Страница 69 из 82
5-го июня красвоенлет Прохоров из 21-го разведотряда Юго-западного фронта атаковал в районе Остер «Бреге-14», принадлежавший Управлению 5-го дивизиона[32]. Прохоров выпустил по врагу 70 пуль, затем у него отказал пулемет. «Поляк» ушел на свою территорию, о чем красный летчик и доложил по возвращении. Он не знал, что одна из пуль ранила летнаба вражеской машины поручика Дашевского. А пилотировал «Бреге» сам командир дивизона майор Коссовский. На следующий день другой самолет из той же эскадры бомбил советскую переправу у Окунинова. Пулеметным огнем с земли летчик сержант Дабровский был тяжело ранен. Летнаб поручик Рудницкий взял управление на себя и привел машину на аэродром Пост-Волынский, но приземлиться не смог. При заходе на посадку «Бреге» сорвался в штопор и врезался в землю, похоронив экипаж под обломками.
В подготовке и осуществлении буденновского прорыва большую роль сыграла авиация Первой конной. За несколько дней, предшествовавших наступлению, красные летчики совершили 16 полетов на разведку, выяснив расположение фронтовых и резервных дивизий противника. Это позволило нанести удар по наименее защищенному участку, а в дальнейшем – громить врага по частям.
Когда кавалерия ушла в прорыв, перед буденновскими летчиками встала постоянная проблема Гражданской войны – неизбежное отставание аэродромных служб от стремительно продвигавшихся вперед наземных войск. Проблема как всегда усугублялась разрушением мостов и железных дорог отступающим противником. Чтобы в какой-то мере исправить положение, решили выделить из общего состава авиасил так называемый «передовой эшелон», включив в него несколько самых надежных и боеспособных самолетов. «Эшелон» должен был перебазироваться вслед за кавалерией по воздуху, используя в качестве аэродромов любые подходящие площадки. Для перевозки необходимого минимума горючего, боеприпасов и запчастей, «эшелону» придали девять грузовиков и несколько конных повозок.
Активные действия «передового эшелона» продолжались в течение всего июня. Летчики непрерывно доставляли командованию разведданные, позволявшие быть в курсе перемещений противника. Разведки порой сопровождались бомбометанием, но это считалось второстепенной задачей.
Интенсивная боевая работа не могла не отразиться на техническом состоянии матчасти. Базирование самолетов без укрытий, фактически в чистом поле приводило к их быстрому износу. А.В. Сергеев писал, что все оборудование аэродромов порой состояло из нескольких колышков, к которым привязывали аппараты на стоянке. Летчикам же нередко приходилось ночевать на земле, под крыльями своих машин. Часто случались поломки, аварии, но, к счастью, человеческих жертв не было.
По мере развития наступления численность авиации Первой конной неуклонно снижалась. К примеру, 41-й разведотряд в начале июня состоял из трех «Де Хэвиллендов» и «Сопвича», а к концу июля в нем остался единственный боеспособный «Де Хэвилленд». Одна из машин была выведена из строя 18 июня, когда летчик Кузнецов с летнабом Митрофановым везли на ней секретный пакет в штаб 1-й Конной. У Житомира их «Де Хэвиленд» был атакован польским «Бреге», который пилотировал уже знакомый нам майор Коссовский. Митрофанов отстреливался из «Льюиса», но ни ему, ни польскому летчику так и не удалось попасть в цель. «Бреге» гонялся за «Де Хэвиллендом» почти полчаса, пока на нашем самолете не кончилось горючее. Пришлось идти на вынужденную посадку. Чтобы добить противника, летнаб «Бреге» сбросил шесть осколочных бомб. В результате «Де Хэвилленд» получил свыше 20 пробоин, но экипаж остался невредим.
24-й отряд к началу августа располагал одним исправным истребителем «Эсифайф», а в 36-м РАО вообще все машины находились в ремонте. На пополнение рассчитывать не приходилось, так как заводы, парализованные нехваткой сырья и электричества, не могли дать фронту необходимого числа самолетов.
В результате уже в июле интенсивность боевой работы красных летчиков резко упала, а к августу положение еще более ухудшилось. Однако руководство наземных войск не обращало на это внимания. Юго-западный фронт неудержимо рвался вперед, враг в беспорядке отступал, и многим казалось, что поляков можно будет добить и без авиации. А разведку, в крайнем случае, обеспечат конные разъезды.
Но чем дальше на запад продвигались красные конники, тем упорнее становилось сопротивление противника. Фронт вошел в полосу старых, оставшихся еще с Первой мировой войны укреплений, которые поляки успели занять и подготовить к обороне. Среди блиндажей, окопов и колючей проволоки кавалерия почувствовала себя неуютно. Вдобавок над полем боя все чаще стала появляться как будто уже разгромленная польская авиация.
