Страница 47 из 101
Хота осторожно приоткрыл глаза. В последние полчаса он усердно делал вид, что спит. На самом деле он проснулся сразу же, как София вошла в комнату, но не подал виду. Когда он услышал ее ровное дыхание, он позволил себе пошевелиться.
Ему было очень забавно все это время наблюдать за этой странной девчонкой. Она очень юной и вела себя ужасно странно, но при этом была достаточно отважной, чтобы спасти его от смерти в тот злополучный день… Воспоминание о том моменте заставило его поморщиться от скорби. Он очень беспокоился о Четане и терял надежду на то, что увидит его живым.
София во сне зашевелилась и что-то невнятно пробормотала. Мысли Хоты снова переключились на нее. Все эти дни он внимательно изучал ее поведение, пытаясь понять, что же она за существо. И как в первые дни их знакомства она была чрезмерно развязной и откровенной, так во все последующие встречи казалась невероятно скованной и отстраненной. Что заставило ее так измениться? Он вспомнил ее испуг на лице, когда он позволил себе поцеловать ее. Она что, не ожидала подобного? Когда девушка просто вешается тебе на шею, то ответная реакция вполне естественна! Складывалось впечатление, что в ее глазах его поцелуй был чем-то из ряда вон выходящим. Кем она тогда его считала? Истуканом? Животным? Это только лошадей можно обнимать, не беспокоясь, что они ответят тебе тем же. Хота ухмыльнулся. Вот, глупая девчонка! Теперь явно стыдится себя и своих безумных поступков.
Хота осторожно напряг руки и присел на кровати. София немного сопела во сне, и кончики ее пальцев подрагивали.
Юноша вспомнил те слова, которые она прошептала перед тем, как уснуть. Он хорошо услышал их и хорошо запомнил, потому что эти слова она адресовала ему:
«Ты счастливчик, и я желаю тебе всего хорошего. Прости, что вела себя неприлично. Я просто не совсем понимала, кто ты… У меня нет будущего! Все вокруг презирают меня. Даже ты презираешь меня…»
Она не совсем понимала, кто он… Что же это значит? Но говорит «прости». Видимо, действительно стыдно. Хоте стало даже приятно. Его мнение для нее что-то значит? Она боится, что он теперь презирает ее? Но она же бледнолицая, а он просто индеец! Откуда такое уважение от спесивых завоевателей?
Хота действительно был заинтригован. Впервые в жизни он нашел белого человека, который вызывал у него стойкие положительные чувства.
Вдруг София пошевелилась, вздрогнула и довольно резко подняла голову. Щурясь, она сонными глазами посмотрела вокруг, но, увидев, что Хота сидит на кровати и смотрит на нее, подскочила, как ужаленная.
«Мое лицо!» — первое, о чем подумала она и, отвернувшись, начала растирать сонные глаза.
«Мои волосы!» — это была вторая паническая мысль, заставившая ее неуклюже разгладить выбившиеся из прически локоны.
Хота внимательно наблюдал за ней, и, видя ее переживания о внешнем виде, понял, что она боится плохо выглядеть перед ним. Ему это показалось таким забавным, что он откровенно рассмеялся, чем привел ее в ступор и недоумение. Она резко обернулась к нему. Он сидел на кровати, и его длинные черные волосы свободно спадали ему на спину и грудь. И хотя комната освещалась лишь пламенем одной свечи, этого света было достаточно, чтобы отразить задорный огонек его зеленых ярких глаз. Софии он показался таким красивым, что у нее отнялась речь. Почувствовав, что у нее дрожат колени, она резко отвернулась, взяла со стола чашку с лекарством и протянула ему, пряча свои глаза. Хота выпил лекарство, а София собралась спасаться бегством из комнаты. Она сделала это так быстро, что Хота не успел ее остановить. Стремительно закрыв за собой дверь, она тут же обессиленно прислонилась к стене и схватилась за горло, чувствуя, как безумно колотится ее сердце.
«Он рассмеялся! Почему? Это хороший знак или плохой? Он смеялся, потому что она глупая и ничтожная или потому что он, наоборот, начал проявлять свое расположение?». У Софии не было ответа на этот вопрос. Но что было действительно не очень хорошим явлением, так это ее собственная реакция. Почему у нее задрожало тело? Почему она так эмоциональна рядом с ним? Это всё тот же стыд за свое прошлое поведение? Нет, на стыд не похоже. Но что тогда? Восхищение? Да, что-то такое… Но при чем здесь восхищение и дрожь в теле?.. А может она… влюбилась?
