Огню плевать

Я же едва удержался от очередного вздоха. Дождался, когда глаз отца снова уставится в камеру гаппи, и очень сильно постарался изобразить неподдельное удивление.

— Отец, ты это о чем?

Теперь вздохнул Нискирич. Пожевывая толстую курилку, он одной лапой поглаживал отворот жилета, а пальцами второй медленно барабанил по столешнице. Мы оба молчали.

Где-то за кадром у «Детей заполночи» раздался хмельной смех сразу нескольких чу-ха, в том числе самочек. В считанных метрах от меня шипела, ругалась и тренькала сигналами гендо полноводная вечерняя улица. По бледному лицу под капюшоном скользили неоновые отсветы реклам.

«Болтушка» очень своевременно просигналила о входящем сообщении с незнакомой ячейки Мицелиума. Незаметно подняв правую руку, я развернул текст на узком боковом дисплее, без малейшего удивления прочитав: «Надеемся, ты не просаживаешь аванс в кабаках. Нарыл хоть что-то?».

Байши! Вот только вкрадчивого напоминания от «Котелков» мне и не хватало. Но грубо оборвать беседу со своим спасителем и покровителем я попросту не имел права, а потому безжалостно удалил послание Перстней и терпеливо ждал.

— Мальчик мой, — наконец нарушил молчание фер Скичира, — признай честно: ты угодил в неприятности?

— С чего ты взял?

Спросил я без промедления или заминки. Во-первых, потому что на самом деле хотел знать. Во-вторых, потому что этот вопрос Нискирич задавал мне регулярно, стоило лишь на несколько часов покинуть родной район. Но затем обладатель убогого манкса добавил такое, что сразу лишило убогого манкса иллюзий, что его вызов — лишь пустяк и «родительский» долг.

— Ты не хуже меня знаешь, как «Дети» получают информацию с улиц, — с укором наклонил голову Скичира-старший. — Причем не только о том, что происходит в Бонжуре…

Он знает о Гариб-базаре! И о спятившей Симайне! Или о поиске необычного кулона… Впрочем, с чего я взял? Настойчивое обаяние Нискирича раскалывало многих, но ведь я знал его не первый год, так с какой стати решил поддаться на эту простую уловку?

Поэтому, не меняясь в лице, я мягко, но уверенно прокомментировал:

— Со мной не случилось ничего такого, с чем я не смог бы справиться сам.

Скичиру мое самообладание порадовало, я видел это по обаятельной ухмылке старика. Однако же, так просто отставать он был не намерен.

— Скажи честно, пунчи, — тихо спросил чу-ха и бросил быстрый взгляд за пределы кадра, — в деле замешаны смирпы? Окраины начинают шептать, что Прислужники ищут какую-то кукуга. Со странностями вроде как. И не только они, кстати… И пусть сплетни пока напоминают байки подвыпивших дервишей, я не могу не уточнить.

Мое сердце пропустило удар. Но уже через мгновение я заставил себя придушить панику — сохранить сегодняшние приключения в полной тайне от далеко не глупого Нискирича все равно представлялось нерешаемой задачей…

— Отец, — все также негромко и вкрадчиво сказал я, снова убедившись, что нас не подслушивают с улицы, — у меня правда привалило работы и пора бежать. Но я обещаю тебе, что мои действия никаким образом не навредят семье. И еще ты должен знать, что смирпы тут не при делах.

Вечер все активнее вступал в права. Все ярче и агрессивнее сияли рекламные растяжки, разноцветными шарами пульсировали в темном небе полые гондолы ветростатов, фары фаэтонов оставляли над шумными улицами хищные смазанные росчерки. Юдайна-Сити бурлил в привычном ритме и не обращал никакого внимания на крохотного манкса в капюшоне, забившегося между торговыми павильонами.

Какое-то время Нискирич оставался молчалив и сосредоточен. Пыхтя курилкой, взвешивал мои слова и внимательно изучал лицо, так непохожее на его собственное. Выпустив клуб дыма, он кивнул, словно соглашался поверить.

— Я могу помочь? — многозначительно спросил старший чу-ха нашей казоку, и снова погладил лацкан жилетки. — Где ты сейчас? На площади «Пепелища»? Если выждешь, отправлю тебе ребят…

— Нет, отец, благодарю, — я говорил это искренне, но все равно заставил Скичиру недоверчиво подвернуть голову. — Я почти закончил дело, на которое подрядился. Еще пара мелких телодвижений, и вернусь в Бонжур. Клянусь, сразу дам тебе знать.

