Страница 18 из 21
И ещё сказано святым апостолом Паул ом: «потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12)
Из трактата «Об убогости человеческого состояния» сочинения Лотарио Сеньи, кардинала-дьякона титулярной церкви Святых Сергия и Бакха:
Ты можешь, конечно, сказать, что и Адам был сотворён из грязи земной, а ты – потомок его человеческого семени. Да, он был сотворён из земли, но девственной; ты же рождён из семени, но нечистого. «Кто родится чистым от нечистого?» «Что такое человек, чтоб быть ему чистым, и чтобы рождённому женщиною быть праведным?» «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя». И не в одном только беззаконии, не в одном только преступлении, но во многих беззакониях и во многих преступлениях: в преступлениях и беззакониях своих, в преступлениях и беззакониях чужих. Суть зачатия двойственна, одно в нём – само осеменение, а другое – его природа. В одних случаях оно совершается во грехе, в других – от необходимости соития. В первом случае родители предаются пороку; во втором – зачинают потомство. Но кто не знает, что соитие, даже у супругов, никогда не свершается без зуда плоти, без жара похоти, без тошнотворной разнузданности? Поэтому и оплодотворяющее семя пачкается, оскверняется и уродуется, отсюда, в конечном итоге, и душа, замаранная соитием, пятнается грехом, уродуется виной, грязнится преступлением; как портится жидкость, пролитая из испорченного сосуда, так и душа марается от самого прикосновения к грязи. Душа обладает тремя природными силами или тремя природными способностями: разумностью – для различения добра и зла, гневом – для отвержения зла, страстностью – для стремления к добру. Эти три силы изначально разрушаются тремя противоположными сквернами: сила разумности – невежеством, не делающим различия между добром и злом; сила гнева-яростью, отвергающей добро; сила страстности – вожделением, домогающимся зла. Первое порождает ошибку, последнее приводит к греху, среднее творит и ошибку, и грех. Ибо ошибка есть неделание того, что должно делать, а грех – делание того, что делать недолжно. Эти три скверны проникают через плоть, развращённую тремя плотскими соблазнами. В плотском соитии усыпляется взгляд разума, отсюда сеется невежество; в нём возбуждается зуд вожделения, отсюда разрастается ярость; в нём наслаждение сочетается со страстью, отсюда возникает похоть. Это – тирания плоти, телесный закон, источник грехов, природа болезни, пища смерти; без этого никто не рождается, без этого никто не умирает. И если даже кто не чувствует за собой подобной вины, всегда есть только то, что есть на самом деле. «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас». О, гнусная неизбежность и несчастная участь: прежде чем мы согрешим, мы уже грехом связаны; и прежде чем мы провинимся, мы уже виновны. «Посему, как одним человеком грех вошёл в мир, и грехом – смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нём все согрешили». Не так ли: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»?
Страница третья
Блаженны плачущие, ибо утешатся
Рома. Наследие Святого Петра – Альт-Эмс.
Арлбёргика – Реата. Наследие Святого Петра
Aprilis-Julius-September, indiction primus, MCXCVIII A.D.
