сосульки, он прытко перемахнул через большой сугроб из плотного снега, насыпанный в середине, сел у стены в позе лотоса и буквально вжался спиной в лёд. Стинко деловито разложил на сугробе инфокристаллы, подошел к двери, повернул ручку, выпуская в воздух матидейтин, и быстро занял своё место напротив Юма Хью. Хотя тот и не был человеком в полном смысле этого слова, в состояние ледовой медитации он входил едва ли не быстрее, чем Стинко. Даже обычной, а не то что с матидейтином, который действовал на сознание человека побыстрее, чем стакан чистого спирта выпитый натощак.
Уже через каких-то пару минут, если не быстрее, Стинко увидел, что он сидит на краю огромной арены, в середине которой стоят их учителя, знания которых так трудно давались им обоим, – архангелы, воспитанники Одинокого Странника Эмиля Борзана. Гендальф Мар-Рогас и Веридор Мерк стояли в обнимку, Старый Крон сложил руки на груди, а Рыжая Герда, которая не только первой согласилась записать для них свою мнемокарту, но и стала любовницей Стинко, смотрела на них откровенно насмешливо, а весельчак и хохмач Хейн Расул и вовсе показывал на него пальцем и хохотал. Так длилось очень недолго и вскоре архангелы, словно бы растаяли. Стинко увидел на противоположной стороне арены Юма Хью и вышел из состояния ледовой медитации лежащим на камнях у входа в ледовый грот. Юм стоял над ним и несильно пинал ногой в бок, приговаривая:
– Братан, а ведь ты оказался прав. Мы смогли сбацать информационное поле, только оно нас в себя не пустило.
– Да, чего-то нам для этого не хватило. – Унылым голосом сказал Стинко поднимаясь с камней, а Юм радостно гаркнул:
– Чего-чего, Ритки нам не хватило, братан! Вот если бы она была с нами, тогда у нас точно всё получилось бы. Может подкатим к ней, пока она не смылась на Сириану?
Стинко посмотрел на друга и сказал твёрдым голосом:
– Нет. Тогда у нас точно получится очередная любовная медитация, а нам нужна учебная, передающая знания. Похоже, что мы на верном пути, но нам чего-то не хватает для полного эффекта. Ну, ничего, методом проб и ошибок я всё-таки своего добьюсь, брателла, и сделаю тебя самым великим архангелом в галактике.
Юм хлопнул Стинко по плечу и сказал посмеиваясь:
– Надеюсь, что и тебе при этом что-нибудь отпадёт. Ну, что пойдём подерёмся с колбасюками?