Страница 27 из 82
Разгром был полный. На брошенных красными укрепленных позициях осталось свыше сотни трупов, более 500 человек сдалось в плен. Даже штаб 6-й армии с трудом избежал этой участи, едва успев скрыться в лесу. Снова, как и год назад, возникла ситуация, когда перед белогвардейским фронтом на многие десятки километров оказалась пустота. Можно было беспрепятственно развивать наступление, но англичане, посчитав свою задачу выполненной, начали отход. Малочисленные белые части продвинулись вдоль берегов Двины к югу, вновь заняв деревню Сельцо, оставленную ими еще в ноябре 1918-го, и село Пучуга с бывшим аэродромом красных.
После этого в боях вновь наступило затишье. Бело-английская авиация снова переключилась на действия по кораблям Двинской флотилии. 21 июля в одном из таких налетов был сбит зенитным огнем истребитель британского пилота Найта.
Наиболее драматичной для англичан датой стало 10 августа. Ранним утром этого дня на бомбардировку советских судов вылетели одновременно девять «Де Хэвиллендов»: семь DH.9 и два DH.9a. Сразу после их отлета аэродром накрыл густой туман. Чтобы обозначить полосу пришлось зажечь костры. Через несколько часов вернулись только пять экипажей. Они рассказали, что в воздухе летчики сразу потеряли друг друга, и о судьбе остальных никто не знает. А у самолетов уже должно было кончиться горючее. Затем на аэродром стали поступать известия, что один «Де Хэвилленд» сел на вынужденную под Холмогорами, другой – в Пинеге, третий – на песчаном берегу Двины. Лишь о судьбе четвертого самолета долгое время ничего не было известно. Только через год вернувшийся из советского плена летнаб этой машины Бэгг рассказал, что она, заблудившись, села на территории красных. Пилот Д'Арси-Леви, увидев свою ошибку, пытался завести мотор, но подбежавшие красноармейцы закололи его штыками. Бэгга вытащили из кабины и отвели в штаб, а затем – отправили в Москву.
В конце июля капитан Модрах получил от полковника Борейко, занимавшего пост начальника Управления Воздушного флота Сибирской армии, предложение возглавить Полевое управление авиации этой армии. Модрах ответил согласием. 1 августа он вместе с капитаном Белоусовичем уехал с фронта в Архангельск, чтобы оттуда, с экспедицией известного полярника Вилькицкого по Северному Ледовитому океану добраться до устья Енисея. Полковник Козаков решил проводить своих боевых товарищей и одновременно опробовать только что отремонтированный «Снайп».
Разбежавшись по полосе, самолет Козакова круто пошел вверх, на мгновение завис почти вертикально, затем вдруг опрокинулся и с работающим на полном газу мотором отвесно врезался в землю. Через несколько минут пилот скончался на месте аварии.
О причине гибели лучшего летчика царской России до сих пор идут споры. Есть версия, что при крутом наборе высоты у «Снайпа» внезапно «сдал» двигатель. Но это опровергают многочисленные свидетели, которые не услышали остановки или падения оборотов мотора. К тому же столь опытный летчик не должен был сразу после отрыва так резко задирать нос своей машины. Это считается грубой и опасной ошибкой, непростительной даже для начинающих пилотов.
По другой гипотезе Козаков, не до конца оправившийся от ранения и истощенный непрерывной боевой работой, просто потерял сознание в воздухе. Наконец, нельзя исключить вероятность того, что полковник, предвидя неизбежность гибели белой армии, в состоянии аффекта решил свести счеты с жизнью.
Смерть Козакова тяжело подействовала на летчиков Славяно-Британского авиакорпуса. Тем не менее, интенсивная боевая деятельность продолжалась до 18 августа, когда настал период затяжных дождей и туманов. Вместо погибшего Козакова командиром 1-го дивизиона назначили полковника Шебалина.
Действия белой авиации в этот период весьма красноречиво описаны в оперативных сводках штаба Северодвинской флотилии красных:
«10 августа в 11-13 часов, несмотря на сильный дождь и ветер, неприятельские самолеты, держась на незначительной высоте, делали беспрерывные налеты на суда и батареи нашей флотилии, сбросив большое количество бомб».
«За день 13-го и ночь 14-го августа самолеты противника делали непрерывные налеты на нашу флотилию, забрасывая ее громадным количеством оскольчатых и зажигательных бомб».
