33

— У меня есть ещё кое-что. — Добавила она, хитро щурясь под взглядом симпатичного следователя. — Если интересует…

Получив «добро», она потянулась за темно-жёлтым конвертом с надписью: «Школы № 306, № 216, № 192»

— Валентине тридцать лет, — начала Елена, очень медленно вынимая содержание конверта, — и она боялась повторения выкидышей, ну… как у её матери.

— У её матери?

— Ага. У Феодоры Ивановны. Сестрица Толика родилась, когда мамаше стукнуло тридцать пять, а Толик — когда бабульке перевалило за сорок…

В белых ручках студентки раскрылся веер старых фотографий. «Бабулька» в старомодном одеянии и массивных очках сидит на лавочке… в вестибюле школы. Вот Толик, ребёнок, сидит рядом… отвернувшись. Ещё несколько подобных видов. Школы разные, Толик разного возраста, с разными стрижками, в пальто и без. Только облик Феодоры Ивановны не меняется. До неузнаваемости сморщенное лицо, худоба, желтизна, жёсткие губы, одни и те же очки, каракуль и платок. Зимой и летом одним цветом. Антон всё понял. Понял от того, что к нему в голову пришла самая отвратительная из мыслей, какая могла прийти человеку при виде столь обезьяноподобного создания рядом со цветущим здоровьем и внешностью подростком. Он даже тряхнул головой отгоняя рой гадких предположений и язвительных замечаний относительно того, как мог у столь уродливой особи родится вполне племенной жеребец…

— Ясно. — Произнёс Антон. — Саша собиралась прихлопнуть Толика надгробной плитой.

— Чем? — Елена вытянула шейку и хлопнула глазами. — Так вы… вы думайте, что это Толик отравил её за эти все, ну… бумаги?!

Тот пожал плечами. Нечто неестественно хищное появилось в этой очаровательной молодой филёрше. Следующий вопрос вырвался из него совершенно естественно.

— А насколько хорошо вы знакомы с самим Анатолием?

— Сегодня увидела его впервые.

— Тогда спасибо за помощь… — Сказал Антон и, вопреки ожиданиям студентки, повернулся к двери. Она обиделась. Опер заметил её старания лишь кратким «спасибо»?!

— Так вы арестуете ЕГО? — Не унывала она по пути в залу. Тот упрямо молчал. Во-первых, он не любил разделять радость по поводу подобных «открытий», во-вторых, ему порядком надоело «нуканье» Елены. Он сунул сигарету обратно в пачку Данхилла и вяло улыбнулся.

— Посмотрим…

Финишная пара.

«Номер 29. Андрей Сухов. Шестнадцать лет. Деревня Клинки Псковской области. Сутулый, но высокого роста деревенский парень. Клеится к номеру 28…»

— Как сюда попал? — Начал допрос Антон.

— Я к поступлению в лэти на фекти готовлюсь… В Питере с января у приятеля живу.

— Как сюда в дом попал, спрашиваю.

— Меня тётя Таня заехать попросила. — Виновато пролепетал он. — Она здеся кое-что забыла и дала мне сто баксов, чтобы забрать.

— Верно. — Подтвердил Захаров. — Молодой человек за её смартфоном заехал прямо после прибытия свадебного кортежа. А как узнали о несчастии с Сашей и Данилой, так он с нами тут и застрял…

— Та-ак, а куда тётя Таня телефончик просила подвезти?

— В Пулково… к четырём.

— Вчера?

— Не-е, в пятницу.

Андрей смутился. Антон с укоризной покачал головой. Ясно, что мальчишка вовсе не намеривался бегать по городу с уже полученными деньгами, но к чужому мобильнику душа у него лежала.

— «Рановато» вы что-то в дом приехали. — Насмешливо заметил Антон, записывая место проживания, регистрации и контактные данные мальчишки. Мать — одиночка, развелась год назад. Андрей живёт с матерью и, ясное дело, подрабатывает. — От сотни баксов трудно было избавится?

В ответ Андрей передёрнул лицом и надулся.

— От куда «тётю Таню» знаем? — Невозмутимо продолжал следователь.

— Мы в одной школе с Сашей учились.

— Ах, вот оно что! Твой класс был её подшефным?

— Ага. Она мне по учёбе помогала. По алгебре…

— Ладно, разберёмся. — Мрачно протянул следователь и набрал телефон матери Андрея, Ольги Семёновны.

Молчание. Андрей приподнял руку правой руки и болезненно поморщился.