Папа Иннокентий принял делегацию от королевы Константин в своей резиденции, в Латеранском дворце. Делегация не была сильно представительной, но состав её был явно хорошо продуман – как говорится, ничего лишнего, лишь только то, что нужно. Возглавлял посольство архиепископ Неаполисский Ансельмо – высокий, плотный, монументальный, с чёрной, цвета вороньего крыла, шевелюрой и строгим взглядом широко посаженных, тоже чёрных, глаз под густыми, вразлёт, бровями. Был он ещё совсем не стар, но уже достаточно опытен, а потому отличался решительностью в поступках и осторожностью в словах. Престарелый архидиакон Эмёрико из Катаны – сухонький, согбенный, с утонувшими под дряблыми морщинистыми веками маленькими глазками – присутствовал, скорее всего, в качестве неистощимого кладезя жизненной мудрости. Магистр Томас из портовой Каеты – известный знаток церковных законов – изящный, моложавый, с румяными яблочными щёчками на улыбчивом лице – долженствовал, вероятно, отстаивать интересы королевы в клерикальных спорах. Этих троих Иннокентий хорошо знал. А четвёртый член делегации, представленный как судья Никола из Буксйльи, был папе незнаком. Судью, надо полагать, отрядили в посольство в качестве специалиста в области светских законов. Иннокентию он как-то сразу не понравился. Был дон Никола суетлив в движениях, обильно потлив и абсолютно лыс. Ноги имел коротковатые и по-женски пухлые. Непропорциональный телу объёмный зад смотрелся на судье неестественно – как будто засунутая сзади под одежду подушка. Как это часто бывает у лысых людей, отсутствие волос на голове компенсировалось у дона Николы обилием растительности по всему телу: густые нестриженные кусты торчали из-за ворота туники; пухлые запястья, выглядывающие из рукавов, обильно поросли плотной мохнатой шерстью. Держался судья несколько стеснённо, скованно, но, в то же время, чуть нагловато. Так зачастую ведут себя люди, внезапно вознесённые судьбой к богатству или к власти – новая действительность кружит им голову, развязывает руки и язык, но глумливый призрак рабской трусливости и угодливости всё ещё то и дело выглядывает у них из-за плеча.
Для беседы папа пригласил гостей в Леонинский триклиниум: роскошный зал, с изукрашенными великолепными мозаиками многочисленными апсидами – по периметру, и большим фонтаном из красного порфира в форме раковины – в центре. Расположились недалеко от негромко журчащего фонтана, на стоящих полукругом диванах-аккубитах. К разговору были поданы сыр, цукаты и молодое вино.
Как Иннокентий и предполагал, архиепископ Ансельмо не стал ходить вокруг да около. Едва пригубив принесённого вина – ароматного, отдающего вишней, краснокоричневого цинциннато, – он отставил в сторону свой кубок и, витиевато, но недлинно поздравив понтифекса с недавним избранием, сразу перешёл к делу.
Королева Константия, выждав положенный полугодовой траур по безвременно усопшему супругу, храброму Хенрику, намеревается в ближайшее время короновать своего трёхлетнего сына Фридерика. Торжественная церемония должна состояться в воскресенье Пятидесятницы в Балерме, в недавно отстроенном соборе Успения Девы Марии. Её Величество смиренно приглашает Главу Вселенской церкви посетить Сицилию и совершить обряд помазания на царство единственного законного наследника императора Священной Романской империи. В случае, если Великий Понтифекс по каким-либо причинам не сможет принять приглашение, Её Величество с сыном готовы сами прибыть в Рому в любой, назначенный по обоюдному согласию, срок. В качестве благодарности и в надежде на дальнейшее взаимополезное сотрудничество, Её Величество королева Константия передаёт Святейшему Отцу в дар бесценные реликвии: ковчеги с мощами Святой великомученицы Агаты и прото епископа Сиракузского святителя Марцйана. Также Её Величество просит Патриарха Запада принять в качестве скромного пожертвования на нужды Святой Церкви пятьдесят тысяч золотых таренов и двадцать пять тысяч либр серебра. Кроме того, королева обязуется в дальнейшем отчислять Святому Престолу ежегодный взнос в размере трети прибыли, получаемой всеми сицилийскими и апулийскими епископатами. Что же касается досадного инцидента, связанного с отказом признать назначенного королевой митрополита Святой Северйны Иоаннеса, то Её Величество согласна утвердить на данном посту назначенного папой архиепископа Бартоломео и предать это незначительное происшествие взаимному забвению, однако покорно просит Святейшего Отца в дальнейшем согласовывать с ней кандидатуры прелатов, продвигаемых Святым Престолом в епархии Королевства Апулии и Сицилии.