Эта мысль повергла Софию в шок. Она начала вспоминать множество моментов, связанных с индейцем, свои чувства при этом, и поняла: она действительно что-то испытывает к нему! Она… влюблена!
О нет! Только не это!!! Не в него! Он же краснокожий-полукровка!
Но при этом такой… удивительный! Его лицо, волосы, его взгляд, такой искренний и чистый — всё в нём прекрасно! Он — великолепное дитя природы! Лучше него нет на свете никого…
София была поражена. Влюбиться в индейца — это было самое ужасное, что можно было представить в своей жизни. И не потому, что это отвратительно, а потому, что абсолютно безнадежно!!!
Понурив голову, она поплелась в другую комнату, чувствуя, что ее жизнь стала еще сложнее. Этот вечер не сулил ничего, кроме еще одной большой порции печали и скорбей…
* * *
София стремглав мчалась по улице, с трудом таща в руках большую тяжелую сумку. Все было так серьезно и так опасно, что у нее открылось второе дыхание, придавшие вдвое больше сил.
Несколько часов назад доктор Фрост передал ей письмо с плохими новостями. Он написал, что мистер Джон Бернс, дотошный и принципиальный человек, каким-то образом прознал, что второй индеец до сих пор в городе и что кто-то его покрывает. Другой бы на месте мистера Бернса махнул бы на этот факт рукой в связи с полной ненадобностью краснокожего в своем прежнем деле, но Джон не был бы Джоном Бернсом, если бы оставил всё, как есть. Он тут же отправил своих людей прочесать городок вдоль и поперёк, и существовала огромная вероятность того, что очень быстро Хоту обнаружат. Это была бы полная катастрофа! Доктор Фрост, да и София вместе с ним могли серьезно пострадать, не говоря уже о самом Хоте.
Именно поэтому в смышлёной голове девушки тут же родился дерзкий план: настолько дерзкий, что, узнай о нем доктор Фрост, дал бы ей хороший нагоняй. Но София решила не посвящать его в подробности своего плана. Вместо этого она написала письмо Марианне, где сообщила, что на пару дней отправляется к тете Джоанне и что с нею все будет отлично. Потом она поспешила в западное крыло поместья, где хранили одежду и другой инвентарь, и подобрала два мужских костюма.
Да, один костюм особенно трудно было найти, потому что подбирала она его… под себя! Безумная девчонка с не менее безумными идеями! А второй костюм предназначался Хоте. Она собралась вывезти его из города под видом обычного рабочего парня!
Сложив все в сумку, она выскользнула через черный ход и отправилась в нужном направлении.
Придя в дом, где находился Хота, она не стала сильно поддаваться смущению, потому что времени на это не было. Солдаты Джона Бернса могли в любую минуту ворваться сюда, поэтому им надо было очень спешить. Она решительно вошла в комнату и сказала:
— Нам срочно нужно уходить! Тебя ищут и могут скоро обнаружить. Я принесла одежду, поэтому тебе нужно как можно скорее надеть ее!
И тут же выложила из сумки костюм. Хота немного недоуменно смотрел на нее, пытаясь переварить услышанное. София выглядела по-настоящему взволнованной, поэтому юноша понял, что все очень серьезно. Он хмуро осмотрел костюм, и ему стало неприятно. Он совершенно не желал надевать одежду бледнолицых, но, похоже, у него не было выбора.
Разложив вещи перед Хотой, София удалилась, позволив ему одеться в одиночестве. Когда она вернулась через десять минут, он, на удивление, правильно и с легкостью одел рубашку, куртку и грубые штаны. Но его волосы с потрохами выдавали его происхождение! София нахмурилась. Что же делать с волосами?
— Нам придется обрезать волосы, — осторожно проговорила она, но Хота резко воскликнул:
— Ни за что! Волосы воина апачей — священны!
София вздрогнула от стали в его голосе и сильно смутилась. Но вариться в этом было некогда, поэтому она начала лихорадочно думать о том, как же выйти из положения. Ничего не оставалось, как заплести волосы и попытаться спрятать их под широкополой шляпой.