Пока он смотрит

Фигуристая девушка сидит на своей кровати, и терпеливо ждёт, потягивая бокал вина. Она изменила сцену. Пёстрые тона её кровати исчезли, как и большинство подушек. Она повесила небесно-голубой гобелен на стену за спиной и сидит на клетчатом одеяле. Рядом с ней корзинка.

— Я думала, ты меня продинамил, — шутит она с улыбкой. — Ты пришёл рано на наше свидание прошлым вечером, но у меня есть хорошие новости: я потратила немного денег, которые ты дал мне на чай, и устроила для нас пикник.

Уитни вытаскивает из корзины головку сыра, немного винограда и что-то похожее на домашний хлеб. На ней белый сарафан с бретелькой через шею, усыпанное большими розовыми цветами, он застегнут на все пуговицы спереди и облегает её сочные изгибы. Её губы блестят от розовой помады, а ногти накрашены в тон. Её волосы собраны в высокий хвост, перевязанный лентой цвета жевательной резинки.

Отлично. Мне нравится то, что я вижу. Уитни следовала инструкциям, и сегодня вечером она заработает неплохие деньги.

— Ты выглядишь потрясающе, — замечаю я. — Я хотел бы быть там, чтобы действительно разделить с тобой этот пикник. Ты испекла хлеб?

Она мило улыбается.

— Конечно. Какой уважающий себя пекарь покупает предварительно хлеб? На самом деле я потратилась только на Гауду и виноград. У меня это вино давно стоит на полке. Это был подарок на день рождения в прошлом году.

— Гауда, виноград, домашний хлеб и праздничное вино — это идеальный пикник. Мы не хотели бы быть слишком сытыми для того чем займёмся после пикника, — поддразниваю я.

Уитни краснеет и делает глоток вина. Она очаровательна, и мне это нравится.

— У тебя есть бутылка вина, чтобы открыть и выпить со мной? — спрашивает она.

— Думаю, у меня должна быть одна где-нибудь. Подожди, я сейчас вернусь.

Я быстро встаю и покидаю комнату. На кухне я беру красное калифорнийское вино из винного холодильника и быстро открываю его, прежде чем вернуться к своему свиданию. Она улыбается и играет со своим хвостиком, увидев меня снова.

— Итак, я завязала лентой волосы на случай, если ты захочешь, чтобы я снова её сняла. И у меня есть пуговицы, как ты просил.

Мои глаза блуждают по её красивому лицу и пышным изгибам.

— Я не мог и мечтать о более подходящем наряде для сегодняшнего вечера. Я вознагражу тебя за это. Давай сыграем в игру. За каждую расстёгнутую пуговицу я дам тебе пятьдесят долларов. Начни сейчас.

К моему удивлению, она застенчиво улыбается.

— Может, мне стоит заставить тебя подождать. Ты ещё даже не пробовал мой хлеб.

Я смеюсь и подыгрываю её игре.

— Тогда, отрежь мне кусочек и добавь к нему немного того сыра.

Мгновение она обдумывает это и собирается выполнить мою просьбу, но затем стреляет в меня озорной улыбкой и вместо этого расстёгивает верхнюю пуговицу своего платья. Идеально. Кого волнуют хлеб и сыр, когда есть Уитни? Я посылаю ей пятьдесят долларов.

Расстегнув платье, она наклоняется вперёд, чтобы разрезать хлеб, и я вижу, как колышутся её пышные кремовые груди. Я мельком замечаю дерзкий розовый сосок и тут же напрягаюсь при виде него.

Рычание вырывается из моего горла.

— Я думаю, ты уже делала это раньше. Ты слишком хороша. Ты не можешь быть пекарем в реальной жизни.

Уитни выходит из себя, защищаясь.

— Нет, я действительно кондитер. Я не профессиональная вебкам-девушка.

— Ну, у тебя может быть многообещающая карьера, если пекарня разорится.

Её весёлая улыбка гаснет, и я понимаю, насколько это было бесчувственно. Я уже знаю, как она беспокоится о своих делах, и сразу извиняюсь.

— Прости, Уитни, я не это имел в виду. Я хотел сказать, что ты такая красивая и умная, что преуспеешь во всём, что захочешь.

Я добавляю двести долларов на её счёт. Она смотрит на уведомление, и её длинные ресницы немного опускаются.

— Спасибо, — шепчет она. — Я верю тебе. Думаю, что должна тебе четыре пуговицы, — бормочет она, прежде чем потянуться к низу платья и расстегнуть четыре жемчужно-белых пуговки.

