Страница 56 из 60
— Вот уж нет, — говорю я, когда мне удается совладать с голосом. — Не дождетесь.
Связь прерывается, на этот раз почти на минуту. Когда канал снова оживает, я слышу в голосе Маршалла еле сдерживаемую ярость.
— Вы который из двух?
— Седьмой, — говорю я. — Микки-семь.
— А где Восьмой?
— Мертв.
— Он активировал свою бомбу?
— Нет, — говорю я. — Не успел.
Связь снова прерывается. Я бросаю взгляд на ближайшую из двух вышек. По центру разгорается тускло-красное свечение. Раньше я никогда такого не видел.
Думаю, просто мне раньше не доводилось заглядывать в дуло готового к работе огнемета.
Что произойдет, если по мне откроют огонь? В случае с ручным огнеметом, уверен, мне хватило бы времени дернуть за шнурок перед смертью, даже если бы в меня стреляли в упор. Но с этой громадиной?
Неважно. Даже если я погибну мгновенно, у меня может случиться судорога. Командор не станет так рисковать.
Или станет?
Я обдумываю этот вопрос, когда открывается окно чата.
<КрасныйЯстреб>: Микки, какого черта ты вытворяешь?
Ну что ж. По крайней мере, он сейчас не в кабине флиттера и не готовится сбросить на меня бомбу.
<Микки-8>: Привет, Берто. Не ожидал меня увидеть?
<КрасныйЯстреб>: Микки, я серьезно. Ты спятил? Чего ты хочешь добиться?
<Микки-8>: Пришли ко мне Маршалла. Нам нужно поговорить.
<КрасныйЯстреб>: …
<Микки-8>: Берто, я не шучу. Пусть командор идет сюда.
<КрасныйЯстреб>: Брось, Микки. Ты же знаешь, что этого не будет.
<Микки-8>: Спорим, что будет, Берто.
<КрасныйЯстреб>: Снимай рюкзак, Мик. Его содержимое… грозит военным преступлением. Ты сам сказал. Если дернешь за шнур, разом убьешь всех людей, оставшихся на этой планете. А ты этого не хочешь.
<Микки-8>: Да, припоминаю, что поначалу так и думал. Я не хочу убивать тебя… хотя нет, как раз тебя я хочу убить. Но я не хочу убивать Нэшу, Кошку и даже этого засранца Тонио из службы безопасности. Я не хочу никого убивать — никого, кроме тебя, и то не точно. Я хочу переговорить с Маршаллом с глазу на глаз. Пусть выходит.
Окно резко закрывается, и мне только и остается, что опять созерцать жерла огнеметов на вышках.
Меня заставляют проторчать на морозе почти целый час, глядя на тусклое красное свечение, в то время как холод сквозь все слои защитного костюма добирается сначала до поверхности кожи, потом до мышц и наконец до костей. Вот вам непреложная истина: если достаточно долго стоять на одном месте без движения при минусовой температуре, то в конечном итоге все равно промерзнешь до костей, и неважно, сколько слоев высокотехнологичной термосберегающей одежды на вас надето. Примерно через сорок минут я ловлю себя на мысли: пусть бы они уже плюнули и открыли по мне огонь — тогда я хотя бы умру в тепле.
Но они этого не делают. Вместо этого, когда я почти решаюсь выдернуть шнур и покончить со всем разом, в находящемся на расстоянии двухсот метров от меня куполе открывается запасной шлюз, и оттуда появляется Маршалл.
Во всяком случае, я так думаю. Сложновато узнать его из-за ребризера, шлема и нескольких слоев зимней одежды. Однако рост подходящий, а следом из шлюза выходят два охранника в полной боевой экипировке, так что к тому времени, когда вся процессия выбирается наружу, я уже не сомневаюсь, что передо мной командор. Я открываю канал голосовой связи.
— Да ладно! Скажите на милость, Маршалл, для чего вам охрана? Вы уже наставили на меня две пушки. Сколько еще огневой мощи вам понадобится, чтобы справиться со мной одним?
— Меня сопровождают офицеры службы безопасности, — отвечает он дрожащим от ярости голосом, — поскольку я подозреваю, что вы могли устроить засаду.
Я едва удерживаюсь от смеха.
— Засаду? Из кого?