Польские авиасилы действительно понесли тяжелый материальный урон, но им в основном удалось сохранить главное – кадры. А техникой их бесперебойно снабжали западные союзники. Летом 1920-го правительства Англии и Франции были всерьез обеспокоены возможным крушением польского «санитарного барьера» и вторжением «большевистских орд» в Западную Европу. Поэтому в Польшу сплошным потоком хлынуло самое современное оружие, боеприпасы и снаряжение. Только в мае – июле прибыли 24 новых «Де Хэвилленда», 10 английских истребителей «Сопвич-Дольфин» и 30 итальянских «Баллил». Кроме того, производились нелегальные закупки самолетов в Германии и Австрии. Благодаря этому поляки сумели быстро восстановить боеспособность фронтовых эскадр. Уже с середины июля штурмовые атаки польских самолетов стали причинять серьезное беспокойство армии Буденного.
Но красные кавалеристы уже научились противостоять этой угрозе. Весьма эффективным средством защиты от воздушных атак оказались зенитные пулеметы на тачанках. 28 июня из такой установки был сбит самолет сержанта Сольского и поручика Лепшего. Сольский попал в плен, однако вскоре ему удалось бежать. 15 июля буденновцы подбили два самолета из 21-й штурмовой эскадры польских ВВС. Один экипаж в составе польского пилота Скаржинского и американского летнаба Келли совершил вынужденную посадку на советской территории. Оба летчика погибли в перестрелке с красноармейцами. Подпоручик Якубовский на поврежденной машине сумел перелететь через линию фронта, но уже 27 июля его аэроплан вновь попал под меткий огонь с земли. В этот раз дотянуть до фронта не удалось. Якубовский приземлился в расположении советских войск, пытался бежать, но был застрелен.
В борьбе с польской авиацией буденновцы придумали интересную тактику «противосамолетных засад». Заключалась она в следующем: вдоль опушки леса медленно ехал небольшой обоз или группа кавалеристов, игравших роль приманки. Когда вражеский летчик, заметив добычу, снижался для открытия огня, по нему из-за деревьев начинали бить замаскированные зенитные пулеметы. 28 июля при помощи этой маленькой хитрости буденновцы подбили сразу четыре польских самолета! Такого успеха красные добились единственный раз за всю войну, а их противникам подобное не удавалось ни разу.
Первыми жертвами стали американец Мэрион Купер и поляк Цесарский из 7-й истребительной эскадры. Оба пилота вместе с машинами попали в плен[33]. Затем на такую же засаду «напоролась» вторая пара: капитан Кроуфорд и сам командир эскадры майор Фаунт ле Рой. Этим повезло больше. Фаунт ле Рой кое-как довел изрешеченного пулями «Баллилу» до польских окопов. А Кроуфорд, вынужденный сесть на советской территории, самостоятельно исправил повреждения и вылетел к своим. После этого случая поляки стали гораздо уважительнее относиться к «беззащитным» обозам и группам всадников. Особенно если те двигались по кромке леса или деревенской улице.
Между тем, несмотря на все усилия поляков, в конце июля фронт на Украине вновь был прорван, и буденновцы ринулись на Львов. Казалось, их уже ничто не могло остановить.
А на литовско-белорусском участке почти весь июнь продолжалось затишье (перед бурей). Интенсивность боевой работы авиации снизилась. За месяц эскадрилья Ширинкина совершила 91 боевой вылет. Воздушные бои фактически прекратились. Отмечено лишь несколько взаимных атак на привязные аэростаты, в одной из которых поляки сбили очередной, уже третий по счету, баллон. Как это произошло и кто именно добился успеха, выяснить не удалось.
32
В состав дивизиона входили 3-я и 16-я эскадры.
33
Зная, как большевики относятся к выходцам из буржуазии, Мэрион Купер, сын богатого землевладельца, назвался при аресте «рабочим Фрэнком Мошером» и заявил, что он был обманом завербован в польскую армию. В качестве доказательства Купер предъявил свои грязные, обожженные в аварии на Западном фронте руки. Как ни странно, ему поверили не только бойцы Первой конной, но даже корреспондент фронтовой газеты Исаак Бабель, в будущем знаменитый советский писатель, автор романа «Конармия». Бабель участвовал в допросе пленного в качестве переводчика.
«Фрэнка Мошера» этапировали в Бутырскую тюрьму, а в марте 1921 года, после подписания мирного договора между Россией и Польшей, он был освобожден и вернулся в Америку.