— Мы не обязаны играть в эту игру, Уитни, — говорю я ей, всё ещё чувствуя себя дерьмом из-за того, что ляпнул.

— Нет, всё нормально. Кроме того, что, если я сама получаю удовольствие от игры? — медленно спрашивает она, расстёгивая ещё четыре пуговицы на юбке своего платья. Теперь оно открывает половину длины её кремовых бёдер, пышных и спелых.

Я вношу ещё двести долларов, и все слова, которые я оговорил, забываются. Уитни допивает свой бокал вина и наливает ещё один. Она делает ещё один большой глоток и ставит его на ночной столик. Затем она упаковывает еду обратно в корзину и ставит её на пол рядом с кроватью. Подняв бокал с вином, она опирается на одну руку. Её юбка с разрезом раскинута вокруг неё, в то время, как она сидит на одной поджатой под попу ноге.

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала, Питер. Я твоя, — шепчет она.

Откуда она знает, что я чувствую? Я хочу обладать ею.

— Сколько пуговиц у тебя осталось?

Она считает:

— Десять.

Я посылаю ей семьсот долларов.

— Я думаю, что ты не верно посчитал, Пит, — ласково говорит Уитни.

— Ещё двести долларов — за ленту, но я хочу, чтобы она была последней.

Она допивает второй бокал вина и соблазнительно расстёгивает все пуговицы на юбке. Я вижу вспышку белого кружева, но потом Уитни возвращается к застёжкам на лифе платья. Одежда распахивается, и я понимаю, что ошибался. Я думал, что она без бюстгальтера, и это правда, но она не совсем голая. Вместо этого на ней белый пояс, который подчёркивает её узкую талию и крошечные трусики в тон. Это похоже на то, что одевают под свадебное платье, потому что оно состоит из кремового кружева и изысканных деталей. Мне никогда не приходило в голову, что она может быть замужем. Внезапно, я должен знать.

— Уитни, ты замужем? — выпаливаю я.

Она отскакивает назад на мгновение.

— Что? Нет! Почему ты так думаешь? У меня никогда не было бойфренда, достаточно серьёзного, чтобы даже задуматься о свадьбе.

— Просто… ну, то, что на тебе надето, похоже, предназначено для брачных ночей.

Она задумывается на мгновение.

— Подожди, ты женат?

— Нет, — сразу отвечаю. — Я увернулся от этой пули, слава богу.

Она смотрит на себя и тихо хихикает. Думаю, что это вино. Она выпила два бокала передо мной, и я понятия не имею, сколько она выпила до этого.

— Думаю, ты прав, и технически это одевалось на свадьбу. Я купила его, перед свадьбой своего кузена. У всех нас были обтягивающие платья подружек невесты, и мне нужно было что-нибудь, что не было бы заметно под атласом. Я купила этот пояс в свадебном магазине. Если подумать, продавщица как-то странно на меня посмотрела.

Она закатывается в приступе смеха, и я не могу не присоединиться к ней. Вино определённо ослабило её запреты.

— Мне нужно ещё выпить, — заявляет Уитни и встаёт с кровати, чтобы споткнуться о корзину, которую поставила на пол.

Теперь она хихикает так сильно, что слёзы катятся по её раскрасневшимся щекам. Она определённо перешла в царство пьяного блаженства, но это мило. Мне нравится видеть её счастливой, даже если она счастливо-пьяная. Она на мгновение отходит от камеры, пока я жду.

— Уитни, — зову я её по имени, думая, может, она забыла, что я здесь.

Она появляется снова, раскрасневшаяся и красивая, её изгибы прекрасны. Её груди великолепные молочно-белые с розовыми сосками, и они покачиваются, когда она снова хихикает.

— Пит! Выпей со мной ещё бокал вина! Мы можем побыть наедине вместе.

— У меня кончилось вино, — с сожалением говорю я. — Может, продолжим этот разговор завтра вечером в то же время?

Она смотрит в камеру, и по её раскрасневшимся щекам и расширенным зрачкам я могу сказать, что она определённо выпила слишком много.

— Ты бросаешь меня, Пит? Почему все всегда меня бросают? — она умолкает.

— Уитни, я не бросаю тебя. Ты невероятно красива и сексуальна, и я хотел бы быть рядом, чтобы заняться с тобой любовью, но я думаю, тебе нужно немного поспать.