— Мы находимся в состоянии войны, — сообщает Маршалл. — И по непонятным мне причинам вы, похоже, переметнулись на сторону врага.
Мне нечего на это сказать, поэтому я молча жду, дрожа от холода, пока командор проберется ко мне через снежную целину. Он останавливается в десяти метрах от края периметра. Охранники замирают на полшага позади.
— Ладно, Барнс, вот он я, — говорит Маршалл. — Делайте то, ради чего явились.
Интересно, чего он от меня ждет? Что я сделаю условный взмах рукой, вызывая из-под снега армию ползунов, которые набросятся на него и растерзают в клочья? На секунду я вправду подумываю крикнуть, якобы подавая сигнал, просто чтобы посмотреть, как Маршалл себя поведет, но охранники держат наготове лучевые ускорители и, вероятно, здорово нервничают. Не самое подходящее время для шуток.
— Я не выполнил ваше задание, — говорю я. — Не дернул за шнурок.
— Вижу, — кивает Маршалл. — А ваш… друг?
— Вы имеете в виду Восьмого?
— Да, Восьмого. Он активировал свое устройство?
— Нет, — говорю я. — Как я уже сказал, он не успел. Его убили раньше, чем он сориентировался.
— Понятно, — снова кивает Маршалл. — И что произошло с его бомбой?
— Она у ползунов.
Молчание, наступившее после моих слов, тянется целую вечность.
— А они понимают, что за устройство попало к ним в… лапы? — наконец спрашивает командор. В его голосе слышится страх, которого раньше не было.
— Да, — отвечаю я. — Понимают.
— Откуда вы знаете? — спрашивает Маршалл.
— Потому что я сам рассказал им, что это и как оно действует.
Маршалл поворачивается к охраннику, стоящему слева от него:
— Убейте его.
— Сэр?
Это Кошка. Я должен был узнать ее даже в бронескафандре. Маршалл поднимает трясущуюся руку и показывает на меня:
— Этот человек предал нашу колонию, капрал Чен. Он предал Альянс. Он предал человечество. Я уверен, что жить нам осталось считаные часы, а то и минуты, но прежде, чем наше время истечет, я хочу увидеть его мертвым. Убейте его.
— Не лучшая идея, — замечает головорез, стоящий с другой стороны. По-моему, это Лукас, но по связи трудно узнать голос. — У него в рюкзаке пузырьковая бомба, сэр.
— Послушайте, — говорю я. — Мне пришлось рассказать ползунам, чем они завладели. В противном случае они могли попытаться разобрать бомбу, чтобы понять, как она устроена. А если бы они это сделали…
— Если бы они это сделали, — перебивает Маршалл, — проблема решилась бы сама собой.
— Только если они не решили бы взорвать ее под куполом, — возражает Кошка. — На их месте я бы так и поступила.
— Неважно, как поступили бы вы, — отмахивается командор. — Не имеет значения, какие еще оправдания придумал для себя Барнс. Этот человек вступил в сговор с врагом во время войны. Нет большего преступления.
— А как насчет геноцида? — интересуюсь я. — Это тоже серьезное преступление. И вы ведь в курсе, что вовсе не сговор с врагом заставил людей покинуть Старую Землю. Не говоря уже о том, что здесь никакой войны нет.
Маршалл поворачивается ко мне:
— Вы, чудовище! Эти твари убили пятерых моих людей! Черт, они дважды убили вас, Барнс. Мы тоже их убивали. Если это не война, то что тогда?
Я мотаю головой:
— Вы мыслите как человек. У ползунов другое мнение. Похоже, они не слишком разбираются в индивидуальной жизни. Насколько я могу судить, разум у них коллективный. Их совершенно не волнуют убитые нами ползуны, и они не понимают, почему мы горюем о людях, которых они забрали под землю. Ползуны не в силах осмыслить идею, что уничтожение нескольких вспомогательных элементов целого является актом агрессии. По их мнению, до сих пор мы лишь обменивались информацией.
— Вспомогательных элементов? — удивляется Кошка.
— Да, — киваю я. — Это наиболее точный перевод того, как они сами называют маленьких ползунов, которых мы видели возле купола. Они всего лишь части разумного целого, а не сами разумные существа. Они предполагали, что у людей все устроено так же.
— Отлично, — говорит Кошка. — Но ты хотя бы попытался их в этом разубедить?