— У вас есть что-нить обезболивающее? Я тут плечо потянул…

У Захарова в машине оказался запас ибупрофена и получив «добро» от следователя, Лаврентий Иванович рванул во двор.

— Что-то не отвечает твоя родительница. — Проворчал Антон после недолгого ожидания.

— Она на даче с очередным ухажёром, простите, уединилась.

— Где дача?

— На семьдесят втором километре. — Андрей хлюпнул носом. — Дяденька, можно мне домой? Мне учиться надо. До станции и сам пешком дойду.

— Щас. — Антон ещё раз набрал номер Ольги Семёновной. Последовал ответ. В трубке шум. Кто-то пилил дрова. Антон представился. — Я по поводу вашего сына…

— Что он натворил?! — взвизгнул хриплый голос.

— Ничего. Хочу узнать отпускали ли вы его…

— Нет! — Перебила Ольга Семёновна, преодолевая визг пилы. — Я ему сейчас… Ой, шас позвоню ему… Ах, ты витязь дубовый… у́чится он так!

Антон извинился и опустил трубку.

— Вот что, Андрей. Отдай телефон тёти Тани мне и иди в травмпункт, плечо проверь. И смотри! Я туда тоже позвоню!

Получив мобильник Татьяны, Антон, по следовательской привычке, заглянул в календарь отсутствующей особы. Поездка во Францию действительно назначена на семь дней. С вечера прошлой пятницы по следующую. День рождения Дениса Давыдова тоже указывался на тот же день, но пораньше, в два по полудни, до отъезда. Указан адрес ресторана и комментарий: «Зайду на полчасика». В тот же день, утром, парикмахерская. Адрес, телефон, имя цирюльника и заметка: «напомнить Ларику фиксатор не применять» … Что-то казалось странным в этом расписании, но мысли Антона опять пресеклись мягким баском вернувшегося хозяина дома.

— Я Татьяне о смерти дочери уже рассказал. — Приглушённо начал Захаров. — Ночью ещё позвонил, подготовил… эх, разве подготовишь к такому? Как она испереживалась!..

Антон покачал головой. Горе родителей о смерти ребёнка… Как-то в детстве он серьёзно отравился. Бог знает, чем, но плохо начал чувствовать себя настолько, что не мог двигаться. Родители сидели на кухне, за дверями. Пили, курили, ругались… всё как обычно. Антон жаловался на боль в животе ещё днём, но отец рассматривал заявление мальчишки как уловку в нежелании делать уроки. Нашла его соседка, Прокофьевна. Зашла узнать не мог ли Антон помочь её племяшке с литературой?.. Через неделю, когда Антон вернулся из больницы, нашёл родителей за тем же столом — пили, курили, ругались…

— Следующий!

«Номер 30. Александр Данилович Фомин. В доме с обеда, но весь день играл в «Весёлую ферму» на своём смартфоне и очнулся лишь тогда, когда залу взорвал вопль Насти о смерти молодожёнов. Двадцать шесть лет. Mercedes, Fabio Paoloni, Chronoswiss…»

— Студент? — с сомнением спросил Антон.

— Хм… Работаю. — Кротко ответил Алекс и многозначительно замолк. Антон приподнял брови. Он требовал уточнения. Тот хмыкнул. — Медсестра я….

— Ой, сестричка! — Как и ожидалось, выскочил Толик. — Витёк тут на чесотку в толстой кишке жаловался! Не могли бы вы её прощупать… дорогая!

С этими словами он бог весть от куда выдернул хирургическую перчатку и демонстративно ухватил её за «средний палец». Перед глазами изумлённых зрителей весело задёргался «digitus infamis».

— К вашему сведению, — учтиво отозвался Алекс, — эту манипуляцию проделывают указательным пальцем, а не средним… Вам же я бы посоветовал пить побольше пресной воды, может тогда головной кровоток отпустит.

Такой поворот несколько обескуражил Толика. Шутник замер с раскрытым ртом, пытаясь найти верную «язву» в адрес говорящего. В наступившем звуковом вакууме тихий голосок Елены мини-юбки показался громовым.

— Калоизлияние в мозг — это клиника. Она не лечится никакими видами пальпации и освежающих возлияний.

В ответ, Толик гнусно, даже угрожающе, оскалился на неё.

— Ну вы… товарис… чь Обухова, повернули… удивили-с, так сказать… прямо как обухом по голове-с!

Антон поспешил унять вновь надвигающуюся бурю. Он выступил в центр залы и театрально воздел руки.