Он снова замолчал, безжалостно воруя минуты и шансы. И когда я уже хотел вежливо оборвать разговор, придвинул к себе консоль и снова занял всю ширину объектива.

— Сынок, — доверительно пробасил он, не выпуская курилку из зубов, — ты должен знать, что приближается… нечто крупное. Ты мог что-то слышать об этом. А мог даже улавливать шкурой, в этом ты давно превзошел даже Ункац-Арана. Так вот я подтверждаю, Ланс, будет непогода. Мы способны и готовы возвыситься, как никогда раньше. Стать сильнее. Добиться еще большего уважения. Сисадда? Твои услуги, как понимаешь, несомненно понадобятся семье. И мне бы совсем не хотелось, чтобы по недоразумению ты влип в серьезные неприятности или наступил не на тот хвост…

Я куснул губу под маской.

Что ж, Нискирич всегда был откровенен со мной. Ну, почти всегда, но кто будет ворошить старое? И если Скичира-старший говорил о буре, стоило прикрыть окна… Но и сию секунду вернуться в Бонжур я тоже права не имел. Хотя бы потому, что на пайму и потраченные фанга предпочитал зарабатывать сам…

— Ты хорошо знаешь, что я всегда готов помочь стае, — так же тихо ответил ему я. — По первому слову. Так будет и в этот раз. Но прямо сейчас связан наймом, а ты сам дозволил мне заколачивать рупии так, как я сам этого захочу. Отец, как только закончу, сразу буду в твоем распоряжении.

Он уставился в сторону. Польщенный моим стремлением помогать, но все же недовольный, я это видел. Однако накалять обстановку старик не стал. Кивнул, хмыкнул сквозь зажатую в зубах курилку, и пригладил черные седеющие волосы на шрамированном виске.

— Новостей точно нет? — спросил Нискирич совсем другим тоном, чуть более отстраненным и прохладным.

— Ничего такого, что нельзя рассказать по гаппи или скинуть тебе через «мицуху».

Я невольно поймал себя на мысли, что уже сейчас расстроен состоявшимся разговором. И собственным отказом от поддержки «Детей». И колкими домыслами чу-ха, требовавшего называть его отцом. Кажется, тот тоже ощущал нечто подобное…

— Как вернешься, сразу загляни ко мне. — Вместо прощания пробасил грозный Нискирич фер Скичира и лениво откинулся на спинку кресла. — Пропустим по пиалке и тогда побалуешь своего старика небылицами.

— Непременно.

— Амма передавала привет, — уже почти отключив связь, с точно выверенной театральностью спохватился чу-ха.

— Очень приятно, — честно сознался я, — ей тоже передавай.

— Поболтай, наконец, с сестрой, — Нискирич погрозил мне когтистым пальцем, — она скучает, ты же знаешь.

— Конечно, отец, — послушно кивнул я, — как только разгребу дела.

— Шагай в едином ритме с Когане и береги себя, сынок!

— Постараюсь.

Мускулистая лапа Нискирича протянулась к настольной консоли и оборвала соединение. Невесело вздохнув, я опустил затекшую руку, раскатал рукав пальто и вернул массивные «Сачирато» на переносицу.

Разговор оставил тяжелое впечатление и послевкусие, словно плохо перегнанная пайма. Несмотря на всю неоднозначность фигуры фер Скичиры-старшего, я хорошо относился к этому опасному, но обаятельному чу-ха. Да, при первой же возможности он беззастенчиво эксплуатировал умения своего «сына». Но именно этой старой хитрой крысе «сын» был обязан всем, что у него было.

Нужно лишь потерпеть…

Когда я заполучу проклятый кулон и отдам безделушку в утяжеленные серебром пальцы Перстней, обязательно расскажу отчиму историю минувшего дня. Ну, может быть не всю. Может быть, с умелыми авторскими правками. Но он достоин знать о происходящем на улицах, особенно в свете неких запланированных авантюр…

Подходы к площади «Пепелище» охотно приняли меня в свои шумно-влажные объятья.

По диагонали через перекресток пятерка артистов показывала яркое представление, с фейерверками, свето-струнными изображениями на воздухе и скачками на пружинных ходулях вроде тех, что используют в своих набегах «Верткие прыгуны».