Красный тряпочник

— Всё верно, теорема траекторий сработала идеально по своей сути. Вы все похоронили и со временем забыли меня. Поэтому моя личность никак не могла всплыть при работе «Зевса», только внешняя оболочка моя так или иначе обозначалась при расследованиях и анализе времени. Основная траектория не пересекалась с побочной, давно забытой старой, — объяснил Вова, вспоминая лекции профессора Градова, которые он, как и остальные участники проекта «Зевс», также безмерно любил.

— Я скучал по тебе, Вова, безумно скучал! Знал бы ты, как у меня сердце разрывалось после того случая со сломавшейся машиной! Мы все скучали по тебе и приняли бы тебя таким — и ребята, и профессор! А тут выясняется, что ты Красный тряпочник, особо опасный убийца! — в эмоциях взорвался Ярослав, словно до этого долгие годы спавший вулкан. — Зачем и как ты сбежал, чем промышлял, в какие дебри, чёрт подери, занесла тебя нелёгкая?

— Ай, дружище, давай оставим эту лицемерную эру милосердия! Прошлого не вернуть, время не изменить, и тяготиться над чем, что не можешь контролировать, — это шизофрения. Повторение одного и того же действия каждый раз в надежде на изменение — это безумие, отмахнулся Вова. — На своё место я положил какого-то не менее обезображенного пацана, который габаритами чем-то походил на меня. Обманув, казалось бы, герметичный похоронный комплекс, я смог выбраться наружу. Да, чуть не поджарился тогда в печке. Так как по всем нормативам моё тело считалось опаснейшим источником биологической угрозы, меня должны были кремировать в закрытом гробу. Вы сожгли тело другого человека, а я уже пустился во все тяжкие. Обильные подробности тебя вряд ли заинтересуют. Я нырнул на самое социальное дно и несколько раз успел удариться затылком о его всё новые и новые открывающиеся поддонники. Кратковременно сожительствовал с падшими женщинами — после того, как они повидали электроотморозков, глаза мои их совершенно не пугали. Еда, напитки, машины, жильё, все деньги мира оказались моими — ведь я знал пароль от любого сейфа, от каждого банковского счёта. Знал углы и траектории поворотов камер видеонаблюдения, маршруты следящих дронов, графики смен охраны — любую подобную мелочь до миллиметра и миллисекунды! Деньги я снимал у воров, грабителей и убийц — обычных бандитов и тех бандитов, что зовут себя бизнесменами и политиками. Но всегда знал меру, чтобы не засветиться и не нарваться. Кое-какую роскошь я пробовал, но большую часть жизни провёл аскетично, особо ни в чём не нуждаясь. Перепробовал всякое, промышлял разным, часто — нехорошим, но невинных никогда не трогал. Скорее, наоборот — я был, как санитар леса, и жёстко уничтожал конченных ублюдков, зарвавшихся тварей, абсолютных нелюдей, до которых не успевали дойти руки даже у Экспериментального отдела. Но делал я это так, чтобы и близко не попасть на траектории анализаторов, хотя несколько раз прямо или косвенно помогал вам в ваших делах. К примеру, расследование детских отравлений — не только твоя, но и моя работа тоже. Ты знаешь, часто я хотел стать циничной тварью, органической машиной с каменным сердцем, надеть эту носорожью кожу, чтобы стать окончательно неуязвимым для этого мира. Но я не мог проходить мимо неправоты и беспредела и всегда пускался на помощь тем невинным, что сами не могли себя защитить. Эдакий антигерой, желающий казаться злодеем и помогающий якобы только исходя из выгоды для себя. Но нет, всё это было альтруистически. Несмотря на всю прожжённость, что я получил в этом грязном теневом мире, я не смог выбить из себя те нормы и принципы, что были заложены в нас в Институте. Что закладывал лично Аркадий Константинович.

— Даже не упоминай его имя при мне! Поверь мне, сейчас я могу не выдержать и попросту застрелю тебя! Он любил тебя, растил, как родного сына, а ты… — прорычал Ярослав. Пистолет в его руках задрожал. Вскоре Коломин немного поостыл. — Всё это звучит очень складно, Вова. Но все эти жертвы, включая ни в чём не повинных людей, например, Градова, — к чему они? Что касается тех, кто участвовал в афере с ЗИЛами — кто дал тебе право становиться для них и следствием, и судом?! Я теперь начинаю понимать, благодаря кому криминальный мир в Москве и области немного проредился. Мне действительно страшно представить, судя по твоему рассказу, для какого огромного количества людей ты послужил незаконным палачом, гильотиной внесудебной расправы!