Командующий Морскими силами Республики Е.А. Беренс в рапорте от 19 августа 1919 г. на имя главнокомандующего Вооруженными силами РСФСР С.А. Каменева писал, что белогвардейская авиация на Архангельском фронте обладает безраздельным господством в воздухе, благодаря чему «решает исход боев нашей флотилии с флотилией противника, наносит серьезный ущерб и выводит из строя людей». В этой связи Каменев просил выделить для фронта не менее четырех истребителей «Спад» и двух разведчиков «Сопвич» (в тексте – «Соперн»).
Интересно, что в день отправки рапорта, 19 августа, произошел очередной групповой перелет красных летчиков на сторону противника. Морлеты Знаменский (Начальник Северного воздушного дивизиона) и Матвей на гидроплане М-20, а также морлет Яковицкий (Начальник 1-го морского истротряда) и механик Лаптев на «Ньюпоре-10» вылетели утром на разведку и не вернулись. В Российском Государственном военном архиве сохранилось «Дело о перелете к белым Знаменского, Яковицкого, Лаптева и Матвея», подписанное председателем Северодвинского реввоентрибунала Розовским. В нем содержится не только постановление о немедленном расстреле «злостных перебежчиков» в случае их задержания, но и требование о заключении в концлагерь всех членов их семей (приводятся адреса).
28 августа 2-й разведотряд чуть не лишился одного из своих «Фарманов». Увлекшись бомбометанием, летчик Макаров с наблюдателем Коротневым не заметили, как сзади их атаковал вражеский истребитель. Поспешно сбросив остававшиеся бомбы, «Фарман» стал резко снижаться и с трудом оторвался от противника. Сопровождавший его на «Ньюпоре» летчик Пентко не успел прийти на помощь своему подопечному.
5-го сентября над станцией Емца «Ньюпор-17» Пентко был атакован «Снайпом» (в отчете пилота назван «Виккерсом»). Противник дал очередь трассирующих пуль, пробив в нескольких местах фюзеляж и прострелив каску летчика. Можно сказать, что бывший штабс-капитан чудом остался жив.
В начале осени дивизионы Славяно-Британского авиакорпуса покинули фронтовые аэродромы. Англичане готовились к эвакуации. Русским пилотам было предложено либо оставаться и продолжать защищать Архангельский край, либо переправляться на юг России, в армию генерала Деникина, чье положение тогда казалось довольно прочным. Большинство выбрало второй вариант и 4 сентября пароход с русскими летчиками отчалил от архангельской пристани. Ровно через месяц он бросил якорь в Новороссийске.
Рассказ о воздушной войне на севере России будет неполным без упоминания о действиях английской гидроавиации в этом регионе. В мае 1919-го в результате локальной наступательной операции карельская группировка английских войск захватила северное побережье Онежского озера с поселками Повенец и Медвежья гора (ныне – Медвежьегорск). В Медвежьей горе англичане оборудовали гидроавиабазу, куда 6 июня прибыло так называемое «Передовое крыло» (Forward wing) британской военно-морской авиации в составе четырех относительно новых гидропланов «Фэйри» IIIС с экипажами и наземным персоналом. В тот же день лейтенант Янг с наблюдателем Росс-Смитом совершили первый боевой вылет на фоторазведку красных позиций в районе реки Суна.
Вскоре «Передовое крыло» пополнилось несколькими громоздкими трехстоечными гидропланами устаревшей конструкции «Шорт-184» с почти двадцатиметровым размахом крыльев.
Задачами морских пилотов на этом второстепенном участке фронта было воздушное прикрытие англо-белогвардейской Онежской флотилии, противодействие флотилии красных и, как и везде, ведение разведки. Впоследствии к этому добавились бомбардировки Петрозаводского порта, мостов и иных объектов. Многократно англичане бомбили, в частности, деревянный железнодорожный мост через реку Шуя, но даже после прямых попаданий он всякий раз восстанавливался за пару дней. По архивным данным, «Шорты» сбрасывали на позиции Красной Армии, помимо фугасных, еще и химические (ипритные) бомбы. Большой запас таких бомб, поступивших в Россию из Великобритании накануне революции, англичане обнаружили в Архангельске. Несколько десятков красноармейцев было отравлено, но в целом применение химического оружия не принесло интервентам решающего успеха.