— Вот давай сейчас только без эпитетов и метафор в духе Гюго! — на этот раз разъярился Красный тряпочник, снова начав выглядеть, как грозный и особо опасный преступник. — Судя по твоим нравоучениям, ты вообще не понимаешь, о чём говоришь!

— Нравоучениям?! — нервно хохотнул Ярослав, поражаясь, казалось бы, беспринципной наглости и дерзкой уверенности в собственной правоте Тряпочника. — Вова, прошу тебя, прекрати ты уже говорить загадками! И взгляни ты, наконец, в зеркало, если давно этого не делал. Чудовище не снаружи, как ты говоришь, бывший мой брат. Чудовище у тебя сидит внутри.

Тряпочник поднял обе руки вверх к плечам, мол, вопросов не имею, и прошёлся к низкому столику, на котором стоял странноватый прибор и на котором лежали газеты. Взял в руки одно из печатных изданий, словно быстро перечитывая повторно первую полосу.

— Видимо, ты по заветам профессора Преображенского не читаешь советских газет за обедом. Правильно делаешь, но всё равно надо держать руку на пульсе. Лови. И опусти уже свою пушку, я пока никуда не собираюсь от тебя сбегать, — с этими словами Вова бросил печатное издание в руку Коломину, который ловко смог поймать его. — Читай и делай это внимательно. Английский, я думаю, ты не позабыл.

Одновременно продолжая держать своего оппонента на прицеле, Ярослав украдкой стал пробегаться глазами по уже слегка пожелтевшей бумаге.

— «Washingtonpost», номер от февраля 1991 года. В странах Северной Америки продолжает бушевать Эпидемия предсказателей. Министерство здравоохранения и социальных служб США всё ещё не способно найти лекарство от напасти, возможно лишь незначительное купирование симптомов до наступления летального исхода. История Агнесс Лам массово повторяется. Здесь ещё одна вырезка внутри. «New York Times», номер от октября 1991 года. Совместная комиссия Федерального бюро расследований и полиции сорока одного штата заявила, что федеральные, региональные и местные власти успешно бьют по распространителям наркотика. Однако, к сожалению, они до сих пор не смогли выйти на поставщика, а тем более — производителя. Главврач Соединённых Штатов заявляет, что наркотик обладает ещё куда более сложным химическим составом, чем это считалось ранее… — прочитал Ярослав.

— Ну? — в ожидании спросил Красный тряпочник. — Догадываться начинаешь, что к чему? Ты неоднократно слышал эти сообщения в СМИ, но не уделял им должного внимания.

— Похоже, я полный профан в своём деле, Вова. Вся инсайдерская подноготная у тебя. Выкладывай, — уже достаточно разочаровавшись в себе, попросил Коломин.

Тряпочник пару раз прошёлся туда-сюда и вскоре встал в торжествующей позе.

— Дорогой мой друг, — с заметным чувством превосходства заявил Вова. — Так называемая «Эпидемия предсказателей» в США и Канаде была вызвана нашим замечательным «Псио».

— Это чушь. «Псио» смертельно опасно… — было начал Ярослав.

— …для неносителя при приёме внутрь. Да-да-да, это правда матка, святая истина и просто аксиома. Вот только не думал ли ты, что если хорошенечко поколдовать над составом, может получиться что-то такое, что не убьёт неанализатора сразу? А будет медленно выжигать и разжижать его мозг, покуда он несёт вскоре сбывающиеся, казалось, бредни, которые до этого пугали окружающих? — с ехидством пытался доказать свою правоту Вова.

— Аркадий Константинович сделал множество заглушек в химическом составе «Псио» так, чтобы его невозможно было использовать неносителем, в том числе в качестве наркотика! У нас целый цикл лекций был, когда тебя не стало… с нами. — Коломин всё ещё отказывался верить.

Тряпочник уверенно помотал головой, как опытный наставник с несмышлёным строптивым учеником.